Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия - Сергей Мохов

бальзамирования. СМИ широко освещали это событие, рассказывая о чудесных методах, которые позволили Аврааму Линкольну в буквальном смысле слова стать реликвией. Этому способствовала и его трагическая смерть, сделавшая его мучеником. Линкольн рассматривался соотечественниками как нетленный национальный артефакт.

Почему же бальзамирование приобрело такую популярность? Гарри Ладерман предлагает несколько любопытных объяснений: во-первых, это весьма агрессивная маркетинговая политика самих бальзамировщиков, которые колесили по штатам, предлагая свои услуги. Они читали образовательные лекции, использовали в своей речи медицинские термины, демонстрировали таинственные баночки с дурно пахнущими жидкостями — все это производило почти магический эффект и формировало представление о бальзамировании как о сакральной, но при этом медицинской процедуре. В итоге бальзамирование стали рассматривать как специфическое профессиональное знание. С развитием медицины и позитивистского взгляда на мир, с коммодификацией кладбищ, в центре похоронного ритуала оказались именно практики обращения с телом. Бальзамирование только усилило этот тренд, заняв одно из центральных мест в похоронных практиках.

Во-вторых, многие бальзамировщики стали вкладывать полученные средства в медицинские школы, морги и даже в химические компании. Бальзамирование превратилось в мощный источник дохода. Например, некто Крейн из Мичигана после окончания Гражданской войны смог наладить производство и получить патент на «Электродинамический мумифактор Крейна». В это же время профессор Георг Родес за довольно короткий срок продает более 10 тысяч бутылок с бальзамирующей жидкостью под названием «Египетский бальзамирующий эликсир». Гарри Ладерман называет бальзамирование «кровью американской похоронной индустрии» (Laderman 1996).

В-третьих, публичная риторика вокруг бальзамирования опиралась на все те же аргументы общественной гигиены. Многие бальзамировщики и поддерживающие их активисты утверждали, что бальзамирование не просто позволяет так сохранять тело, что оно не несет никакой опасности для окружающих, но даже больше — только бальзамирование способно по-настоящему обезопасить нас от попадания опасных трупных ядов в почву и воду.

Все это быстро сформировало специфический фрейм американских похорон, где главные роли отныне отводились гробовщику и бальзамировщику. Уже к концу XIX века типичные американские похороны — это открытый роскошный гроб с кукольным полупластмассовым телом. Спустя несколько десятилетий бальзамирование распространится и в Европе, войдя в пакет обязательных предложений похоронных дельцов. Добиться такого же успеха, как в США, не удастся, но роль бальзамирования станет весьма заметной и в Европе.

Бальзамирование сделало свой вклад в эстетическое и фетишистское отношение к смерти, поскольку оно стремится сделать мертвое тело максимально приятным для созерцания. Оказывается, мертвец может быть красивым, и умение сделать его красивым — это особый профессиональный навык.

Дом для мертвых: первые морги

До XIX века такая секулярная институция, как морг — специальное учреждение, где мертвые тела хранятся до погребения, — не существовала. В Средние века и в Новое время тела умерших хранили дома, в церкви или же в особых зданиях на территориях прихода, которые на английском языке назывались deadhouse («дом для мертвых»). В процессе медикализации европейской культуры и общества, с развитием гигиены тело умершего начинает рассматриваться как возможный источник заражения. Больничные учреждения, массово появляющиеся в Европе в XIX веке, начинают обзаводиться и своими специальными комнатами для хранения мертвых тел[87].

Первые морги в Париже и восторженная публика, разглядывающая мертвые тела

Первым моргом можно назвать парижскую выставку трупов в Гран-Шатле, получившую название Basse-Geôle и упоминаемую с 1604 года. Трупы здесь обмывали водой из специального колодца и складывали в погреб: увидеть их с целью опознания можно было через окно сверху. В начале XIX века морги получают свои отдельные здания. Они по-прежнему служат двум целям — сохранение мертвых тел до погребения и проведение процедуры опознания.

В 1864 году в Париже строится отдельный морг на одном из островов Сены, прямо за Нотр-Дам де Пари. В этом морге на огромных холодных мраморных плитах были выставлены тела умерших и погибших, как правило самоубийц. Очень скоро этот морг стал местом развлечения парижской публики, и тысячи зевак собирались у стеклянных витрин поглазеть на трупы.

Ваннеса Шварц в своей книге о зарождающейся в XIX веке массовой культуре отмечает, что парижский морг был захватывающим зрелищем. Он был отмечен во всех путеводителях и каждый день привлекал огромное количество посетителей. С середины XIX века мертвое тело постепенно вытесняется из привычной жизни человека и перемещается в больницы и специальные учреждения. Люди все реже видят, как умирают их близкие, а сам факт публичной демонстрации мертвого тела вызывает у публики эффект, сравнимый с просмотром театрального представления (Schwartz 1998). Хьюз Леру, специальный корреспондент одной из парижских газет, писал: «Мало кто посещает Париж и не захаживает в морг». Парижский морг, по словам Леру, был «одной из самых популярных достопримечательностей Парижа. Осмотр мертвых тел, с жуткими увечьями и часто уже разлагающихся от долгого хранения, был превращен в шоу» (Там же).

История парижского морга не является уникальной. Во второй половине XIX века морги открывают практически во всех крупных городах при местных больницах и госпиталях. Согласно предписаниям многочисленных комиссий по гигиене, мертвые тела после смерти в большинстве случаев хранятся именно в подобных учреждениях. Например, в австралийском Мельбурне первый морг появляется в середине XIX века и сразу приковывает к себе большое внимание: он располагается на пересечении главных улиц города (Brown‑May and Cooke 2000). В Лондоне морги открываются сразу после публичной кампании Эдвина Чедвика. Пэм Фишер отмечает, что появление и активное развитие моргов отвечало страхам викторианской публики, которая боялась процедуры вскрытия и того, что тело может быть украдено для анатомических опытов. Растущее желание сохранить тело и лежит в основе появления современных моргов (Fisher 2009).

Возникновение и широкое распространение моргов интерпретируется большинством исследователей в рамках общей медикализации европейского общества. Филипп Арьес пишет, что с конца XIX века смерть вытесняется из публичного поля. Люди больше не видят биологического распада человеческого тела. По всей видимости, эта тенденция является логичным продолжением фетишизации тела, и морг есть вполне закономерное институциональное и инфраструктурное продолжение процесса эстетизации; это своего рода рациональный храм смерти. К тому же кладбища, перенесенные из городского пространства, находят в моргах отличную замену: морги могут располагаться внутри города, не требуют большого пространства и поэтому быстро становятся местами паломничества и своеобразного death tourism.

Интересно, что первые морги появляются именно в Париже, а не в Лондоне. Как мы сможем увидеть в дальнейшем, морги не получают своего развития в англосаксонском и протестантском мире, где широко распространена практика бальзамирования или привычно быстрое захоронение (в течение