Автостопом до алтайского яка - Ольга Овчинникова

Автостопом до алтайского яка

Ольга Юрьевна Овчинникова

© Ольга Юрьевна Овчинникова, 2017

© Александр Валерьевич Hunta, фотографии, 2017

Корректор Людмила Владимировна Пругло

Корректор Любовь Сергеевна Мотина

ISBN 978-5-4483-6203-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

                                                                Лу посвящается.

Предисловие

Ну, здравствуй. Благодарю твоё Высшее Я за то, что ты сейчас читаешь эти буквы. Возможно, ты даже прочитаешь их все и ничего из этого не вынесешь, так что оставь свои ожидания на пороге. А, возможно, ты сможешь найти свой путь.

Приятного чтения!

Книга написалась сама, я только набрала текст. В её основе лежит путешествие автостопом из-под г. Санкт-Петербурга до территории Горного Алтая с 5 августа по 24 сентября 2015 года – это и вошло в основу сюжета. Здесь описан лишь мой личный опыт.

Роман основан на реальном путешествии, всё остальное – иллюзия. Почти все имена действующих лиц изменены. Любые совпадения – это просто совпадения1.

Выражаю свою особую благодарность каждому, причастному к этой книге и, в особенности, тем, кто явился прообразом Джая.

Кое-кто утверждает, что эта книга должна жить. Да будет так.

«Наилучшим, наивысшим и комфортным образом. Это сделано, сделано, сделано, прояви это»2.

Глава 1

«Берегитесь обделённых любовью» (Джим Керри).

Мои глаза завязаны широким платком – снизу он почти закрывает нос, поэтому дышится с трудом. Узел на затылке, и я ощущаю, что платок вот-вот спадёт вниз: в таком виде меня, ведомую и послушную, кто-то привёл сюда.

Судя по птичьему пению и свежему тёплому воздуху – это лес, и сейчас лето. Я стою на коленях на прогретой тёплой земле, и связанные спереди руки лежат на низком пне: колено упирается в твёрдый шершавый корень, идущий от него, прохладная трава мягкая и щекотная. Я слышу, как со всех сторон разливаются многоголосьем птичьи трели – беззаботные, звонкие, чистые. Сквозь повязку ничего не видно, но мягкое тепло проникает отовсюду, – значит, солнце щедро прогревает окрестности.

Я задираю голову выше, и платок спадает с лица на шею. Яркий свет бьёт в глаза, отчего я на долю секунды зажмуриваюсь. Чёрный силуэт проступает сквозь это свечение, заслоняя от меня солнце, и тогда я становлюсь способной видеть.

Я вижу человека и топор, занесённый над моими руками. В следующую секунду в молниеносном движении он опускает его прямо на пень, где лежат мои руки – блеск лезвия мелькает перед глазами3.

Просыпаюсь.

Утро встречает меня очередным ночным кошмаром. Боль – сильная и оглушающая – пронизывает руки, тут же исчезает, и это что-то новенькое. Странное воплощение дурацкого сна… Надо собираться на работу. Будильник призывно пипикает, требуя внимания – мягко глушу его.

Вяло чищу зубы, стараясь не смотреться в зеркало. Утро добрым не бывает, так зачем ещё видеть это унылое отражение? Надо найти плюсы. Ну, конечно!

Это мужчина, которого я люблю. Он олицетворяет то самое равновесие, к которому я так стремлюсь. От мыслей о нём внутри появляется большое тёплое солнце, которое излучает в пространство свой мягкий жёлтый свет, и от этого я сама свечусь. Диафрагму распирает так, будто я беременная солнцем! Пытаюсь уговорить себя, что «эта игрушка не так уж и хороша, чтобы её хотеть», – одна из детских уловок, чтобы не плакать, что у кого-то это есть, а мне не досталось. Он может быть женат. Я боюсь спросить об этом, не хочу искать ни причин, ни недостатков, не хочу думать о дрязгах или претензиях, а как будто сижу на склоне и с сумасшедшей весёлостью наблюдаю, как с горы катится мой снежный ком радости и восторга, всё набирая скорость.

Разумеется, это всё пройдёт.

А сейчас я просто хочу вжиматься своим лицом в его руки и благодарить, благодарить, благодарить… И излучать тепло и свет ему…

Так нельзя привыкать к людям.

Я думаю обо всём этом, шевеля зубной щёткой во рту и уже улыбаясь. Эта любовь и есть единственный плюс в моей жизни. А остальное…

Вот бы сегодня не было безнадёжных. Вот бы не было…

…На приём приходит девочка, с котом.

Кот худой, глаза текут. У него спутанная рыжая шерсть, плотный мочевой пузырь и сильная боль в животе. Температура ниже нормы. Диагноз: острая задержка мочи на фоне мочекаменной болезни, плюс махровый цистит, интоксикация и, само собой, шок.

Ставлю катетер в вену: коту так плохо, что на мои манипуляции он никак не реагирует – просто лежит на боку и время от времени громко кричит дурным, беспощадным для слуха голосом.

Подключаю капельницу. Девочку отпускаю в холл.

Ситуация критическая: если кот сейчас не пописает, то острая почечная недостаточность ему обеспечена. Но, поскольку, уретра4 забита песком, ему придётся помочь – катетеризировать.

Зову на помощь коллегу Свету, даём коту лёгкий наркоз, он облизывается и засыпает. Пытаюсь ввести в уретру мочевой катетер – он ощутимо скрипит из-за крупного песка и проходит только на полсантиметра, утыкаясь в итоге в камешек: дальше уже не пробить. Света присоединяет к катетеру шприц с набранным физраствором, и мы пытаемся сдвинуть пробку струёй жидкости; потом – гель, но всё напрасно: не помогает даже смена катетера на более тонкий. Усугубляется всё тем, что из-за хронического воспаления уретра сужена. Отёк нарастает. Время идёт.

…В итоге откачиваем мочу через прокол брюшной стенки – моча застойная, с кровью, полная песка, который мотыляется в шприце подобно снегу в стеклянном новогоднем шаре.

Зову девочку. Она сообщает, что денег на спасение кота нет, и мама дала только: «Вот» – протягивает деньги. Этого не просто мало. Это едва ли может окупить расходные материалы. Кот обречён. Нужно разговаривать с мамой – она, как выясняется, медик.

– У Рыжика острая задержка мочи, – говорю я по телефону, в то время как девочка тихо плачет, обнимая просыпающегося кота. – Это чревато почечной недостаточностью и смертью в течение ближайших суток, если не произвести оперативную катетеризацию5 и уретростомию6.

После чего оглашаю стоимость операции.

– Усыпляйте, – слышу по телефону.

История стара, как мир. Болезнь, требующая больших финансовых вложений, возникшая на фоне многолетнего кормления чем попало, и единственное, чего хотят хозяева таких пациентов – это усыпление. А ведь операция уретростомия не банальная.

Конечно, я смотрела видео и даже тренировалась на кадавере7, но кадавер – это не живой кот: ничего не кровит, мышцы вялые и не надо мониторить. И, уж конечно, исход таких тренировочных операций остаётся неизвестен.

Этот кот просто просится на операцию: он ещё не безнадёжен. Отправишь в другое место – там точно усыпят. Кот лежит на столе под тёплой капельницей. Девочка продолжает плакать.

– Свет, чего делать-то? Тут без операции – кирдык! – говорю я вполголоса коллеге, обходясь уже без умных терминов.

– Да я бы даже сказала другое слово… – флегматично поддакивает Света, отмечая на флаконе капельницы фломастером метку. – Однако, за чей счёт банкет?

Что означает: кто же согласится оперировать кота бесплатно?

Денег едва ли хватит, чтобы покрыть расходы, а решать надо быстро. К тому же наша смена через полчаса заканчивается…

– Значит так, – говорю я девочке, пытаясь сдержать волнение. – Скажи маме, что мы прооперируем вашего Рыжика, но придётся оплатить хотя бы расходники. Потому что невозможно разрезать без скальпеля, зашить без ниток и катетеризировать без катетера. Полную сумму скажу позже, по факту. Всё понятно?

Девочка шмыгает носом и кивает головой. Про то, что это будет моя первая уретростома на живом коте я умалчиваю – у него всё равно нет других шансов. Оформляю в журнал. Девочка уходит. Кот остаётся.

Капельничка перед операцией – самое оно…

– Ты какая-то странная в последнее время, – задумчиво замечает Света. – Не беременная, случайно? – и она нежно постукивает меня ладонью по животу.

– Да иди ты! – беззлобно отвечаю я, отталкивая её руку. Да, я беременная. Солнцем.

…Десять минут удушья и дыхания в маленький целлофановый пакет – так я волнуюсь, задыхаясь, словно хронический астматик. Пакет шумно сдувается и раздувается. Только не сейчас. Только не здесь, не на работе!

– Там котёнка принесли. Наверное, на усыпление, – говорит админ Лера, найдя меня на балконе со смятым пакетом в руке. Сижу, упёршись спиной в стену.

– Что с ним? – тяжело спрашиваю я, вкладывая в слова всю свою ненависть к необходимости усыпления животных.

– Парализованный он, – отрывисто отвечает Лера, и это звучит, как приговор.