Говорим правильно по смыслу или по форме? - Игорь Милославский

Оставлю без ответа крайне трудный вопрос о том, кто же принадлежит к современной российской элите в значении «лучшие люди по своим достоинствам». Добавлю лишь, что власть, состоящая именно из таких людей, называется весьма неупотребительным в русском языке словом меритократия (его нет даже в словаре Л.П. Крысина).

Долой редьку! Да здравствует хрен?

В языке советских политиков всегда было много отглагольных существительных с приставкой пере-: перелом, перегиб, перековка и т. п. В последнее время часто употребляется слово перезагрузка. Именно так называли относительно недавние изменения в российско-американских отношениях, уподобляя этот процесс соответствующей операции в работе компьютера. Рассмотрим слово перезагрузка внимательнее с учетом других подобных образований.

Перезагрузка обозначает отмену прежнего режима и введение режима нового. При этом «старый режим» предстает как всем хорошо известный, а потому в определениях не нуждающийся. Но и «новый режим» тоже никак не определяется, хотя всем интересно, что это такое. Подобных по значению слов с приставкой пере- в русском языке немало. Переодеться – «снять прежнюю одежду и надеть другую» (но чем новая одежда будет отличаться от старой – фасоном, размером, цветом, удобством и т. п., – неясно). Переименовать – «отменить прежнее название и дать новое» (однако каким именно будет новое название, опять же неизвестно). Перевесить (портрет), передвинуть (стол), перебазировать (самолет), перезахоронить. Все эти глаголы обозначают, что старое местонахождение изменяется на новое. При этом прежнее место известно или нет, теперь уже не очень важно. А вот новое остается совершенно неизвестным, хотя знать его, без сомнения, весьма важно и нужно. Эту ситуацию по-русски можно выразить словосочетаниями типа перевернем страницу, откроем новую главу.

Похожую и еще более сложную задачу ставило перед нами слово перестройка, обозначавшее процессы, которые начались в СССР более четверти века назад. В отличие от перезагрузки, полностью отменяющей старое, перестройка по отношению к нему не так категорична. Она, конечно, предполагает отмену одних элементов старого, но при этом допускает лишь изменение других его элементов и даже сохранение чего-то прежнего. Но здесь встают целых четыре вопроса. Что же именно должно появиться? Что конкретно из старого будет уничтожено? Что и как изменено? И наконец, что сохранено и в каком виде? Ср.: перестройка здания и снос здания. Такие же вопросы возникают, например, в связи с глаголами перевоспитать (преступника), переделать (статью), перешить (платье). Во всех этих случаях остаются неясными не только будущие свойства преступника, статьи или платья, но и то, что останется от их предшествующих свойств. Едва ли все они будут просто уничтожены.

К сожалению, в обыденном сознании людей все эти очевидные и простые соображения обычно не возникают. В частности, потому, что школьная практика разбора слов по составу ограничивается лишь выделением в словах приставок, корней, суффиксов и окончаний. Это достаточно для применения орфографических правил, которые обычно различаются в зависимости от того, к какой части слова относятся. Однако вопрос, что же именно стоит за выделенными приставками, корнями, суффиксами, окончаниями, в школе не обсуждают. Как и вопрос о соотношении значения слова в целом с суммой значений выделенных в нем частей (см., например, слово бюджетник). В результате обыденное сознание, зачарованное словами типа перезагрузка или перестройка, совсем не озабочено вопросом, каким же именно будет то, что эти слова обещают. Эмоциональное «Долой!», «Так жить нельзя!», «Хуже не будет!» затмевает в этом случае мудрость многих полезных русских фразеологизмов: из огня да в полымя, из кулька да в рогожку, сменять шило на мыло, хрен редьки не слаще, уголь сажи не белей. Так что любые изменения всегда следует рассматривать как, по крайней мере, не одноходовую, а как двухходовую задачу. Недостаточно просто отменить то, что нас не устраивает, – нужно ясно представлять, что окажется на его месте.

А приставка пере- в значениях «вновь, заново, еще раз, по-другому, иначе» обозначает очень важную для нашей жизни характеристику, совершенно необходимую для ее изменения к лучшему. Скажем, в сфере образования эти значения проявляются в словах переобучение, переподготовка. То есть обновление содержания и методов образования, приближение его к интересам учащихся и потребностям реальной жизни.

Доброволец или волонтер

В последнее время слово волонтер часто встречается в наших СМИ. В связи с крупными государственными акциями, такими как предстоящая зимняя Олимпиада в Сочи или прошедшая встреча руководителей стран азиатско-тихоокеанского региона. В связи с различными природными и иными бедами, такими как наводнение на Кубани или пропажа детей. Во всех этих не каждодневных, но очень важных для всей страны, для большой или малой группы людей ситуациях требуется участие многих разнообразных работников. Объем работы столь велик и/или сроки ее выполнения так сжаты, что соответствующие штатные работники не справляются. И тогда находятся люди, обычно молодые, которые хотят помочь. Достойному проведению Олимпиады, оказавшимся в беде жителям затопленного города, родным и близким потерявшегося где-то мальчика… Объединяет всех этих людей, выполняющих очень разную работу, одно. Они сами, по собственной инициативе, движимые благородными чувствами, хотят помочь другим людям. При этом жертвуя своим собственным временем и силами совершенно безвозмездно, не требуя ни денег, ни наград, ни достойных условий жизни, ни гарантий собственной безопасности. Для обозначения этих людей существует русское слово доброволец.

Однако почему же это слово сейчас почти не используется, а его место заняло французское по происхождению слово волонтер?

Думаю, что дело тут не столько в зарубежном влиянии, где волонтерское движение приобрело не только большой размах, но и разнообразные формы, откликаясь не только на ситуации экстраординарные, но помогая в решении вопросов повседневных: уходу за больными и стариками, участию в сезонных работах, воспитанию оставшихся без родителей детей… Думаю, что дело и не в том, что от волонтер легко образовать название лица женского пола «волонтерка», практически у нас не употребляющееся, а от доброволец то же название получить труднее.

Дело, видимо, в том, что слово доброволец в русском языке ХХ века оказалось несколько скомпрометированным. Многие комсомольцы-добровольцы, поднимавшиеся на освоение Дальнего Востока, целинных земель или Нечерноземья, поехавшие на строительство БАМа или Братской ГЭС, в конце концов оказывались забытыми властью и обществом неблагоустроенными стариками. Часто гораздо менее обласканными жизнью, чем их сверстники, которые не были добровольцами, не строили свою жизнь на основе бескорыстных, самоотверженных порывов.

Это предположение подтверждает и «Русский ассоциативный словарь». Разумеется, на стимул доброволец преобладают такие словесные реакции, как армия, боец, солдат, патриот, пионер, революция, герой, фронт и т. п. Однако встречаются и совсем другие: идиот, дурак, безрассудный, самоубийца. Конечно, во всяком обществе, в том числе и среди тех, кого опрашивали авторы словаря, найдутся пошляки и циники, не только не способные оценить величие души другого человека, но и готовые всякого не похожего на них унижать. Однако в нашем случае для такой неблагородной реакции есть, увы, и объективные основания. Слишком уж часто советская власть злоупотребляла бескорыстной самоотверженностью части нашего народа. Далеко не всегда достойно отвечала на проявление этих качеств. Немедленно забывая о тех героях, как только острая необходимость в них отпадала. Более того. Как показывает «Ассоциативный словарь русского языка», слово доброволец чаще всего связывается в сознании говорящих по-русски с войной, а в современных условиях речь идет о событиях хоть и экстраординарных, но все-таки не военных. Именно этот ассоциативный шлейф и отвергают для самоназвания современные добровольцы, предпочитая ему не отягощенное никакими ассоциациями волонтер.

Поучительная история! Даже самые высокие слова могут выхолащивать свое значение, если то, что ими обозначается, в реальной жизни сопровождается неблагодарностью, забывчивостью, равнодушием. Современные добровольцы не хотят напоминать себе и другим о том неблагородном, что не по их вине связывается с таким названием. Поступают так же, как человек, говорящий присаживайтесь вместо садитесь, поскольку он опасается вызвать у своего адресата тюремные ассоциации. Действительно, в доме повешенного ничто не должно напоминать о веревке.