Ретроградная Венера - Сара Джио

Баббс, разглядывая пачку с семенами. – Нам пора за работу, пока дождь не зарядил. Вечером увидимся, солнышко, – говорит она, странно глядя на меня.

Я сглатываю. Они явно знают что-то такое, чего не знаю я.

Пока Натан копается на клумбах, я ныряю в дом и обнаруживаю, что в кухне на столешнице заряжается телефон. Ура! Немедленно звоню Рози!

– Привет, детка! – слышится в трубке знакомый спокойный голос.

Я сжимаю сотовый, будто тетину руку, глаза жжет от подступивших слез.

– Мне так тебя не хватает, – выдавливаю я.

– Девочка моя дорогая, – сочувственно говорит Рози, чувствуя мое состояние. – Что стряслось?

– Все! – Я одновременно смеюсь и плачу.

– В курятнике опять пошуровал койот?

– Нет-нет, – мотаю головой я, с трудом сглатывая. – Дело не в этом. Тут другое. – Я перехожу на шепот: – Рози, мне страшно.

– Почему, дорогая?

– Не сочти меня сумасшедшей, – с тяжким вздохом начинаю я. – Выслушай, пожалуйста, хорошо?

– Ты не сумасшедшая, я слушаю.

– Рози, я застряла. Со мной что-то творится, и все это началось, когда я приехала тебя навестить и заснула в гостевом домике.

Пару мгновений тетя молча переваривает услышанное.

– Когда ты, говоришь, была в гостевом домике?

Я напряженно пытаюсь сообразить, сколько же прошло времени.

– Кажется, пару дней назад. Не знаю, у меня все в тумане.

– Так, детка. А теперь слушай меня. И слушай внимательно.

Связь неожиданно слабеет, и голос Рози становится металлическим, а потом и вовсе пропадает. Я пытаюсь набрать ее снова, но у меня ничего не получается.

В опустошении я падаю на диван в гостиной и просматриваю фотографии в памяти телефона.

– Привет! – Из задумчивости меня выводит голос Натана.

Натан подсаживается ко мне. Я нервно смотрю на него, а потом снова на нашу свадебную фотографию. Я в простом белом платье из атласа, он в костюме. И мы стоим на фоне дерева, усыпанного белыми цветками.

– Лучший день в моей жизни, – улыбается Натан, заглядывая в мой телефон. – И еще тот, когда ты сказала «да». Бог мой, ну и волновался же я тогда! Помнишь?

– Да. – Я притворяюсь, будто понимаю, о чем он.

– Я не был уверен, понравится ли тебе кольцо моей бабушки. Особенно после того, с каким булыжником Кристиан сделал предложение Фрэнки.

Натан продолжает со вздохом:

– Я так переживал, что ты разочаруешься. А потом увидел, как загорелись твои глаза, когда я надел кольцо тебе на палец. Ты стала мне еще милее.

Я перевожу взгляд на кольцо на моем пальце: оправа в стиле ар-деко, старомодно ограненный бриллиантик. Представляю его на руке бабушки Натана, когда она работала на ферме, растила детей, месила тесто для хлеба, – и неожиданно меня пронзает чувство принадлежности к чему-то большему, чем я сама. К прошлому семьи, которую я не знаю, но тем не менее на данный момент они моя родня. Это успокаивает и обескураживает, а еще… очень приятно.

– Есть хочешь? – спрашивает Натан, меняя тему.

Я мотаю головой.

– Я тоже не хочу. Омлет был сытный. – Он сверяется с наручными часами. – Кстати, Кристиан написал, что они приедут к пяти. Значит, мне пора начинать готовить свинину.

Я киваю, продолжая листать фотографии, пока мое внимание не привлекает один снимок. Натан его тоже замечает.

– Детка, – говорит он, глядя на меня с тревогой, – ты уверена, что хочешь вспоминать? В последнее время ты была так счастлива. Зачем расстраиваться?

Сначала я не понимаю, что он имеет в виду, потом приглядываюсь к фотографии. На снимке я стою на крыльце, обнимая руками заметный животик. У меня замирает сердце. Я, конечно, не в курсе про свою беременность. Лишь то, что на фотографии я в положении, точнее, была в положении… в нынешней жизни. Я на четвертом-пятом месяце. Глаза сияют, на щеках румянец, я выгляжу очень счастливой. Что же случилось? С бешено бьющимся сердцем я пролистываю фотографии беременной себя. И тут меня осеняет: шрам внизу живота; мое очевидное беспокойство перед встречей с Фрэнки и ее малышкой сегодня вечером; озабоченные взгляды соседок. Внезапно картинка складывается воедино. Внутри меня росла жизнь, рос наш малыш, а потом что-то пошло не так.

* * *

Не представляю, что надеть: во-первых, я в полном раздрае, а во-вторых, выбор у меня невелик. Заглядываю в ближайший полупустой шкаф. Да ладно, должно же у тебя где-то тут быть платье! Перебираю вешалки и наконец вижу простое длинное платье из белого льна. Надев его через голову, долго рассматриваю себя в зеркале. Боже, мне срочно нужен хайлайтер и консилер!

Спускаюсь вниз, все еще под впечатлением от фотографий. Из кухни мне улыбается Натан. С трудом подавляю инстинктивное желание сунуть ноги в ботинки и убежать – понимаю, что идея так себе. Куда бы я пошла? На соседнюю ферму? Свалиться как снег на голову к какому-нибудь пахарю? И что потом? Позвонить в полицию и сообщить, что проснулась женой человека, за которого не выходила? И что это произошло дважды?

Хоть для меня это самая что ни на есть реальность, я прекрасно понимаю, как бредово мои слова прозвучат для окружающих. Нет уж, единственный способ преодолеть этот кошмар – пройти его до конца. Я не должна сворачивать с пути, пока не найду путь домой.

– Какая ты хорошенькая, – говорит Натан. Он стоит у плиты и помешивает что-то булькающее в кастрюле.

Правда? По-моему, тут больше подходит слово «невзрачная». Тем не менее я вижу восхищение в глазах Натана, и мне тут же становится легко. А потом вспоминаю, что к нам вот-вот приедут Кристиан и Фрэнки. Мне бы радоваться встрече с лучшими друзьями, почему же так тяжело на душе? Будто над головой сгущаются тучи…

– Тебе помочь? – спрашиваю я, стараясь успокоиться.

– Нет, детка. У меня все под контролем, – с нежной улыбкой отвечает Натан. – Может, вина?

– Давай.

Я подхожу к нему. Нос улавливает аромат его чистой кожи – мускусный, мужской. У меня екает сердце. Натан указывает на бутылку белого на столешнице. Я нахожу в ящике штопор и наливаю нам вино.

– Ну, будем! – Натан чокается со мной бокалом.

Мы стоим лицом к лицу на кухне, наши глаза встречаются, и вдруг меня накрывает шквал эмоций. А ведь этот мужчина был отцом моего ребенка. Как странно, горько и в то же время прекрасно. Знаю, Натан тоже это чувствует: груз прошлого, наша общая незаживающая рана. Но ведь нас объединяет любовь, а не только боль? Я подхожу вплотную к нему, желая выяснить, это ли любовь всей моей жизни. Под влиянием момента тянусь к его лицу, однако Натан резко отстраняется.

– Я… мне… –