Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914) - Даниэль Бовуа

Если принять, что 20 %-ный numerus clausus для поляков в действительности соблюдался, и зная количество студентов1351, можно с легкостью установить численность польской молодежи в Киевском университете в период с 1861 по 1899 г.:

Выпускники университета, как правило, переоценивали в воспоминаниях число польских студентов. Талько-Хрынцевич, который поступил в 1872 г., сообщал о таком числе польских студентов в его время, которое было достигнуто только через 20 лет, – 400 человек. Куда большую ценность представляет его описание подпольной деятельности. Он сообщал, что, несмотря на существовавшие ограничения, она продолжалась даже в первые годы после подавления Польского восстания и в подпольном движении принимала участие половина поляков. Существовала подпольная касса взаимопомощи с капиталом в несколько тысяч рублей, имелась и библиотека, созданная в 1862 г., долгое время укрывавшаяся и вновь открытая для пользования в 1872 г. благодаря Алойзию Длускому, студенту из Подольской губернии, который стал в будущем адвокатом в Одессе и пропагандировал левые идеи среди рабочих1352.

Подобная позиция была действительно проявлением чрезвычайной смелости в условиях, когда в университете власти возобновили политику деполонизации. Из университета изгонялись последние польские профессора, сам университет был превращен в плацдарм антипольской борьбы. Многие преподаватели начали после 1864 г. работать в русификаторской прессе. Наибольшую известность приобрел В.Я. Шульгин, основавший газету «Киевлянин» (позднее ее редактором был Пихно), но, кроме этого издания, были еще и «Киевское слово», «Киевские отклики» и т.п., которые помогали учителям истории и историческим обществам, работавшим над созданием нужного властям образа Юго-Западной России. В.С. Иконников написал в этом духе историю Киева с 1654 до 1854 г., а затем еще том, посвященный пятидесятилетию университета в 1884 г. В 1878 г. Историческое общество Нестора-летописца организовало пророссийский археологический съезд, а через год стало издавать «Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца»1353 по образцу Московского исторического общества. К этому списку следует еще добавить «Вестник Юго-Западной России», а также ряд губернских газет и других публикаций1354.

В начальный период борьбы с польской культурой в данном регионе некоторые украинцы, которые в скором времени сами стали жертвами преследований 1876 г., после принятия Эмского указа, не видели препятствий к участию в общей антипольской борьбе. Так поступил Павло Чубинский, которому Академия наук доверила редактирование отчета «этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский Край», где была грубо приуменьшена численность польского населения на Правобережной Украине и отрицалось польское (и еврейское) влияние на Правобережную Украину. Все разделы этого отчета, написанные П. Чубинским, а именно «Краткий исторический очерк ополячения Юго-Западного края», «Католицизм в Юго-Западном крае», «Коренные причины антагонизма с великорусами и изменение в быте поляков со времени неудачи повстания»1355, были так далеки от истины, что другой знаменитый украинец М.П. Драгоманов, куда более вдумчивый историк, сразу же подверг их резкой критике в «Вестнике Европы»1356. Он считал, что в интересах Российского государства было признать своеобразие всех меньшинств, ввести земства в западных губерниях, провести судебную, городскую реформы, объявить религиозное и языковое равенство и ввести свободу печати. В июле 1875 г. в том же журнале в статье «Евреи и поляки в Юго-Западном крае» он высмеял псевдонаучную анкету Чубинского и обвинил во лжи псевдонаучные изыскания последователей Каткова и его «Московских ведомостей»1357.

Примерно тогда же Тадеуш Бобровский заканчивал свои воспоминания, в заключительной части которых он так отозвался о волне псевдонаучных публикаций, призванных доказать русский характер Правобережной Украины. «Это происходит ежедневно, – писал он, – уничтожая и закапывая с каждым шагом, с каждой минутой следы и памятники нашей цивилизации в этих губерниях, привитой, правда, к иной почве, не без помощи превосходства и силы… но на почве, отличной от польской и от московской! Сегодня мы вынуждены молча слушать фальшивые и лицемерные бездарные квази-исторические сочинения, созданные победителями, которые ведут себя и думают так же, как мы за триста лет до этого вели себя и думали…»1358

Сознание чуждости польского присутствия на этой земле не было распространенным явлением среди польской общественности. Как уже отмечалось, оно дало лишь ценные, но редкие примеры хлопомании. Для большинства польской молодежи, которой удалось попасть в Киевский университет, было характерно либо обособление от непольских групп, либо все более активное участие в борьбе своих русских товарищей с общим врагом – царизмом.

Российско-польское антиправительственное сближение студентов

После периода вынужденного бездействия и далекой от романтических повстанческих идеалов «органической работы» на польскую общественность Киева оказал очень сильное влияние пример неукротимого русского студенчества. К концу 1870-х гг. ситуация в Киеве стала вновь напряженной. Главными тому причинами были осложнения, вызванные Русско-турецкой войной 1877 – 1878 гг., и судебные процессы против революционеров-народников. Генерал-губернатор (сначала Дондуков-Корсаков, а с 16 апреля 1878 г. его преемник М.И. Чертков, служивший в 1860-х гг. волынским губернатором) получил новые полномочия, которые включали командование войсками на большой территории, вплоть до Черниговской губернии, и надзор за учащимися высших учебных заведений. Министерство внутренних дел уполномочило генерал-губернатора исключать из университета всех подозрительных лиц, к чему тот сразу же и приступил. Опасения полиции по поводу демонстрации протеста против процесса над социалистами (прокурор требовал смертную казнь для 5 человек) не были лишены оснований1359. В самом начале года студенты и делегаты из Петербурга собрались для протеста в университетской столовой. 22 февраля сто студентов собрались на кладбище в Байкове у могилы железнодорожника. 15 марта триста студентов потребовали освободить студента Подольского, арестованного за покушение на прокурора Котляревского. Их ежедневные собрания в столовой продолжались до тех пор, пока 21 марта здание не было окружено и молодежь не заставили выйти. В ходе этой операции полиция арестовала 142 человека, которые предстали перед дисциплинарной комиссией. 49 были исключены на три года без права перевода в другой вуз, 75 – на два года на тех же условиях, 10 получили предложение покинуть университет по собственному желанию, а 8 получили выговор. Всем было запрещено пребывание в Киеве. Столовая была закрыта. В ночь с 24 на 25 мая 1878 г. ударом кинжала был убит жандармский офицер барон Г.Э. Гейкин, ответственность за покушение взяла на себя группа, называвшая себя российскими социал-революционерами. Убийца найден не был1360. Настало время, когда польской молодежи пришлось вместе с другими меньшинствами (евреями, украинцами) определить свою позицию по отношению к русскому революционному движению.

С начала 80-х годов однородное революционное движение польских студентов, хотя еще не переживало глубокого раскола на сторонников интернационализма и национализма, все-таки уже подтачивалось разного рода противоречиями. Царская полиция располагала точной агентурной информацией, но пока не видела различий внутри этого движения. В то же время сумбурность агентурных донесений показывает, насколько сложным был процесс создания польского национально-демократического движения на Украине, местного социалистического движения, а также указывает на левое происхождение будущих польских правых.

В любом случае молодая польская интеллигенция в Киеве уже не была бездеятельной, изолированной от других частей разделенных польских земель. Примером тому может служить подборка материалов под названием «Польская группа социал-революционеров Киевского университета», собранных полицией с сентября 1881 по январь 1882 г.1361 Из нее узнаем о существовании связей между студентами университетов в Москве, Петербурге, Варшаве (русский университет был открыт там в 1868 г.) и Киеве. Уже в 1880 г. было арестовано 4 или 5 студентов, среди которых был Казимеж Сосновский. Он выписывал из Варшавы газету «Równość» («Равенство»), издаваемую в Женеве Л. Варыньским. В связи с марксистским характером этой газеты полиция предположила, что, скорее всего, Сосновский, а также Х. Лисовский, учащийся в Варшаве, и А. Длуский, о котором уже была речь, вели агитацию среди рабочих и школьной молодежи. Было также известно о существовании в Киеве женского «Польского кружка», который возглавляла сестра Лисовского, Винцентина. Имела полиция и сведения о работе юридического, литературного, исторического, экономического кружков под руководством З. Балицкого, Родзевича, Дирмонта. Родзевич приехал в Киев, чтобы агитировать за проведение торжеств по случаю пятидесятилетия Ноябрьского восстания. При нем были письма к заведующему тайной университетской библиотекой, к студенту-медику Бернацкому («Корчаку»), а также три письма к неизвестным адресатам, где говорилось о некоем «Клубе сынов отечества», и обращение к украинофилам1362.