Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Прямо из Герлица я проехал к своему брату в Курск и, проведя у него два дня, вернулся в Москву 29-го апреля, ко дню рождения великого князя. По дороге в Курск, я еще заехал в Минск к моему другу Вельяминову, у которого переночевал, вернее, проговорил с ним всю ночь. Мы давно не виделись, и было много о чем переговорить. Под очень приятным впечатлением от свидания с Вельяминовым и его детьми я выехал дальше. В Москве меня ожидал ряд неприятностей. Галл, который был опекуном детей Михалкова Марицы и Володи и от которого Марица отошла, выбрав меня своим попечителем, не мог успокоиться и не отпускал Володю жить с Марицей, а между тем я все наладил, чтобы устроить обоих детей вместе в Москве с баронессой Врангель, как я писал выше. Желая опять взять под свое влияние Марицу, он написал прямо управляющему Назарьевым, что 15-го мая приезжает со своей семьей туда на лето. Меня это ужасно встревожило, так как опять Марица попала бы под вредное «галловское» влияние.

В попечительстве трезвости меня тоже ждала неприятность с заведовавшим чайной В. А. Андреевым, которым я был всегда так доволен. Он написал мне такое странное письмо, что я заподозрил у него ненормальность.

На другой день после приезда, 30-го апреля, состоялось заседание комитета попечительства трезвости. На этом заседании постановлено было арендовать городской манеж для устройства в нем рождественских, масляничных и пасхальных народных гуляний и утверждена была комиссия под председательством заведующей библиотеками М. А. Сабашниковой и ее товарища профессора А. И. Кирпичникова и двух членов по ее выбору для рассмотрения книг для читален и библиотек и составления толкового указателя.

Не успев ничем заняться, разобраться во всех неприятностях, пришлось ехать 2-го мая в Петербург сопровождать великого князя. Его высочество жил в Царском, а я в Петербурге во дворце великого князя и наезжал в Царское ежедневно.

6-го был выход в Большом Царскосельском дворце по случаю дня рождения государя, а 7-го была торжественная встреча Лубе – президента Французской республики. Вечером великий князь выехал обратно в Москву. К сожалению, сестру свою я не смог увидеть в этот приезд, у детей Павла Александровича был коклюш.

Вернувшись в Москву, я опять погрузился в дела попечительства трезвости, готовясь к открытию еще двух учреждений, в Дорогомилове и у Смоленского рынка. 25-го мая эти два новых народных дома и чайные были открыты. Заведующим их был назначен Терюхин, он не был военным, и в организации дела, это было известно, у него все не так спорилось, и мне пришлось больше повозиться с ним. Как человек, он был в высшей степени добросовестный и безукоризненно честный и благородный.

На другой день их высочества переехали в Ильинское, перед этим у меня был крупный и довольно неприятный разговор из-за Ильинского. С откомандированием Гадона при великом князе фактически лично остался я один, так как все другие адъютанты не жили во дворце и только приезжали на дежурства. В Ильинском же дежурства не было, все функции дежурного адъютанта исполнялись Гадоном или мной. Теперь Гадона не было, и великий князь выразил желание, чтобы я переехал в Ильинское и жил бы там. Такое требование великого князя было, конечно, логично, но я все же позволил себе ему возразить и просил оставить меня в Москве.

Я сказал великому князю, что всякое его желание для меня закон, но, живя в Ильинском, я не могу нести ответственность за такое крупное дело, как попечительство трезвости, особенно когда председатель его генерал Бильдерлинг отсутствует, что дело только начинает развиваться, если его испортить в самом начале, то уже не поправишь, что я могу добросовестно работать, если я не стеснен временем, и т. д. Мне казалось, что я говорил убедительно. Кончил я тем, что если его высочеству все же угодно, чтобы я жил в Ильинском, то в таком случае я прошу сложить с меня обязанности по попечительству трезвости. Великий князь, по-видимому, был недоволен моими доводами, хотя в душе не мог не согласиться с ними, и я видел, что он из-за этого разлада, происходившего в его душе, начинал сердиться. Тогда я совершенно спокойным и почтительным тоном стал говорить великому князю, что я, исполняя добросовестно свои обязанности по трезвости, отнюдь не желаю пренебрегать своими обязанностями как адъютанта, каковые я, конечно, ставлю на первое место, и когда только я буду нужен его высочеству в роли адъютанта для каких-либо поездок, поручений и т. д., то я всегда буду на месте и, кроме того, все свое свободное, без ущерба делу, время я буду посвящать Ильинскому.

В результате великий князь себя поборол и сказал мне, что он входит в мое положение и дает мне «carte blanche»[585] распределять время, как мне удобнее, что я могу жить в Москве и приезжать в Ильинское, но что каждый лишний день, что я буду проводить в Ильинском, будет для него удовольствием. Он так это искренно и ласково сказал, что я не мог не растрогаться, хотел поцеловать его в плечо, но он не позволил и сам поцеловал меня.

На другой день их высочества были уже в Ильинском, а я остался работать в Москве и наезжал в Ильинское. Комнаты мои там всегда были готовы к моему приезду. Дела по попечительству шли хорошо, гуляния в Грузинском народном доме привлекали все больше и больше народу. По опеке Михалкова все также шло гладко, я нанял квартиру на Арбате для Марицы, которая с осени должна была там поселиться с баронессой Врангель. В квартире шел ремонт, и я постоянно туда наведывался.

В середине июня великий князь меня командировал в Курскую губернию сопровождать помощника начальника штаба округа генерала Шейдемана и подполковника Оболешева и объехать с ними часть района предполагаемых в сентябре месяце маневров в высочайшем присутствии, а также осмотреть усадьбы и помещения, в которых можно было бы удобно разместиться для ночлегов и дневок его высочеству и штабу.

Маневры предполагались в районе Курской губернии, в них должны были принять участие войска Московского военного округа под начальством великого князя и Киевского военного округа под начальством военного министра генерала Куропаткина. До Курска мы доехали по железной дороге, захватив с собой верховых лошадей.

В Курске мы все остановились у моего брата, провели два дня, явились к губернатору графу Милютину, сыну фельдмаршала, который был так любезен, что предложил предоставить великому князю свой дом.

Это было настолько удобно, что мы, переговорив о некоторых деталях, двинулись уже верхом по предполагаемому пути хода маневров, посетили помещика П. П. Волкова и недалеко оттуда помещицу О. П. Кушелеву. Погода была чудная, и ехать верхом было одно удовольствие. Везде нас встречали более чем любезно, всюду мы встречали полное содействие, везде приглашали остановиться ночевать. Но мы не могли особенно задерживаться, так как надо было спешить обратно в Москву. От О. П. Кушелевой мы направились по большому шляху на Дьяконово, где нашли очень удобное помещение для великого князя и свиты в здании волостного правления. Переночевав там, двинулись дальше по шляху на город Суджу и осмотрели усадьбы Т. М. Аксаковой, затем Любимовский сахарный завод и Никольское Сабашниковых. Последние были мои очень хорошие знакомые, я был дружен с ними и очень был рад, когда оба брата, Михаил и Сергей Васильевичи, всей душой пошли навстречу нам и сразу предоставили нам все, что могло бы удовлетворить наши потребности. Мы переночевали у них, и я с удовольствием провел с ними денек. Михаил Васильевич был семейный, его брат холостой.