Автостопом до алтайского яка - Ольга Овчинникова

Поскольку Марк сидит сзади, то развлекаю водителя я. Пять минут едем молча. За это время Марсель, сидя с открытыми глазами и глядя прямо на дорогу, успевает заснуть, – не думала, что такое возможно! Машину начинает медленно выносить на встречную полосу. Мы едем довольно быстро, а машина тихонько ползёт на встречку!

– Марсель! – ору я.

Он возвращает машину на нашу полосу, смотрит на меня удивлённо:

– А?

– А давай мы остановимся на обочине, и ты поспишь, а?

– Нет. Надо ехать, – говорит, не сбавляя скорости, он.

Вот ведь… Проверяю ремень безопасности. Я говорила, что боюсь машин и изнутри, и снаружи? Мы продолжаем ехать, и через какое-то время опять тихонечко начинаем выползать на встречку. Марсель между тем смотрит прямо перед собой, стеклянные глаза открыты.

– М-м-марсель. Мы. Едем. Н-н-на. Встречку! – говорю я ему членораздельно, начиная заикаться.

Он вздрагивает, смотрит на меня взглядом «Кто здесь?» и только после этого решает, наконец, остановиться.

– На вот понюхай. Сразу в себя придёшь, – говорю я участливо, открываю бутылку с сероводородной водой и сую ему под нос. По салону разносится мощный запах тухлых яиц.

– О-о-о! Что это!? – глаза его резко проясняются – круче нашатыря водичка-то.

– Живительная влага! Энергетик нового поколения! – я трясу бутылкой, отчего снизу поднимаются пузырики и запах усиливается. – Пей, или спи! Другого рецепта нет!

Взвесив все «за» и «против», Марсель принимает правильное решение – мы съезжаем на боковую дорогу, встаём на обочину и засыпаем. Марсель выключается первым, а следом и мы. Основная трасса далеко, до нас едва доносится звук проезжающих машин. Тихо звенят одинокие лесные комары, дистрофичные, будто только что вылупились из дебрей городского подвала.

Спустя каких-то полчаса, мы все одновременно просыпаемся и как ни в чём не бывало едем дальше. Марсель становится свеж и бодр. Больше старается не разговаривать, я тоже молчу, а Марк и подавно.

За час до подъезда к Москве прошу остановиться, убегаю за деревья и переодеваюсь обратно в штаны: ещё не хватало в Московском метро ходить в шлёпанцах, будучи обмотанной платком! Впрочем, выбор невелик – выходного чемодана с собой нет.

Возвращаюсь. Марсель восклицает разочарованно:

– Зачем переоделась?

Объясняю. Он грустнеет.

Дальше едем молча. Грандиозным малиновым закатом на всё небо позади нас садится солнце, отражаясь в боковом зеркале машины. Смотрю на это зрелище. Наконец, оно полностью заходит за горизонт, и дорога погружается в сумерки. В Москву мы въезжаем уже в темноте, освещаемой светом множества других машин, толпящихся в несколько тесных рядов. Каждая норовит втиснуться в просвет, едва заметив несколько сантиметров пустого пространства между другими машинами. А, привет, Московская пробка.

Марк высаживается раньше, прощаемся. Я и Марсель едем дальше. Говорю, что мне нужно любое метро. Марсель наклоняется к навигатору и голосом чётко задаёт ему:

– Ближайшее метро!

Навигатор выстраивает маршрут, и мы едем по нему.

– Марк – твой муж? – Марсель опять возвращается к своему вопросу.

Я молчу, и он добавляет:

– Не хочешь отвечать?

– Ну, ты же не сказал, кем работаешь. Вот и я не буду отвечать, – парирую я, мило улыбаясь.

Как бы мне этак… доехать-то до метро без приключений интимного рода…

Марсель доезжает до конечной точки, тормозит и берёт меня за руку повторно. Ладонь у него тёплая и большая. Он очень грустный. Я поворачиваюсь к нему лицом и с умным видом «я тёртый калач» вещаю:

– Марсель. Не разменивайся на тех, кто тебе не предназначен, – и руку свою забираю.

Во, завернула. Марсель переваривает сказанное и решает уточнить:

– Не предназначен?

– Да. Я, например, тебе не предназначена, – поясняю я. Хочется добавить «тебе ещё детей рожать» – так я думаю обо всех молодых парнях, что им нужны молодые девчонки, а не я.

– А в чём твоё предназначение? – спрашивает в отместку он.

– Вот это я и пытаюсь узнать, – философски замечаю я, меж тем плавно мигрируя из машины.

Марсель, озадаченный философской фразой, выходит следом за мной. Я уверенным голосом даю ему положительную установку:

– У тебя всё сложится очень хорошо, вот увидишь. Где-то через неделю.

Прям ясновидящая, да ещё и с конкретикой. Но на самом деле это неизбежно – это очевидно, что у него всё сложится, я это очень чётко вижу, чего не могу сказать о себе.

Марсель достаёт из багажника рюкзак, я впрягаюсь в лямки, пытаясь изобразить лёгкость. Вы когда-нибудь пробовали накинуть на себя бегемота, одетого в комбез с непринуждённой улыбкой на лице? Махаю рукой на прощание и иду за угол здания, за которым должно быть метро. Через несколько метров оглядываюсь: Марсель какое-то время стоит, потом садится в машину и плавно уезжает. Красные огоньки габаритов его машины медленно уменьшаются в размере. Невообразимо симпатичный и грустный красавчик.

…За углом здания меж тем оказывается торгово-развлекательный комплекс Метро, а не станция Московского метрополитена. Навигатор – такой навигатор. Пристаю к узбекам на автомойке, они в срочном порядке выбирают проводника, и тот радостно провожает меня до автобусной остановки, с которой можно доехать до метро. Благодарю. Отзывчивые люди, эти… эм… москвичи…

Вскоре подъезжает автобус. Захожу в него, покупаю у водителя билет и пытаюсь протиснуться в турникет, установленный внутри салона. Рюкзак в нём едва не застревает. Наконец, с облегчением плюхаю его на пол, и опускаюсь сама на ближайшее сидение. Люди смотрят на меня пренебрежительно, сверху вниз, хотя сидим мы на одном уровне. Видимо, это преступление – путешествовать через Москву, а не работать в ней, даже едучи в автобусе. Чужеродная энергетика прёт от меня за версту. Ну, что я сделаю? Устала я.

Отстраняюсь. Мне бы только до метро доехать. И до вписки. Меня там ждут. Помоюсь. Постираю вещи. Высплюсь. Заряжу гаджеты. Намечу дальнейший маршрут. Поживу дня два-три. И, самое главное, найду эту алюминиевую хрень, которую сломал мне «Слепой». Моя палатка нуждается в срочном ремонте.

Девочка, к которой я еду, правда, живёт с подружкой, но, надеюсь, адекватной. Очень хочется спать, смотрю в тёмное окно автобуса: там мелькает неприветливая Москва.

Женщина рядом со мной начинает жизнерадостно разговаривать. Она вспоминает, как ходила в походы, в её голосе – ностальгия, на лице – мечтательная улыбка. Спрашивает кто я и откуда. Рассказываю. Наличие рюкзака всегда притягивает разговорчивых людей. Чаще – бывших путешественников. Люди эти всегда интересные.

…Вписка в Москве внезапно обламывается. Посреди ночи оказываюсь в тёмном и холодном московском пространстве улиц с припаркованными машинами и пронзительно холодным воздухом.

Автостоп учит способности смиренно принимать любые обстоятельства и перемены, а также расслабленности и доверию ко Вселенной, – очень сложные уроки.

Утыкаюсь в шершавый ствол городской ивы, обняв её руками. Она мой проводник. У неё жёсткая и пыльная кора. На небе едва тускнеют единичные звёзды. Тоскливо вспоминаю о своём «племени», тех деревьях и том, густо усыпанном звёздами небе. Так иногда запланированные вписки оказываются хуже любых ожиданий. И наоборот.

Синим мягким светом горит салон одной из машин. Окно приоткрыто. Подхожу. Внутри мужчина слушает музыку.

– Простите, – обращаюсь к нему. – А где здесь можно купить сигареты?

Курю я только в экстренных случаях, таких, как этот. Мужчина показывает мне в сторону магазина, тут же отдаёт свою пачку сигарет и испуганно уезжает.

Сижу на поребрике и курю, одну за другой. Зачётно вышло, ничего не скажешь, «внезапно», называется. Хоть палатку раскладывай на газоне. Только она сломана, кстати, не забыла? Впадаю в отчаяние. Интернета нет, потому что зарядка на телефоне села. К тому же есть очень хочется и спать. Живот уже режет от голода и курения натощак.

Неподалёку обнаруживаю дверь в какое-то одноэтажное помещение, захожу внутрь через узкую дверь. Никого, только синие от сумерек стены и одинокий стул в углу. Холодно. Снимаю рюкзак, сажусь на корточки и приваливаюсь к стене спиной. Мне бы тоже не помешал энергетик… Похоже, ночевать придётся здесь. Падаю в чуткий сон.

Маленькая тёплая уютная баня. Хорошо. Слегка потрескивают прогорающие угли внутри кирпичной закопчённой печки. Горячий воздух медленно вливается в лёгкие. Сижу на верхней тёплой полке. Пар оседает на влажной коже и стекает струйками солёного пота вниз. Под низким потолком тускло светит лампочка.

Вдруг в баню кто-то входит, – громко хлопает дверь. Вздрагиваю. Ледяная кровь взрывается фонтаном брызг где-то возле сердца.

– Где ты тут, с-с-с-сука? – хрипящий мужской голос ввергает в оглушительную панику.