Когда наступает время. Книга 1. - Ольга Любарская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Царь, - шепнул он на ухо Александру. – Дело не терпит отлагательств.
- Что случилось? – вяло спросил македонец.
- В гареме драка.
- Что-о-о?
- Александр, необходимо твое вмешательство!
Царь гневно поднялся и, не сказав никому ни слова, направился к выходу.
- Не хочу быть царем, - пробубнил Пердикка, разваливаясь на подушках и поворачиваясь к Неарху.
- Не хочешь, так не будь! - критянину уже с трудом давались слова.
- Проблемы власти…
- Нет, - перебил Неарх, - это проблемы Александра. Пусть он сам в них копается.
- И то верно. Нам с тобой ведь нет до этого дела?
- Не-а. Абсолютно никакого.
Александр шел так быстро, что чуть не сбил перепуганных евнухов, попавшихся на пути. Дежурная охрана едва успела распахнуть перед ним двери. В помещении творился хаос. Евнухи уже растащили в стороны исцарапанных женщин, но те продолжали сопротивляться и визжать.
- Что здесь происходит!? – вскричал царь, и слова его вдруг повисли в остекленевшей тишине. – Я спрашиваю, что здесь происходит?!
Завидев правителя, наложницы и евнухи бросились на пол, приветствуя царя праскинезой. Навстречу, бесконечно кланяясь, выбежал главный евнух и немедленно распростерся ниц.
- Казни меня, повелитель! – почти рыдал он. - Я виноват и понесу любое наказание, ибо не смог сохранить спокойствие в гареме!
- Кто зачинщик? – холодно спросил Александр.
- Я не могу ответить, повелитель! Не знаю, но только после ухода царицы они словно взбесились.
- После ухода царицы?! – не веря услышанному, переспросил Александр. – Она была здесь?!
- Была, повелитель, - евнух подполз к ногам царя, часто кивая головой, и принялся беспорядочно целовать его обувь.
На лице Александра обозначилась брезгливая усмешка. Он отпихнул перса ногой, словно испытывал нечто омерзительное от его прикосновений.
- Что царице было надо здесь?
- Она узнала, мой повелитель, что перед свадьбой ты желал видеть ночью наложниц?
- Какое ей дело до моих наложниц?
Перс полз к Александру, продолжая кланяться еще чаще и оставляя на полированных плитах пола мокрые следы от поцелуев.
- Она потребовала доложить ей, кто из женщин…
- Почему, - взревел Александр, - без моего разрешения царица посещала гарем?!
- Казни меня, нерадивого, повелитель, - причитал евнух, - но только до этого она ни разу… то есть, мы не знали, что… что это разгневает те-б-б-я.
- Начальника охраны гарема ко мне!
- Я здесь, Александр.
- Разобраться, кто начал беспорядки! Высечь завтра прилюдно! По двадцать плетей каждой, и незамедлительно доложить мне! Остальных закрыть по комнатам и держать на воде и пресных лепешках до особых распоряжений! От моего имени дать поручение Евмену прекратить оплату подарков и удовольствий! При повторении подобного немедленно будут казнены все допустившие беспорядки!
Александр вновь почувствовал горячие мокрые поцелуи перса.
- Уберите это от меня! – крик царя источал отчаяние.
Охрана немедленно схватила евнуха и поволокла прочь.
Александр уже долгое время смотрел в черную глубину неба. Где-то внизу продолжался праздник. Эхо взрывов восторженных голосов уносилось ввысь, и звезды словно дрожали, обеспокоенные шумом. Догорала последняя пятая свадебная ночь. Империя, еще недавно так ожесточенно сопротивляющаяся Александру, теперь мирно плыла в рассвет. Царь поежился от озноба и потер ладонями предплечья, покрепче обхватив руками, словно мог так себя согреть. Покинув гарем с доносящимися вслед рыданиями, он направился к Роксане, но с полпути передумал, отодвинув неприятный разговор на другое время. Он чувствовал усталость и какую-то щемящую тоску внутри. Его мысли были где-то далеко. Так далеко, что, переплетаясь там, таяли, исчезая из памяти.
- Я не застал тебя на празднике, когда вернулся, - голос Гефестиона вырвал его из круга дум.
Царь вздрогнул, но не обернулся.
- Что случилось, Александр?
- Я думаю о будущем.
- Ты не нашел лучшего времени?
- Почему ты здесь? А как же твоя жена? Неужели ты решился оставить ее одну?
- Мне не нравится, как ты об этом спросил. Хочу тебе заметить, что это была твоя идея.
- Я думал о государстве.
- Знаю, - Гефестион резко оборвал его. – Но ведь в твои думы о государстве не входят чувства людей.
- Я надеялся, ты поймешь меня.
- А разве это не так? Разве что-то изменится в государстве, если я буду любить свою женщину?
- Женщины не приносят добра.
- Это не твои слова, Александр. До тебя их уже произносил Аристотель. Женщины не способствуют развитию… или что-то в этом роде. Я помню. Но все человечество появилось на свет одним и тем же путем. Не уверен, что в эти моменты мужчины были заняты только думами о государствах.
- Да, это так. Но богоизбранные…
- Богоизбранные, говоришь? Но, позволь, если я ничего не перепутал, полубог у нас - ты, а я - простой человек, рожденный от смертных, и смертный сам. Что плохого в том, что мой сын родится в любви?
- Наверное, - Александр на мгновение задумался, - ты счастливее меня.
- Просто, - сказал Гефестион тихо, - ты женат на империи, а она не терпит соперниц.
- Может, ты и прав. - Царь задумался на мгновение. – И перестань таскать деньги на подарки из казны. Евмен рычит всякий раз, когда оплачивает твои счета.
- Брось, Александр. Не жалей монет. Не забывай, я еще не требовал у тебя свой кусок мира.
- В детстве, ты помнишь, Гефестион, отец с матерью присылали ко мне Калликсену. Ночью она была со мной, а как заставало утро, исчезала. Именно тогда я понял, что ничто так не делает человека смертным, как связь с женщиной и нега. Потом после смерти Мемнона в мою жизнь вошла Барсина. Она легко жила с Мемноном, заменив им покойного Ментора, а после смерти этого досталась мне. Она переходила от одного к другому, как дорогой военный трофей. После, ты знаешь, царицей стала Роксана.
- Давай не будем о ней. Но почему ты ничего не говоришь о Статире, покойной жене твоего предшественника?
Александр заметно напрягся.
-
