Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник) - Роберт Хайнлайн

Почти тотчас же появился папа с двумя мужчинами из его конторы и взял на себя устройство и изоляцию комнаты Пегги. Из того факта, что он вообще пришел, я понял, что он был в курсе всего, да он и сам мне в этом признался. Идея принадлежала Сергею, и вот почему папа меня отговорил, когда я предлагал позвать на помощь соседей. Я отозвал папу в сторону.

— Послушай, Джордж, — шепнул ему я. — Как же, ради всего святого, мы их всех накормим?

— Уж об этом не беспокойся, — засмеялся он.

— Но я как раз беспокоюсь!

Всякий знает, что обязанность поселенца, которому строят дом, — накормить всех строителей, а я был застигнут врасплох.

— Я сказал: не волнуйся, — повторил он.

И через некоторое время я понял, почему он так говорил: пришли Молли с мамой Шульц, Гретхен, сестра Сергея Маруська и еще две девчонки, подруги Пегги, — а уж что они с собой принесли! На Земле они бы такого не достали. Пикник получился превосходный, и Сергею очень трудно было заставить ребят работать после обеда.

Теоретически, Молли настряпала все это у Шульцев, но я знаю маму Шульц — во всяком случае, будем смотреть правде в лицо: Молли не такая уж искусная кухарка.

Молли принесла мне записку от Пегги. Там было написано: «Дорогой Билл! Пожалуйста, приходи сегодня вечером в город и все мне об этом расскажи. Пожалуйста, прошу тебя!» Я пообещал Молли, что приду.

К восемнадцати часам того же дня настелили крышу — и дом был готов. Правда, еще не навесили дверь: она пока была в магазине.

И электричества у нас не было, и не будет еще целую неделю. Но у нас был дом, который защитит нас от дождя, и небольшой коровник, хотя ни одной коровы у меня еще не появилось.

15. ЗАЧЕМ МЫ ПРИЕХАЛИ?

Согласно моему дневнику, мы переехали в дом в первый день весны. Гретхен пришла и помогла мне приготовить все для моей семьи. Я предложил позвать еще и Маруську, потому что работы нужно было переделать уйму. Гретхен сказала:

— Делай, как знаешь!

Она, кажется, обиделась, так что я не стал звать Маруську. Эти женщины такие смешные. Как бы там ни было, Гретхен очень хорошо работает.

Я ночевал в доме с тех пор, как его поставили, и даже не стал дожидаться, пока пришли техники инженерной службы, чтобы поставить на крышу антенну и провести свет и тепло до того, как началась зима. Но все это было сделано, и я провел целый месяц в комфорте, отделывая внутренность дома и заготавливая запас льда на лето. Я складывал лед, целые тонны, в расселину рядом с домом, там, где собирался посадить яблони, как только это станет возможно. Лед будет храниться там, пока я не построю настоящий ледник.

Первые несколько месяцев после того, как наши перебрались сюда, были самым счастливым временем, какое я только могу вспомнить. Мы опять были все вместе, и это было здорово. Папа все еще проводил большую часть темной фазы в городе, работая на неполную ставку, не только из-за того, что нам предстояло выплатить долги, но и потому, что он очень интересовался промышленным проектом. Во время светлой фазы мы работали целыми часами бок о бок или, по крайней мере, в пределах слышимости.

Молли, кажется, очень понравилось быть домашней хозяйкой. Я учил ее стряпать, и она схватывала все быстро. На Ганимеде стряпня — это целое искусство. Большинство блюд приходится готовить под давлением, даже печеное, потому что вода кипит при температуре чуть выше ста сорока градусов. Можно помешивать кипящую воду пальцем, если не держать его в воде слишком долго. Потом Молли начала учиться у мамы Шульц, но я не возражал: мама Шульц была настоящая искусница. Молли сделалась и в самом деле неплохой кухаркой.

Пег, конечно, приходилось сидеть у себя в комнате, но мы надеялись, что скоро она сможет выходить. Мы снизили давление до восьми фунтов: наполовину кислород, наполовину азот. И обычно мы ели у нее в комнате. Меня по-прежнему тяготила тяжелая атмосфера, но стоило потерпеть ради того, чтобы семья могла обедать и ужинать вместе. А через некоторое время я уже приноровился к меняющемуся давлению, у меня даже уши перестали болеть. И Пегги смогла выходить из комнаты. Из города мы ее принесли на носилках со специальным куполом — еще один предмет, купленный в кредит, — и папа приспособил к этому куполу газовый аппарат со старого скафандра, который ему дали инженеры, работавшие над Юпитерианским проектом. Пегги научилась забираться в носилки и закрываться там наглухо, а мы могли снижать давление у нее в комнате и выносить ее на свежий воздух, где она получала немного солнечного света, смотрела на горы и на озеро и наблюдала, как мы с папой работаем в поле. Прозрачный пластик купола пропускал ультрафиолетовые лучи, и это было для нее полезно.

Пигалица была довольно худенькая, так что не составляло труда носить ее, даже на носилках. В светлую фазу она довольно много времени проводила на улице. Мы начали свое хозяйство с курицы-наседки и пятнадцати яиц да еще завели пару кроликов. Очень скоро у нас появилось свое мясо. Мы всегда внушали Пегги, будто те жареные цыплята, которых мы едим, куплены у Шульцев, и, по-моему, она так и не догадывалась ни о чем. Поначалу я каждый день ходил на ферму к Шульцам за парным молоком для Пегги, но к середине лета я купил по случаю и по сходной цене двухгодовалую телку. Пегги назвала ее Мэйбл, и ее страшно огорчало, что она не может подойти ее погладить.

Мы постоянно были заняты. Мне все еще не удавалось пройти испытания и получить нашивки, не удавалось и попадать на скаутские сборы. Так много всего нужно было сделать. Устроить пруд, например. В лагуне Серенидад разводили планктон и водоросли, но рыбы там еще не появилось, и даже после того, как ее туда запустят, пройдет еще много времени, пока разрешат рыбную ловлю. Поэтому мы стали разводить рыбу в пруду китайским способом — после того, как я устроил пруд. К тому же постоянно что-то созревало, и необходимо было заботиться о всходах. Моя трава выросла прекрасно, и вскоре после того, как мы все поселились на ферме, пришла пора разводить червей. Папа уже собрался послать образец почвы в город, чтобы там сделали анализ, но рядом случился папа Шульц.

Он услышал, что мы собираемся делать, взял горсть обработанной земли, раскрошил ее, понюхал, попробовал на зуб и сказал мне, что можно запускать червей. Я так и поступил, и они отлично прижились: после мы не раз их встречали во время полевых работ. Когда взошла трава, стали заметны полоски, которые мы когда-то засыпали платной землей. Зараженная бактериями земля тоже распространилась, но не очень. Мне предстояло еще порядком попотеть, пока эти полоски сойдутся вместе, а тогда уже можно будет подумать о том, чтобы снова взять напрокат жевал-ку и обработать еще полтора акра. Теперь для удобрения новой почвы мы могли пустить в ход свою землю и собственную кучу компоста. Тогда придет пора дробить камни на следующих акрах, но до этого лежал еще долгий путь.