Диктаторы обмана: новое лицо тирании в XXI веке - Сергей Маратович Гуриев

демонстрации, президент Эрдоган громил их как «мародеров», «анархистов» и «террористов»135. В 2019-м в России полиция обвинила десятки человек, участвовавших в антиправительственных акциях, в «применении насилия в отношении представителей власти». Один из них швырнул в сторону пустой бумажный стаканчик, другой бросил две пустые пластиковые бутылки136. Засланные провокаторы кидают камни и ведут себя агрессивно, подставляя случайных прохожих под аресты137. Например, в 2013 году российский оперативник рассказал журналистам, что был нанят представителем министра внутренних дел для организации беспорядков на антипутинском митинге138.

Аутсорсинг насилия. Если диктатору трудно удержаться от использования силы, можно поручить работу структурам, негласно связанным с властями, и в дальнейшем отрицать свое участие и даже осведомленность. Иногда диктаторы обмана для запугивания оппозиции кооптируют бригады спортсменов, занимающихся единоборствами, или футбольных хулиганов. Для подавления массового движения в поддержку курса на интеграцию Украины с Евросоюзом в 2013–2014 годах украинский президент Виктор Янукович опирался на 20-тысячную частную армию «гопников в костюмах Adidas», которые стали известны как «титушки». Название происходит от фамилии Вадима Титушко: его нападение на митингующих было зафиксировано репортерами одним из первых139. Сходным образом в Венесуэле Уго Чавес и его преемник Николас Мадуро нанимали частные банды, так называемые colectivos, чтобы терроризировать антиправительственных активистов140.

На самом деле, это старая технология, ею часто пользовались диктаторы страха в XX веке. Разные латиноамериканские автократы опирались на полуавтономные военизированные структуры и эскадроны смерти, как и многие африканские правители, зависевшие от помощи демократических государств-доноров141. Для диктаторов обмана эта тактика опасна и обычно используется в исключительных обстоятельствах. Она работает до тех пор, пока отношения подрядчиков с государством остаются в тайне, но делать это тем сложнее, чем более зрелыми становятся общество и СМИ. В Украине журналисты быстро отследили связи титушек с властями и тем самым ускорили падение режима. При использовании этой тактики следует не допускать насилия в таком масштабе, которое вызовет возмущение со стороны международного сообщества и закончится требованиями проведения полицейского расследования.

Zersetzung 2.0. Интернет открывает беспрецедентные возможности для того, чтобы порочить репутацию активистов и вносить раздор в их ряды: например, в анонимных публикациях кого угодно можно обвинить в сотрудничестве с государством. В принципе, большинство старых приемов КГБ и Штази можно использовать в сети. Раньше диссидентов изводили анонимными телефонными звонками. Сегодня безымянные тролли оскорбляют и запугивают их в социальных сетях, забрасывают злобными электронными письмами и «доксят», то есть раскрывают личные данные для организации массовой травли. Сергей Санович, Денис Стукал и Джошуа Такер показали, как российские власти в борьбе с оппозицией используют высокотехнологичный и постоянно совершенствуемый набор онлайн-тактик, сочетающий сетевые ограничения с «онлайн-вовлечением» и включающий троллей, ботов и операции по взлому и организации утечек142.

В 2014-м в Эквадоре была взломана почта оппозиционной журналистки Марты Рольдос; ее частную переписку опубликовала государственная газета El Telégrafo. Группа интернет-троллей принялась высмеивать ее внешность, угрожать ей изнасилованием и убийством, обвинять в работе на ЦРУ. А через год сторонник президента Корреа раскрыл личность блогера, известного как Crudo Ecuador: он опубликовал его адрес, номер телефона, имена родителей и фотографии, сделанные, по всей видимости, в ходе слежки. Блогеру начали угрожать расправой, и он удалил все свои аккаунты в социальных сетях143.

Сотрудники спецслужб – или их внештатные помощники – могут вскрывать частные файлы оппозиционных активистов и предавать огласке любые обнаруженные ими дискредитирующие материалы. И у этой практики есть доинтернетный аналог – утечка прослушек телефонных переговоров диссидентов и скрытой съемки в компрометирующих обстоятельствах. Чувство стыда, как и его эксплуатация диктаторами, возникли задолго до всемирной паутины.

СВЕРИМСЯ С ДАННЫМИ

Из приведенных примеров складывается стройная картина. Но правда ли, что они отражают глобальный тренд? Ведь каждый день газеты пишут о геноциде мусульман-рохинджа в Мьянме, о пытках активистов в Сирии, о преследовании уйгуров в Китае. Неужели это все – как мы готовы доказать – исключения из правила? Можем ли мы действительно утверждать, что прошлые десятилетия были значительно более кровавыми?

Для получения ответа на этот вопрос мы собрали данные о политическом насилии, совершенном всеми авторитарными режимами с 1946 года144. (Мы уже встречались с этими данными в первой главе, где на их основе были рассчитаны доли диктатур страха и обмана в разные календарные периоды (см. рис. 1.1).) Конечно, невероятно тяжело подсчитать точное количество жертв диктаторов прошлого. Даже те, кто не пытался скрывать плоды своих трудов, редко вели строгий учет. Наши оценки опираются на кропотливые исследования правозащитников, активистов, историков, журналистов, сотрудников государственных учреждений и международных организаций и других расследователей. Иногда после падения диктатуры новый лидер учреждал комиссию по установлению истины, чтобы зафиксировать все свидетельства совершенных преступлений; мы изучали отчеты подобных комиссий. Всего мы сверились более чем с тысячей источников.

Мы решили сравнивать не страны или политические режимы, а отдельных лидеров. В рамках одного режима уровни насилия могут существенно меняться. И организованный Сталиным геноцид, и горбачевская сдержанность были этапами в развитии одного коммунистического режима в СССР. Более того, как уже отмечалось, глубина репрессий может варьироваться в ходе правления одного диктатора. Чтобы учесть этот фактор, мы сравниваем средний уровень репрессивности режима при каждом правителе за все годы его нахождения у власти. Так как усреднение по слишком коротким периодам дает зашумленные оценки, мы включали в расчет только тех автократов, кто возглавлял недемократические страны в течение не менее пяти лет.

Для каждого из них мы брали лучшую из имеющихся оценок для числа политических убийств. Под политическими убийствами мы подразумеваем убийство госслужащими мирных граждан по политическим причинам. Сюда включаются убийства общественных деятелей и казни политических заключенных, а также другие смерти политзаключенных или задержанных во время содержания под стражей. (Диктатор может ссылаться на естественные причины смерти, но часто и они бывают вызваны неадекватным лечением или непредоставлением медицинской помощи.) Мы также включаем сюда неизбирательные убийства протестующих и других невооруженных гражданских лиц полицией, армией или спецслужбами; часто такие убийства необходимы, чтобы терроризировать население145. Фразу «по политическим причинам» мы интерпретируем достаточно широко, включая в нее членов преследуемых сект, убитых государством из-за их религиозных убеждений, а также тех, кто был убит во время экономических протестов. Мы не учитываем убийства, случившиеся во время двустороннего насилия, а также смерти от голода, спровоцированного государством.

Мы постарались подсчитать число политических заключенных и задержанных, но быстро поняли, что не можем получить надежные цифры за каждый год. Поэтому