Косарев - Николай Владимирович Трущенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре стало известно, что ЦК РКСМ решил созвать 17 января свой пленум и обсудить на нем участие комсомола во внутрипартийной дискуссии.
28 декабря на закрытом заседании бюро Центрального Комитета комсомола постановило созвать пленум ЦК РКСМ, но не немедленно, на чем настаивали члены бюро Я. Цейтлин и О. Тарханов, а 17 января. Бюро решило также «просить ЦК РКП(б) допустить на Всероссийскую партийную конференцию членов и кандидатов ЦК РКСМ».
Наступил новый, 1924 год.
Накал напряженной борьбы с троцкистами не снижался. Теперь они полезли на трибуны комсомольских собраний. Лесть по адресу учащейся молодежи и демагогия лились из их уст рекой.
Особенно острые схватки с троцкистами вела московская комсомолия в районах, насыщенных вузами, — Бауманском, Хамовническом и Краснопресненском.
В первый день января 1924 года Косарев, получив свежий номер «Правды», по привычке пробежал глазами первую полосу. Его внимание задержалось на заголовке «К вопросу о двух поколениях». Под статьей стояли подписи П. Смородина, В. Васютина, А. Леонтьева, Ф. Леонова, П. Петровского и других — всего девять подписей членов ЦК РКСМ. Прочитал и понял: не статья это, а гневная отповедь цекамольцев Троцкому: «провести грань между молодежью и стариками в нашей партии, — Косарев буквально впился глазами в текст, — это значит сказать, что нашей Коммунистической партии будущее уже не принадлежит, подобно тому, как оно не принадлежит Каутскому, русским меньшевикам… Мы хотели бы рассматривать рабочую демократии), новый курс партии не кдк-замену влияния старых кадров партии взаимодействием самых различных влияний, но как еще большее по объему и еще более глубокое втягивание всей молодежи под руководящее влияние большевистских кадров партии».
G аналогичным по содержанию письмом в том же номере «Правды» выступили и питерскпе губкомольцы.
Косарев отложил газету в сторону. «Значит, решился-таки Цекамол на дискуссию», — подумал он, не ведая о событиях, предшествовавших этой публикации. Не предполагал Саша и того, что произойдет в ближайшие дни в главном штабе Союза молодежи.
8 января бюро ЦК РКСМ снова вернулось к проблеме внутрипартийной дискуссии и решило еще раз обратиться в ЦК РКП(б).
«Насколько я помню, — рассказывал Васютин, «в разговоре со Смородиным Сталин пояснил, что ставить этот вопрос на заседании Политбюро он не считает нужным, перенос дискуссии в РКСМ тоже нецелесообразным…
Об этой беседе Смородин информировал членов бюро».
Но вопрос о внутрипартийной дискуссии возник на бюро снова. 15 января члены бюро собрались для обсуждения проекта тезисов об очередных задачах РКСМ. При формировании повестки дня пленума ЦК РКСМ на 17 января секретарь ЦК комсомола Лазарь Файвиловпч попросил обсудить его предложение о созыве все-таки экстренного пленума. По требованию четырех членов бюро и было решено созвать такое заседание ЦК на 16 января, 10 часов утра.
Почему именно 16 января, 10 часов утра?
На 14 часов того дня намечалось открытие XIII Всероссийской партийной конференции. О том, что настойчивое предложение Файвиловича созвать экстренный пленум было чем-либо связано с открытием партконференции, никто не подумал. Как и условились, Петр Смородин открыл заседание пленума ЦК РКСМ в 10 часов. Тотчас же поднялся Оскар Тарханов и неожиданно внес предложение поручить кому-либо из руководителей ЦК РКСМ выступить на XIII партконференции с критикой оппозиции от имени всего комсомола. Это предложение девятью голосами против шести было, отклонено. Против него голосовали и оба представителя ЦК партии в Цекамоле Леонов и Петровский.
В тот же день в Цекамоле прогремел разряд «грома». В «Правде» появилась статья, тоже под названием «К вопросу о двух поколениях», а подписали ее, как и в новогоднем номере «Правды», тоже девять, но иных членов ЦК РКСМ: А. Безыменский, А. Трейвас, А. Шохин, Л. Файвилович и другие. Они активно поддержали Троцкого.
Смородин метал «молнии».
— Кажется, я совершил большую ошибку, поддержав Петровского и Леонова, — повторял он многократно.
В тот день сторонники Троцкого действовали особенно активно. Они бесплатно вручали «Правду» пассажирам в трамваях, людям, стоявшим в очередях за продуктами. Слух об утреннем заседании экстренного пленума ЦК РКСМ в искаженном виде пополз по Москве.
Косарев недоумевал: «Что же это означает?» Он звонил в ЦК, бегал в МК комсомола, но толкового ответа так и не добился. В ЦК РКСМ, правда, сказали:
— Не мельтеши… Вот вернутся секретари с партконференции — проясним… О том, как развивались события, рассказывал В. Васютин:
«Потом все мы отправились на открытие XIII конференции РКП(б). Во время обеденного перерыва я встретил Емельяна Ярославского и рассказал ему обо всем, что произошло на нашем заседании, выразив опасение, что троцкисты раззвонят об этом как о своей победе. Ярославский ничего не ответил, только просил быть вечером дома и передать об этом Смородину.
Поздно вечером 16 января в гостиницу, где мы жили, позвонили из ЦК партии и пригласили на 22 часа к Сталину.
В приемной уже ожидали Леонов и Петровский. Через несколько минут нас принял Сталин».
— Я случайно узнал о состоявшемся сегодня экстренном пленуме ЦК РКСМ. — Сталин, мягко ступая по ковру, медленно прошелся по кабинету, попыхивая трубкой. — Значит, все-таки пленум состоялся! Экстренный пленум… Товарищ Смородин, расскажите о нем подробнее.
Смородин сообщил, что обсуждалось предложение о выделении представителя ЦК комсомола для выступления на XIII конференции РКП(б) по вопросам партийной дискуссии. Леонов и Петровский выступили против этого предложения по мотивам, что это будет сродни перенесению дискуссии в РКСМ. Большинство членов ЦК комсомола, полагая, что Петровский и Леонов отражают директиву ЦК партии, проголосовали против предложения Тарханова.
— После нашего заседания, — добавил Смородин, — я узнал от Леонова, что ни он, ни Петровский никаких указаний от ЦК РКП(б) не получали, а выражали свое личное мнение. Думаю, что мы совершили большую ошибку, которую надо быстро исправить.
Сталин посмотрел в сторону представителей ЦК партии в комсомоле:
— А вы, товарищи, может быть, до этого беседовали с кем-либо из секретарей ЦК партии?
— Пет, товарищ Сталин, мы ни с кем не встречались в никаких указаний не получали. Да и не могли мы, Иосиф Виссарионович, ни к
