Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Собрания эти были закрытые, рабочим предоставлялась полная свобода вести их как угодно, лишь бы не было политики, за что отвечал председатель собрания. Соглядатаи и чины полиции не присутствовали, да и вообще в народные дома они никогда не являлись, дабы не стеснять посетителей. В очень редких, исключительных, случаях администрации народного дома случалось обращаться к содействию полиции.

На двух таких собраниях присутствовала приехавшая из Лондона англичанка Эдит Селлерс,[570] которая приехала в Россию, чтобы специально познакомиться с учреждениями попечительства трезвости и рабочим вопросом. Очень интересно впечатление, вынесенное ею от этих собраний, которые она описала в одной английской газете:

Собрания рабочих в России. Интересный опыт в Москве

Интересный опыт производится в настоящее время в Москве – самый интересный может быть, который испытывался когда-либо здесь или в другом месте России. Цель его – не более и не менее, как превращение рабочего класса из измаильтян,[571] рука которых против всех, в твердых и полезных помощников правительства. Это попытка исполнить то, что не раз пробовал устроить Бисмарк и что может быть удалось, если бы ему не препятствовали Бебель и его партия. Если бы опыт оказался успешным, а все данные предвещают удачу, Россия освободилась бы от одной из ужаснейших опасностей, которые угрожают ей в настоящее время.

Опыт, о котором говорится, может иметь успех или, по крайней мере, надежду на него, под личным покровительством московского генерал-губернатора, великого князя Сергея, которому совместно с генералом Треповым принадлежит честь его измышления, – что доказывает, что хоть один из членов императорской фамилии, согласуясь со своим временем, имеет мужество бороться с его задачами.

Почти два года тому назад, рабочие на многих фабриках Московского округа получили разрешение, что было неслыханно ранее в России, образовывать союзы, и каждому союзу было дано право избирать из своей среды членов комитета для управления его делами и быть представителями во всех его сделках с владельцами фабрик. Это устройство дало отличные результаты, что должны были признать даже те, кто склонны были косо смотреть на него. Несомненно, были ошибки со стороны одного-двух комитетов, но все-таки в общем они хорошо исполняли свои обязанности, доказывая одинаковый здравый смысл, умеренность, способность к делу и замечательное умение применяться к обстоятельствам. Хозяева и директора, которые больше всего имели с ними дело, признают, что их влияние приносит мир промышленности, что дисциплина действительно легче поддерживается, работы исполняются с меньшими столкновениями на тех фабриках, где существуют комитеты, чем на тех, где их нет.

Губернское управление не удовольствовалось этим первым успехом. Не надо забывать, что Москва есть главный промышленный центр России: почти полмиллиона рабочих всех отраслей находит занятия в ее округе, почему всякое столкновение между трудом и капиталом представляет здесь более опасности, чем в другом месте.

Генерал-губернатор и его советники, очевидно, принимают во внимание это обстоятельство; потому, когда несколько месяцев тому назад стали появляться признаки рабочих беспорядков, они тотчас же постарались предотвратить их. Сильным давлением на хозяев склоняли они их оказать своим служащим внимание и сделать им некоторые разумные уступки. Интересно заметить то, что они действовали совершенно согласно с тем, как бы поступил в подобном же случае наш торговый совет.

Между тем они приобрели влияние на рабочих и сделали все возможное, чтобы убедить их в том, что гораздо для них выгоднее успокоиться и продолжать работы, чем устраивать забастовки и бунты. Рабочих убеждали довериться правительству, которое соблюдет их интересы и позаботится, чтобы всякие их законные жалобы и требования были удовлетворены. С них не требовали, чтобы они удовольствовались одними обещаниями, и всякая жалоба их была немедленно исследована; многие преобразования, которых они напрасно добивались годами в фабричном управлении, были им дарованы.

Что было всего важнее, некоторые хозяева, признанные виновными в грубом обращении со своими рабочими, были строго привлечены к ответственности, а фабричным инспекторам было, наконец, внушено, что их первая обязанность – смотреть за тем, чтобы с рабочими обращались как с людьми, а не как с машинами. На днях один из значительных работодателей говорил мне, и при этом голос его даже дрожал от негодования, что фабричные инспектора, желая получить какие-нибудь сведения, обращались не к нему – хозяину, но к самим рабочим. «Мы положительно боимся теперь рассчитывать наших устаревших рабочих, такой шум поднимают инспектора, если мы это делаем», – прибавил он. Те рабочие, которых именно он желал уволить, как он сам это высказал, были те, которые почти всю свою жизнь работали для фирмы за какие-нибудь 40–50 копеек в день и вся вина которых была в том, что они начали стариться.

Такое отношение губернского управления, разумеется, произвело отличное впечатление на рабочих, впечатление, которое было еще более усилено в прошедшем феврале месяце тем, что генерал-губернатор лично вступился за них. В годовщину дня освобождения крестьян великий князь, вопреки уговорам и предупреждениям министра Сипягина, настоял на том, чтобы им было дозволено шествовать в Кремль и возложить венок на памятник Александра II. Более того, он сам встретил их в Кремле и присутствовал на богослужении, которое там совершалось. Говорят, что он был так поражен спокойствием и порядком их поведения при этом случае, что велел немедленно привести в исполнение одну их просьбу, разрешения которой они давно добивались. Было объявлено рабочим тех фабрик, где уже были комитеты, что вечером по субботам они могут устраивать собрания и обсуждать свои дела без помехи или препятствия со стороны полиции или кого другого.

Англичанин поймет с трудом, как велика была эта уступка. Не надо забывать, что в России рабочим никогда не дозволялось устраивать сходки или обсуждать что бы то ни было.

Мне посчастливилось присутствовать на двух таких собраниях несколько недель тому назад, и я нашла их весьма интересными.

Первое, которое я посетила, состоялось в обширном зале при одном из дешевых трактиров, которые устроил комитет народной трезвости Витте. Помещение было переполнено – в жизни своей не видела я такой тесноты. Предмет обсуждения случайно был «Об английских торговых союзах»; я нашла, что присутствующие с большим вниманием слушали своего председателя, пока он читал отчет унионистского движения. Его всегда встречали знаками одобрения, когда он останавливался, чтобы усилить впечатление, доказывая, что благоприятное положение английских рабочих достигнуто тем, что они всегда придерживались конституционных порядков, когда волновались из-за каких-нибудь преобразований и удалялись от всего революционного.