Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

Я хочу, чтобы у меня все было как у людей, а не предположительно.

В и к т о р. Я тоже.

Д и н а. Спокойная, нормальная жизнь, без скандалов, без взаимных оскорблений, без разводов потом. Чтобы уже пожениться и жить. Чтобы дети были. Один и — двое. Чтобы дети отца имели нормального и не нуждались. Потом чтобы внуки пошли. Все опять повторится сначала.

В и к т о р. Я тоже.

Д и н а. Садитесь.

В и к т о р. Спасибо. (Стоит.)

Д и н а. Садитесь, в ногах правды нет.

В и к т о р (берется за спинку стула, задумчиво стоит). Сколько в этом мудрости, простоты… смысла: нормальная семейная жизнь, как у людей… Без взаимных оскорблений…

Д и н а. Вам тоже нужна такая жизнь?

В и к т о р. Очень!

Д и н а. Что же вы стоите? Садитесь, не бойтесь, не развалится: новый, недели нет как из магазина. И жизнь новую тоже начинаю.

В и к т о р. Новую жизнь? Новая жизнь — это… Я тоже пытался, пробовал, знаете… И ничего. Наверное, это приятно — новая жизнь, наверное, очень… Можно, я в кресло сяду?

Д и н а. Приятное, я надеюсь, будет впереди. А почему не хотите на стуле?

В и к т о р. Вот так мы все откладываем, а жизнь уходит… Я могу на стуле, но в кресле мне было бы… Если можно.

Д и н а. Почему нельзя — конечно.

Виктор Петрович рассаживается в кресле.

Удобно?

В и к т о р. Спасибо.

Д и н а. Не за что. Кресло не новое.

Виктор Петрович вскакивает, озирается.

Я его в комиссионке покупала еще на первую свою стипендию. Дешево купила, но люблю. Еще диван у меня был, я его на старой квартире оставила соседям. Кресло — еще куда ни шло, таких давно не выпускают в отечественной промышленности, а диван слишком много места занял бы. Я и соседке сказала: ни к чему мне в новую жизнь со старым диваном. Права я?

В и к т о р (озирается). Дина Федоровна…

Д и н а. Конечно, права. По-новому так по-новому — верно?

В и к т о р. Я не знаю… Да, верно, наверное…

Д и н а. Еще вот абажур. Я его на диван обменяла. Какой абажурчик!.. (С удовольствием глядит на абажур.) Сейчас мало у кого… Совсем мало… Почти ни у кого… Ничего люди не понимают, оказывается… (Смотрит на Виктора.) Садитесь, чего вы вскочили?

В и к т о р. Мне показалось, что… (Садится.) Спасибо.

Д и н а. Не за что. А у вас много мебели?

В и к т о р. Да нет. В общем-то… Мебели? Мебели не много.

Д и н а. Почему?

В и к т о р. Достаточно мне. Потому что… Мне достаточно. Вполне. Даже, пожалуй, кое-что из мебели я бы…

Д и н а. Ничего не выбрасывайте. По опыту говорю. Это вам пока достаточно. Пока вы… один живете или с кем-нибудь еще?

В и к т о р. Разве Женя и Аня вам ничего не рассказали?

Д и н а. Чудак человек… Мне же от вас интересно, правильно? Мало ли кто что про нас… Такие языки кругом, что только… Надо самим разговаривать.

В и к т о р. Я один живу. Дина Федоровна. Дело в том, что моя личная жизнь как-то, знаете…

Д и н а. Не сложилась.

В и к т о р. Да, Аня вам сказала?

Д и н а. Я сама вижу.

В и к т о р. А как… что… Неужели заметно?.. А как вы определили?

Д и н а (наполняет рюмки вином). Я одинокого мужчину за километр чувствую.

В и к т о р. Далеко. Удивительно… Как вам удается?

Д и н а. Если бы я знала, как удается, — мне бы, наверное, не удавалось. Этому научиться нельзя. У меня лично это от природы. Пожалуйста. (Подает ему рюмку.)

В и к т о р (принимает). Спасибо.

Д и н а. Не за что. Не разлейте только, я полную налила… Пригубите.

Виктор Петрович пригубливает.

Стоит увидеть мужчину, и я уже точно знаю: одинокий, не одинокий.

В и к т о р. Стало быть, вы и меня почувствовали?

Д и н а. Вы еще не вошли в дверь, а я уже почувствовала.

В и к т о р. Это удивительно…

Д и н а. Почему вам удивительно?

В и к т о р. Удивительно, потому что… Не знаю, очень удивительно, потому что… Это правда.

Д и н а. Конечно, правда. Я только не могу объяснить, почему, в чем правда, а так — правда.

В и к т о р. Объяснить не можете? Может быть… Жаль. Было бы интересно, если бы вы мне… Впрочем, действительно: объяснить, наверное, очень трудно. Некоторые вещи чувствуются, а объяснить… Действительно.

Д и н а. Что-то такое… понимаете?

Виктор Петрович пытается, но пока не понимает.

Что-то как бы такое… Как бы что-то такое… И сразу чувствуешь: одинокий. Я не имею в виду, холостой или женатый, — это неважно. Хоть сто раз женатый, а я-то все равно чувствую: одинокий. Что-то такое… (Смотрит на Виктора Петровича, который очень задумчив.) Сколько раз были женаты?

В и к т о р. Два.

Д и н а. Пока все совпадает.

В и к т о р. И оба раза… (Вздыхает.)

Д и н а. Пейте вино, вкусное.

Виктор Петрович пьет вино.

Нравится?

В и к т о р. Ничего…

Д и н а. Не нравится?

В и к т о р. Хорошее, ароматное, нежное, нравится! (Наполняет рюмку.)

Д и н а. Вы любите ароматные?

В и к т о р. Не знаю. Дина Федоровна, люблю ли… Люблю — как придется, так… А в общем-то, равнодушен, так, понимаете…

Д и н а. Я же не могла знать ваш вкус. Если бы я знала… Анюта мне сказала: мало, а может, и вообще почти не пьет…

В и к т о р. Когда как… Все зависит от того, если рядом люди… с которыми мне как бы… приятно, что ли… Или… Ну, знаете как.

Д и н а. И я подумала: мужчине за сорок. Вообще не пить — такого я не видела. Почему бы иногда и не… Хотя если болезнь какая-нибудь…

Виктор Петрович залпом осушает рюмку.

Вкусно?

В и к т о р. Иногда могу выпить. Честно сказать, я пока на здоровье…

Д и н а. Здоровы?

Виктор Петрович пожимает плечами.

Совсем-совсем?.. Ой, шутите, где в наше время найти совсем здорового мужчину!

В и к т о р. Дина Федоровна, я на здоровье не жалуюсь.

Д и н а (стучит по столу). Постучите.

В и к т о р. Зачем стучать, я здоров.

Д и н а (стучит). Так надо, стучите.

В и к т о р. Чепуха какая-то… Дина Федоровна, не верю я в это!.. Суеверия, приметы, все это…

Д и н а. А вы стучите, я вам говорю.

В и к т о р. Предрассудки, Дина Федоровна, ладно, полно… Ну, не смотрите на меня так, право же… право…

Д и н а. Вам что, трудно постучать? Вы что, упрямый, да?

В и к т о р. Я не упрямый, но — зачем? Если я не вижу в чем-то смысла, зачем мне это делать?

Д и н а. Упрямый. Я же вижу, упрямый. И почками страдаете.

В и к т о р. Не страдаю.

Д и н а. А мешки под глазами?

Виктор Петрович трогает у себя под глазами.

Вам не видно.

В и к т о р. Вероятно… Это у меня еще со студенческих лет. Это от усталости. Прежде приходилось много работать. И ночами работать, и… Время было такое. Сейчас я только читаю ночами. Тихо, никто не мешает, можно сосредоточиться, подумать… Люблю подумать. Это не почки у меня. Дина Федоровна, это… так… Я бы, наверное, почувствовал, если бы что-то…

Д и н а. Ну вот, а говорили — бессонница, не знаете почему… Знаете. Все понятно: думать любите. Оказывается,