Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

слегка как бы… так кокетливо, а вот до этой улыбки вы мне показали улыбку… Эта тоже хорошая, мне нравится, очень хорошая, но эта игривая, а вы тогда… вот! Вот так улыбайтесь! Пожалуйста!..

Д и н а (улыбается вот так). Поцелуемся?

Целуются.

Давайте еще.

Еще целуются.

В и к т о р. Музыка кончилась…

Д и н а. Еще не надоело?..

В и к т о р. Что вы, я могу бесконечно!.. У нас бухгалтер уволилась, не выдержала. В заявлении написала: «Эта история любви меня уже доконала. Освободите от занимаемой должности, пока с ума не сошла».

Д и н а. Дурочка.

В и к т о р. А я мог бесконечно, мне не надоедало и не мешало…

Д и н а (выключает проигрыватель). Перегрелся, пускай отдохнет. И вы отдохните, потом опять потанцуем.

В и к т о р (плюхается и зарывается в кресло). Музыка прекрасная, любовь прекрасная, все — прекрасно!..

Д и н а. Просто скажите, что я вам очень понравилась, и вам прекрасно со мной, и поэтому и музыка прекрасная, и еще — и все!..

В и к т о р. Вы удивительная. И прекрасная. И… вы очень мудрая женщина, только не сердитесь!.. Мы могли потратить на так называемые этапы бог знает сколько времени, а благодаря вам…

Д и н а. Конечно. Когда знаешь, что тебе двадцать лет, а больше ты ничего не знаешь, резину можно тянуть сколько угодно. Мне времени просто жалко. И я уже наизусть знаю: проку от этих этапов — ну никакого!.. Кто кого перефальшивит, и только противно потом… Зачем я это, думаешь… Лично меня тошнит от этих выламываний: пока слушаешь — кажется, слова как слова, и все нормально. А подумаешь — дурацкие же… Можно было и не говорить. Можно было и не слушать… Ну, ладно, с кем-то все равно надо. Ну, сходишь в кино, ну в театр… Ну, в ресторан. В ресторан не всегда, не у всякого такие деньги и вообще… Ну, прогулки по свежему воздуху, за город или еще там куда… И все? Больше ведь — ничего?.. Можно так узнать человека? Да никогда в жизни. Пока ты с ним жить не начнешь, пока не увидишь, какая это гадина, — все бесполезно!

В и к т о р. Любопытная мысль. Однако я все же думаю…

Д и н а. Узнать человека можно только когда ты с ним — ох-хо-хо!..

В и к т о р. Я за своей первой женой ухаживал год и восемь месяцев.

Д и н а. Ого!

В и к т о р. Правда, это было давно…

Д и н а. А поцеловались на каком?

В и к т о р. Кажется, на тринадцатом.

Д и н а. Долго. Меня, помню, мой муж недели через полторы уже целовал.

В и к т о р. О, Дина Федоровна, это не с моим характером. Особенно в ту пору, когда… Что вы, я тогда только институт закончил и вообще — не помышлял. Честно скажу: пока учился — у меня вообще никого не было. То ли время было такое, что учиться так хотелось, то ли я был такой… А наверное, и время, и я, и многое. А после института еще трудней: мужчина, работающий в аптеке, звучит примерно как женщина-сталевар. Я знаю, знаю!.. Почему-то стеснялся… скрывал… Если бы не мама, друзья…

Д и н а. Вы закончили институт, вам было двадцать два года.

В и к т о р. Двадцать три.

Д и н а. Двадцать три. Тем более. До двадцати трех лет девчонками, выходит, не интересовались. Может, давление было пониженное?

В и к т о р. Абсолютно хорошее давление!

Д и н а. Хорошее?.. Может быть… Я просто… Хорошее-хорошее, я ничего… Что это значит — терпеть тринадцать месяцев?

В и к т о р. Со второй женой я терпел всего семь!

Д и н а. За семь месяцев у некоторых дети рождаются… Странно мне даже слышать, чтобы в наше время у кого-то было столько времени…

В и к т о р. Дина Федоровна, я вам честно скажу: у меня обостренное чувство уважения к женщине. Сам не знаю отчего — смертельно боюсь своим преждевременным прикосновением обидеть. Это врожденное, с этим ничего, наверное… Всякий раз одно и то же: а вдруг я ей не нравлюсь. Или ей неприятны мои объятия, а я… Как же я могу, когда я не знаю…

Д и н а. Откуда вы заранее можете знать, приятны женщине ваши объятия или нет?

В и к т о р. Так в том-то и дело, что не знаю!

Д и н а. Так надо сначала обнять, а потом станет ясно!

В и к т о р. А как же я могу обнять, если я не знаю!..

Д и н а. Какой же вы мужчина?

В и к т о р. А если я не в силах против собственной натуры? Если я так уже устроен, что не наглый я, — так что же мне?..

Д и н а. Переустраиваться надо. Смелее быть надо.

В и к т о р. Знаю, что надо. Не умею, не дано, да и не постигну я — как?

Д и н а. О господи, чего тут постигать, сейчас каждый школьник… Не стыдно? А еще фармацевт!.. Вставайте.

Виктор сидит.

Быстро вставайте! (Отходит на несколько шагов.)

Виктор Петрович нехотя встает.

Встали? Теперь все забудьте. Мы с вами не целовались и вообще ничего еще не делали. Еле-еле знакомы. Вы — Витя, я — Дина. Так?

В и к т о р. Дина Федоровна.

Д и н а. Можно без Федоровны. Или тогда и вы Петрович.

В и к т о р. Для вас — Витя.

Д и н а. Тогда и я Дина. Для вас. Витя и Дина. Так?

В и к т о р. Так.

Д и н а. Итак, теперь: я вам не противна?

В и к т о р (улыбается). Допустим.

Д и н а. Что допустим? Допускать ничего не будем: либо противна, либо не противна. Я вам противна?

В и к т о р. Вы мне очень приятны.

Д и н а. Значит, не противна? Хорошо, теперь вам надо узнать, вы мне противны или не противны.

В и к т о р. Я же вам не противен.

Д и н а. Стойте спокойно и не ломайтесь, как… девочка. Я же опыт показываю. Чтобы вы не были в следующий раз таким темным. И не улыбайтесь. Стойте серьезно, как бы вы стояли, если бы пришлось. Говорите.

В и к т о р. Говорить… Что говорить?

Д и н а. Все, что угодно. Какую-нибудь глупость. Говорите, как все люди говорят, не надо ничего специально придумывать. В словах смысла нет, а в том, как мы с вами интуитивно заражены друг другом… что ли… В общем, бормочите.

Виктор Петрович молчит.

Ну, хоть что-нибудь убогое!

В и к т о р. Сейчас…

Д и н а. Ну же!..

В и к т о р. Дина Федоровна…

Д и н а. Ой!.. (Отшатывается, хватается рукой за грудь.) Как вы меня напугали!.. Стойте-стойте-стойте, отдышусь, так напугали… Разве можно так пугать людей? Кто вам дал право людей пугать? Люди — не вороны!..

В и к т о р. Но, Дина Федоровна…

Д и н а (громко высмаркивается в носовой платочек). Что вы там бормочете, мне некогда. (Смотрит на Виктора Петровича, который кажется подавленным.) Разговор короткий. Надо быть дубиной, чтобы не понять: вы мне противны. Ну как?

В и к т о р. Очень…

Д и н а. Еще бы!.. Но вы сразу почувствовали, как вы мне противны? Как вы мне — никак?

В и к т о р. Вы преобразились, я вас не узнал… Если бы вы меня сразу так, я бы, наверное…

Д и н а. Теперь показываю — не противны. Говорите еще что-нибудь.