Я твоя (не) желанная истинная, дракон! (СИ) - Ларк Юна

Я постаралась испытать злость, которую должна была бы, но физическая усталость и ощутимое облегчение от знакомых букв «Д.В» внизу письма делали мои попытки неубедительными. Я попыталась представить, что меня действительно тут бросили, и на ум пришла безобразная сцена на балу, а ещё собственные чувства, когда я увидела любовницу мужа перед самой своей смертью.

Чем больше я всё это вспоминала, прокручивала и раскручивала, тем темнее становилось на душе. Сердце гулко застучало в груди, пальцы похолодели. Лицо наоборот опалило жаром. Спящий, как змея в кольцах, гнев наконец поднял голову и пронзительно зашипел, обнажая клыки.

Раз — и тарелка, в которой был суп, со всей силы врезалась в стену сбоку, в паре метров от посланника дяди. Тот подскочил со стула, и я тоже, так как сама испугалась грохота. Я опять случайно использовала усиление магией! Но всё ещё не выходя из образа, я рявкнула слуге:

— Пошли! Чего встал?! Катись оно всё в бездну!

И я с грохотом отодвинула стул, стуча каблуками понеслась к выходу, делая вид, что уже размазываю по щекам слёзы. Так я чуть не врезалась в дверь, которую быстро и услужливо раскрыл передо мной слуга, а затем мы дошли до кареты, и я забралась внутрь, с силой захлопывая за собой дверь. Медные петли жалобно скрипнули, как будто сейчас отвалятся.

До меня донеслись мысли того мужчины: «ну и дамочка, я б тоже к такой не пришёл», а следом тоскливое, уже похожее на парнишку за стойкой: «да что ж за приятели у Энклса, ходят в чёрном в этом пекле, нося за пазухой шпионов, помыкают мной, разбивают посуду, и все как на подбор страшные маги да магички! Хоть бы один бездарный пришёл и не устраивал проблем!»

Бедный парень. Мне стало его жалко, я даже мысленно попросила у него прощения, но тут слуга сел на козлы и хлестнул кнутом, и мы тронулись с места, а все мои мысли понеслись в сторону ближайшего будущего.

Ещё пару часов и я окажусь в поместье Вереска. Мы на финишной прямой!

***

Меня качало на волнах дремоты, тепло, сгустившее воздух в карете, обнимало словно одеяло. Размеренно качалась повозка, ритмично цокали подкованные копыта. Солнце, проникавшее сквозь кроны деревьев и окошко в двери, плавало туда-сюда по салону, рождая в моих полусонных мыслях странные образы, какие бывают только у спящих.

Вскоре я будто погрузилась в этот оранжевый свет. Он сформировал тоннель, а тот превратился в коридор. Словно наполненный янтарной водой, он вновь встретил меня самыми разными дверьми.

Я стояла на месте, не желая никуда двигаться. Слишком хочу спать. Очень устала от тайн, мне просто надо отдохнуть.

Я закрыла глаза, чтобы погрузиться глубже в сон и не видеть череду дверей, исчезающих вдали. Но моей руки кто-то коснулся, и я вздрогнула, распахивая глаза.

Рядом со мной в коридоре стояла женщина. Очень красивая, с медовыми волосами, собранными в простой хвост. Она нежно улыбалась, держа меня за руку.

Я узнала в ней маму Эмилии.

— Пойдём, Мими, — сказала она… но её губы не шевелились. Словно я вновь читала чьи-то мысли.

Раскрыв вмиг пересохшие губы, я ответила ей:

— Но я не ваша дочь…

Она вновь сжала мою руку в тёплой ладони, мягко улыбаясь, и в её образе было столько нежности и любви, что чувство вины едва не сломало меня изнутри.

— Как знать… — загадочно ответила она, не размыкая губ, и потянула меня вперёд. Я не смогла сопротивляться и пошла за ней вслед, пересекая коридор всё дальше и дальше, мимо искажённых, странных, простых, красивых и уродливых дверей. Я смотрела на её спину, на раскачивающийся хвост золотых волос, на ворот простого, но изящного платья, на тонкую руку, обхватывающую мою ладонь. Женщина кажется родной и незнакомой одновременно. Как будто на язык просится слово «мама», а когда я его произнесу, я почувствую неправильность его звучания.

Мы остановились у белой высокой двери. Женщина посмотрела на меня, и я увидела в её карих глазах свой силуэт. Он выглядел…

Не как Эмилия.

— Тебе надо туда, — передала свои мысли женщина. — Тебе тяжело, девочка моя. Я знаю, ведь я наблюдаю за тобой. — Её улыбка померкла, словно солнце зашло за облака. — И я хочу помочь тебе. Открой дверь, моя хорошая.

Она отошла на пару шагов и вдруг рассеялась по воздуху, словно состояла из невесомых песчинок. Я неосознанно попыталась схватить её, не дать уйти, но мои пальцы прошли сквозь пустоту.

В коридоре осталась только я.

Обернувшись к двери, я словно двигаясь в толще воды, взялась на ручку и повернула её.

И оказалась в кромешной тьме. Без верха и низа, без стен и выходов, я просто шла вперёд. Что-то ведь должно появиться.

Вдруг прозвучали слова:

— Они очень далеко продвинулись. Ты в самом деле думаешь, что им можно оставлять это дело?

Я обернулась в ту сторону, откуда они доносились, и увидела человека, сидящего в кресле. Напротив него сидел другой мужчина, но их лица были пусты, и я отшатнулась от этой жуткой картины.

Но можно было увидеть, что они были богато одеты. Золотые цепи и кольца, заводные часы с вензелями, кожаные туфли и бархат пиджаков.

— А что они сделают? Выгнать, если обнаглеют — делов-то.

Первый хрипло рассмеялся и наклонился вперёд, как будто угрожающе.

— Ты не понимаешь, эти люди принесут нам слишком много проблем. Они слишком… мозговитые. Ты же не хочешь, чтобы они однажды использовали свои наработки… на тебе?

От второго донеслось тихое рычание, и он тоже чуть наклонился, словно отвечая на вызов.

— Допустим, они смогут что-то сделать… и ты хочешь их убить прямо сейчас? Кто продолжит исследования?

— У меня есть свой человек, — первый расслабился, как будто понял, что уже выиграл в споре, а потом хохотнул: — Даже два! Они ручные, от них проблем не будет… в отличие от Сансат.

Фамилия резанула по ушам, и я сделала шаг к мужчинам. Мама говорила, что хочет помочь мне… она пыталась помочь раскрыть тайну их с папой смертей?

Фыркнув, второй достал что-то вроде сигары и поджёг её от пламени, возникшем на кончике пальца. Выпустив густую струю дыма, он ответил:

— Будет слишком подозрительно убирать их, когда они ещё молодые. Нужна легенда… алиби… план в конце концов.

— Ба, да ты никак с ума сошёл! — захохотал его собеседник. — Двое маленьких человечишек, какую ещё легенду сочинять? Алиби для дракона? Прихлопнул да и всё. И подкинуть золота в широкие карманы, чтобы стражи закона делали вид, будто ищут преступников. Что, боишься их родственников? Лю-де-ей? — он протянул последнее слово насмешливо, снова скатываясь в хохот.

Второй молчал, и я не видела его лица, но он как будто не злился, а был… встревожен.

— Это ты хочешь убрать их. Потому что ты их боишься, — тихо сказал он, и хохот моментально стих. Первый тоже помолчал, а потом усмехнулся:

— Нет, я лишь не люблю, когда люди надоедают мне. И решаю проблемы до того, как у них появляется шанс проявить себя.

— У умных родителей будет умное дитя.

— Не смеши меня. Каким бы ни был ребёнок, если его не учишь, он не будет учёным. А кто будет учить их дитя, если их не станет?

Второй молчал, и я ощущала, что в этот раз его безмолвие несло больший оттенок тревоги.

— Я не хочу быть в этом замешан, — сказал он. — Из уважения к нашей долгой дружбе не буду тебе мешать. Но меня здесь не было и мы об этом не говорили. Ясно?

Первый снова отпустил смешок и ответил:

— Зря боишься… Но договорились.

Вдруг меня схватили сзади за плечо, и я обернулась, чтобы увидеть, как мама Эмилии с испуганным видом тянет меня обратно.

— Что случилось?

— Беги, девочка моя, — произнесла она без слов. — Тебе надо проснуться!

Мы вылетели за дверь, и та захлопнулась, а женщина схватила меня за плечи и крикнула:

— Вставай!

Я словно вынырнула из воды, резко вдохнула, открывая глаза, и панически огляделась. Карету мотало, словно мы оказались посреди шторма, снаружи уже было темно, и высокие силуэты проносящихся мимо деревьев едва выделялись в сумраке. Об окно бились ветки, хлестали крышу и колёса. Экипаж подпрыгнул, и я едва не рухнула лицом в пол.