Ретроградная Венера - Сара Джио

Он потирает лоб и отворачивается к кастрюле на плите. – Мне нужно доделать обед. Скоро приедут гости.

– Точно, – неловко говорю я, прислоняясь к столешнице.

Что произошло? Почему он отодвинулся?

– Извини, – вздыхает Натан. – Просто хочу, чтобы мясо было приготовлено как надо.

Он умолкает, а я смотрю на яства, которыми уставлена кухонная столешница: домашние тортильи и различные аппетитно выглядящие гарниры к томленой свинине. Мне хочется сказать: «Боже, да ты просто гений!», но потом я замечаю на лице Натана страдание, боль и кое-что еще – отстраненность. Неужели после того, как мы потеряли ребенка, он замкнулся в себе? Или закрылся от меня?

– Натан! – Я пытаюсь найти ответ в его глазах.

– Кстати! – Затравленное выражение исчезает с лица Натана и сменяется на озабоченное. – Ты не наберешь цветов, чтобы поставить на стол? Я хотел сам, но закрутился и забыл.

– Конечно, – киваю я и беру с кухонного стола ножницы.

В саду я срезаю с клумбы несколько распустившихся роз и немного розмарина для украшения. В голове крутится сцена, как Натан отшатнулся от моего прикосновения. Может, после чудовищной потери мы просто забыли, что такое близость? Или дело в другом – в чем-то более серьезном? Я читала о парах, переживающих общее горе, о тех, чей брак поглотила боль, и вот оказалась в такой ситуации сама.

Натан одобрительно кивает, когда я вручаю ему цветы, и в следующий миг раздается дверной звонок. Я иду открывать, и с каждым шагом сердце бьется быстрее. В любой другой день меня бы обрадовала встреча с лучшей подругой, но сегодня я – сплошной комок нервов. Увидев на пороге Барб и Баббс, я с облегчением выдыхаю.

– Привет, солнышко! – здоровается Барб, передавая мне охлажденную бутылку белого вина.

Баббс целует меня в щеку и ставит на стол тот самый салат с зеленью, который обещала приготовить.

– М-м, как вкусно пахнет! Вижу, Натан колдует на кухне!

Я с улыбкой наливаю им вина, когда в дверь снова звонят, и у меня вытягивается лицо.

– Ты справишься, – шепчет Баббс, дружески сжимая мне руку.

Сделав глубокий вдох, я открываю дверь и с выжидательной улыбкой смотрю на Фрэнки и Кристиана с очаровательной малышкой на руках.

Фрэнки бросается ко мне с объятиями.

– Мы не виделись целую вечность, просто не верится! – Ее глаза наполняются слезами. – Ты… как?

– М-м… нормально, – начинаю я, собираясь поведать подруге о странной фантасмагории, которая со мной творится.

Неожиданно подает голос малышка Эмма.

– Зайка, познакомься, это твоя крестная, тетя Лена.

Эмма – само совершенство. Она каким-то непостижимым образом похожа и на Кристиана, и на Фрэнки одновременно.

– Представляешь, ей уже шесть месяцев! – восклицает Фрэнки, глядя на меня с опаской. – Хочешь ее подержать?

– Я… ничего не знаю о детях, – мотаю головой я.

Фрэнки хохочет.

– Ну, они едят, а потом какают. И так повторяется снова и снова. Больше и знать нечего.

Я улыбаюсь и впервые решаю взглянуть на Кристиана, измотанного, сильно похудевшего.

– А еще они мастерски лишают своих родителей сна, – с ухмылкой отвечает он.

Фрэнки забирает у мужа Эмму.

– Кристиан – невероятный отец, – говорит она. – Только он может укачать Эмму ночью. Поет ей песенки, читает книжки, причем по ролям!

– Папина дочка, – гордо улыбается Кристиан.

Фрэнки поворачивается ко мне и доверительно шепчет:

– Черт, он ее просто обожает!

Я с улыбкой смотрю на эту троицу, а в следующее мгновение появляется Натан и приветствует гостей.

– Ты в порядке, подруга? – тихонько спрашивает Фрэнки, безостановочно тряся Эмму вверх-вниз и в стороны в каком-то сложном устройстве, с помощью которого малышка привязана к ее груди.

– Да, совершенно, – быстро отвечаю я.

– Первые три месяца у нее были колики, – продолжает Фрэнки. – Теперь все хорошо – слава богу! – а я до сих пор ее качаю по привычке. Она засыпала только так. Кристиан садился на гимнастический мяч и качал Эмму до тех пор, пока малышка не вырубалась.

Она со смехом поворачивается к мужу.

– Помнишь, дорогой?

– Такое не забывается, – нарочито морщится он.

– Ух ты, звучит… непросто, – говорю я, пытаясь перевести все в шутку.

– Более чем! Теперь с Эммой намного легче: она просыпается для кормления только дважды за ночь.

Я чуть не захлебываюсь вином.

– Прости, ты сказала «дважды за ночь»?!

– Да, – кивает Фрэнки. – Было-то пять!

– Ничего себе! – ошарашенно восклицаю я.

Она берет меня за руку и уводит к дивану в гостиной. Я сажусь, а Фрэнки стоит передо мной, продолжая трясти ребенка.

– Наверное, у тебя странные ощущения? – интересуется она. – То есть я понимаю. Конечно, странные. И мне ужасно горько. Лена, мне так жаль… Даже не знаю, что сказать.

Я тоже не знаю, что сказать. Мне не терпится рассказать подруге о своих злоключениях – обо всем, – однако она занята малышкой. Эмма бросила соску на пол и вот-вот расплачется. Я поднимаю соску и отдаю Фрэнки.

– А вы… пытались еще? – спрашивает она.

– Пытались? – Я изумленно смотрю на нее. – А, ты имеешь в виду зачать ребенка?

– Да.

Фрэнки неистово качает Эмму, которая опять начала беспокоиться.

– Трудно сказать… Наверное, – пожимаю плечами я.

– Тогда, может, пора подумать об альтернативных вариантах?

Я со вдохом откидываюсь на спинку дивана.

– Всегда есть ЭКО, – склонившись ко мне, тихо говорит Фрэнки. – Ну или даже усыновление.

– Усыновление? – Я мотаю головой.

Фрэнки вынимает Эмму из своего устройства и садится с ней на диван. Задирает свою толстовку, стягивает вниз бюстгальтер и обнажает огромную левую грудь.

– Ты же не против? – спрашивает она с улыбкой и пихает сосок Эмме в рот. – Думаю, она просто хочет есть. Бедняжка устала после долгой дороги из города.

– Конечно, не против, – выпаливаю я, чувствуя, как бешено стучит сердце. – Я… я… – Слезы застилают мне глаза. – Я хочу сказать, что все в порядке.

Мои ладони вдруг становятся влажными, а сердце бьется так, словно я на грани инфаркта.

– Мне… нужно в ванную, – говорю я.

Я запираюсь в ванной и тихо охаю, взглянув на себя в зеркало. Усилием воли беру себя в руки. Я не заплачу. Какой смысл горевать из-за того, что не испытывала, из-за того, что не переживала! Но почему тогда мне так больно?

* * *

– Салат просто объедение! – с набитым ртом хвалит Фрэнки, качая сидящую у нее на коленях Эмму. – Хочу рецепт!

Барб и Баббс довольно улыбаются, затем Кристиан начинает рассказывать про первые пять месяцев Эммы, а Фрэнки постоянно вмешивается со своими комментариями. Быть родителем нелегко и в то же время на удивление прекрасно. Эти двое – будто сражавшиеся бок о бок солдаты, которые вышли из пламени