Когда наступает время. Книга 1. - Ольга Любарская

Гефестион наконец нашел в себе силы оторвать взгляд от молодой жены и, расплываясь в улыбке, посмотрел на друзей.

Время тянулось бесконечной вереницей бракосочетаний, переплетаясь с всплесками ликований и торжественными возгласами. Почти девяносто пар отмечали вместе с царем свой праздник. А вокруг в блеске костров также рождались и рождались новые семьи. Воины славили друг друга и своего царя-победителя, приведшего их к властвованию над миром. Лишь один человек, обернутый в плотную ткань, неустанно бродил взад-вперед по своим покоям. Роксана подходила к окну, но тут же вновь уходила в глубину комнаты, словно гонимая прочь взрывами веселья. Вот уже несколько дней она нетерпеливо ждала гонца из родных земель. Прошло довольно много времени с того момента, как ночью с большими предосторожностями она послала верхового к матери с весьма деликатной просьбой. При нем не было никакого письма, и лишь нагрудное украшение царицы с голубыми камнями служило подтверждением его слов. Гонцу было поручено, не останавливаясь на длительный отдых, доставить для нее из Бактрии нечто очень важное. Посыльный не знал, что именно, но несколько слов должны были быть понятны лишь матери царицы. «Дар ВивекАнанда», - это все, что он должен был произнести при встрече.

Гефестион вошел в покои Дрипетиды. Маленькая юркая служанка с черными глазками-бусинками, кланяясь, указала ему на кресло. Македонец устало опустился в него, не сводя глаз с молодой жены. Женщина сидела перед зеркалом, украдкой поглядывая сквозь него на новоявленного мужа. Рабыня поставила у ног Гефестиона глубокое блюдо с водой, села на колени и принялась расшнуровывать сапоги. Ее касания были легкими, и теплые пальцы умело делали свое дело. Обтерев тканью ноги нового господина, она уложила их на невысокую скамеечку и, пятясь, удалилась. Аминторид смотрел, как несколько рабынь готовят свою хозяйку к брачной ночи. Они расплетали и расчесывали ее волосы, снимали верхнюю одежду и тяжелые украшения. Закончив, рабыни поклонились и также удалились. Им на смену вышла женщина, уже немолодая, но все еще красивая. Дрипетида поднялась и повернулась к мужу. Гефестион улыбнулся, видя, как пылает ее лицо, и крупной дрожью содрогаются плечи. Пожилая служанка медленно расстегивала замочки на платье персиянки. Шелковистая ткань соскользнула, оголив груди с темными съежившимися сосками. Дрипетида хотела стыдливо закрыться руками, но прислужница молчаливыми, но настоятельными жестами заставила ее опустить руки. Вскоре, полностью обнаженная, она предстала мужу, словно стоящая в середине алого раскрывшегося атласного цветка.

Гефестион не шевелился, с удовольствием наблюдая, как прячет в смущении взгляд та, что сейчас зарождает в нем бурю. Волны вожделения побежали по его телу, нарастая и заполняя все внутри. То, что происходило вокруг, было столь необычно и возбуждающе, что он не решался противиться этому. Гефестион смотрел, как пожилая женщина подвела Дрипетиду к ложу, легкими прикосновениями подсказывая ей, что нужно делать, а она, краснея все более, слушалась ее. Дрожащие бедра новобрачной медленно расходились, являя взору македонца нетронутый непорочный цветок.

Гефестион не заметил, как пожилая женщина подала знак темнокожей рабыне, и та, опустившись перед хозяином на колени, принялась расстегивать и развязывать застежки его одеяния. Ее ловкие руки скользнули к нему в пах, умело творя там знакомую им работу. Гефестион подался вперед навстречу открывающимся влажным губам. Пелена наслаждения уже почти застлала его глаза, когда он резко поднялся, откинув на пол рабыню. Она испуганно захлопала глазами, не понимая, чем смогла так разгневать хозяина.

- Так! Это уже совсем никуда не годится! – воскликнул Гефестион, перешагивая через распластанную в ожидании наказания рабыню. – Может, вы еще мне расскажете, как это делать?! Пошли все вон!

Женщины в нерешительности замерли на месте.

- Я сказал, вон! Все!

Оставшись наедине с персиянкой, Гефестион опустился на ложе, чувствуя, как дрожит ее разгоряченное тело.

- Ты боишься меня? – прошептал он.

- Нет, мой повелитель.

- Врешь, - его улыбка крала ее недоверие.

- Немного, мой господин.

- Да. Видно, мы действительно долго болтались по свету, раз за это время ты из маленькой девочки превратилась в столь прекрасную женщину. Бояться не надо. Постарайся просто верить мне и любить меня.

- Я люблю тебя, мой господин.

- Это только слова, а ты постарайся почувствовать любовь. Отдавая тело, открой душу.

Утро подкрадывалось незаметно, несмело высылая вперед солнечную разведку. Ночь таяла, выбеливая горизонт. Праздник закончился, потух, догорая усталыми углями в жаровнях. Мир купался в зыбкой тишине, и лишь временами слышалось рычание хрустящих костями собак. Нищие и калеки, испуганно оглядываясь, подъедали крохи на столах, споря с собаками за кусок лакомства.

Александр покинул комнату Паристатиды и побрел в свои покои. Проходя мимо одной из спален, он замедлил шаги. Караульный из охраны Гефестиона вытянулся, приветствуя царя.

- Там? – молчаливым жестом спросил Александр.

- Да, - так же молча кивнув, ответил страж.

Александр постоял немного, но так и не решился войти.

- Как хилиарх проснется, немедленно доложить.

- Да, мой царь.

Александр дружески похлопал юношу по плечу и пошел прочь.

Царь открыл глаза, разбуженный звоном.

- Прости своего нерасторопного раба, мой повелитель, - виновато кланяясь, взмолился Багой.

- А, это ты, Багоас. Грохочешь, словно Зевсова колесница на колдобинах.

- Я заслужил наказания, мой повелитель.

- Мой повелитель! Мой повелитель! - передразнил его Александр. – Заладил с утра. Без тебя знаю, что твой повелитель. Накажу тебя… попозже. Сейчас мне неохота.

- Как скажешь, мой повелитель.

- Тьфу ты! Чем столько слов произносить, дай лучше халат. Не голым же мне миру являться.

Не успел Александр закончить фразу, как перс уже накинул ему на плечи шелковый халат. Царь принял из рук Багоя кубок с разбавленным розовым вином.

- Так-то лучше, - довольно произнес Александр. – Тяжкая это работа за ночь двух цариц посещать.

- Моему повелителю под силу и большее, - лукаво произнес Багой.

- Ах ты, развратный хитрец, - улыбнулся царь. – Вечером… если буду жив. Жди.

- Я буду ждать, мой повелитель.

Александр вошел в купальню. Там, распластавшись в воде, полулежал Пердикка.

- Что, - весело начал царь, - перегрелся за ночь?

- Похоже, перегрелся, - лениво ответил гиппарх, даже не открывая глаза.

- Это, друг мой, тебе не войны воевать.

- Я столько раз в наступление ходил, что чуть дышу.

- Да, что ж ты так себя не щадишь?! Надо ж по-умному. Правильная стратегия и тактика - во всех сражениях полдела!

- Противник уж