Столпник и летучие мыши (СИ) - Скво Алина

Наблюдения в узком пенале туалета не оказалось. В качестве вентиляции — окно с решёткой. Фру размяла кисти — лейтенант всё же расковал их на минуточку, прежде чем она уединилась в интимном кабинете. Стоя спиной к седалищу, запрыгнула на круг — навык не утрачен, прыгучесть в норме, координация в порядке. Сконцентрировала внимание. Пространство слишком ограниченное. Может не получиться, но попробовать надо. Внимание. Оп! Прыжок с переворотом! Приземление точно на круг унитаза. Ещё прыжок! Ещё! Отлично. Присела на корточки, пронаблюдала за короткой ржавой струйкой, констатировала обезвоживание. Подтянула лосины. Порылась в карманах шортов. Пусто. Сколько ещё часов предстоит проторчать в обезьяннике — сорок, пятьдесят, шестьдесят? Без подпитки её резервов хватит на пятьдесят. Здесь она больше суток, значит, в остатке примерно ещё двадцать пять. Открутила кран умывальника. Тот зверски захаркал, завыл и сдох. Знакомая картина — отсутствие воды… Где-то должен быть выход. Он где-то есть. Искать!

Она чуяла, что освобождение находится не в штанах майора, где лежат ключи от всех дверей; не в кобуре наивного конвоира, которого ей ничего не стоит отправить в нокаут ударом ноги в переносицу; не в рубильнике электросчётчика, способного полностью парализовать полицейский участок как минимум на пятнадцать минут. Оно где-то рядом, медленно приближается. Главное, — не прозевать ответственный момент…

Снова наручники, клетка. Лицо охранника, ещё минуту назад соблюдавшего дистанцию в полтора шага, теперь улыбнулось девушке так близко, что ей стал виден детский пушок на розовых щеках. Паренёк держал в руках двухлитровую бутылку минералки.

— Я принёс тебе воды. Давай руки… наручники.

— Эй! Назад! Отвали, а то я ей щас башку отстрелю! — из противоположного угла, спотыкаясь и расстёгивая на бегу кобуру, иноходью нёсся дежурный. Одной рукой он сгрёб напарника, а другой истерично затряс пистолетом. — Ты знаешь, кто это?! — он впился в ухо охранника, яростно шипя и вращая выпученными глазами.

Лейтенант молча отодрал от себя паникёра, открутил крышку, решительно шагнул к пленнице и поставил воду у её ног…

Никому из полицейских не было смешно, когда у них на глазах она схватила горловину зубами, запрокинула голову и, ни разу не поперхнувшись, махом опрокинула в себя спасительную жидкость.

***

Заметно повеселевший Палпалыч энергично перебирал папки. Ему полегчало, радикулит на время был забыт. Рабочее место — обжитое кресло и истёртый локтями стол — вселяли уверенность в прочности мироздания. В двух шагах напротив стояла троица — лицо женского пола неизвестного происхождения и два охранника по обеим сторонам лица. Майор игриво улыбнулся и подмигнул:

— Ну, что, голуба, расскажешь, кто ты и откуда?

— Я — постоянная представительница Межгалактической Общественной Организации на Земле. Моё земное имя — Фру.

— Ха-ха-ха! Я тоже люблю пошутить. Но не сейчас, а в свободное от работы время. Там, — майор закатил глаза и вдёрнул подбородок, — от меня ждут доклада о твоей персоне. Ни в одном цифровом реестре нашей многострадальной Родины ты не числишься. Значит… Гражданкой какого государства являешься?

Последовала долгая пауза. Тишину нарушала лишь весенняя муха, пытавшаяся завести свой застоявшийся моторчик, методично прорабатывая крылышки. Улыбка начальника постепенно растаяла, безоблачный лоб тронула лёгкая морщинка разочарования.

— Ну-у? Не слышу ответа.

Фру стояла, как вкопанная, напряженно ожидая финала спектакля. Палыч нахмурился.

— Ладно, скажу напрямик. Твоё пребывание в обезьяннике может затянуться на семьдесят два часа вплоть до выяснения личности, пока наши дипломаты не перетряхнут все недружественные страны вкупе с дружественными. Но лучше признайся сама. Явка с повинной, так скать, облегчит твою участь. Номер спецгруппы, разведывательное подразделение, позывной и все прочие данные… Ну же!

Фру вся внутренне подобралась, интуитивно чувствуя приближение ответственного момента. Палыч слегка завалился набок, пошарил в шухлядке и, шлёпнув по столешнице ладонью, отдёрнул её, точно углем обжёгся. На столе вспыхнул яхонт. Даже при всей казённо-тюремной обстановке, ворующей солнечный свет, веру в будущее и надежду на лучшее, перстень лучился вызывающе-победно алым сиянием.

— Что это?.. Ладно. Можешь не отвечать, и так ясно. А вот зачем лысой бабе гребешок? — вопрос интересный. Может объяснишь?

Начальник полез за вещдоком глубоко в стол, с минуту тарахтел ящиками и вскоре ушёл в поиски, в буквальном смысле слова, с головой. Когда его пузатый торс почти скрылся из виду, внезапно кабинет огласил жалобный вопль:

— О-ё-ёй! А-я-яй! Вступи-и-ило-о-о…

У девушки-воина не успело возникнуть ни единой мысли, когда вышколенное тело взвилось ракетой. Раз! Удар ногами в стороны. Хватаясь за воздух, конвойные летят в противоположные углы. Два! Прыжок! Она уже на столе! Есть! Перстень на пальце! Охрана расстёгивает кобуру. Три! Пришелица легко, точно синтепоновую подушку, отшвыривает майора, хватает аметистовый гребень и мчит на быстрых крыльях прочь. Полицейские с колен стреляют в пустоту, потом тупо разглядывают «браслеты»…

Участок долго стоял на ушах. Докладная «наверх» подняла из кресел многочисленное вышесидяшее начальство. Потом, немного успокоившись, все облепили мониторы, и, пока не прикатила карающая комиссия, снова и снова просматривали записи с камер наблюдений.

— Ё-моё! Вот это работа! Высший пилотаж! В три секунды такое провернуть!!!

— Профи ультракласс!

— Н-н-да… Это тебе не приводы на антиковидников клепать…

— Чудеса-а-а!

— Никаких чудес: ежедневные тренировки плюс паранормальные способности. Баба эта, по всему видно, служит в тайных космических войсках.

— А с виду и не скажешь.

— Была девушка — стала летучая мышь. Нихренасе. Разве такое возможно?

— В космических и не такое возможно.

Бледный, взмокший Палыч, лежа на диванчике, придурковато улыбался, пыхтел и задыхался от восхищения:

— Пуф-ф-ф… Улетела… пуф-ф-ф… Улетела голубка сизокрылая… пуф-ф-ф… Счастливый путь…

***

— Новгородцев, вставай! — Гореев, употребив все свои мизерные силы, тормошил Столпника за плечи.

Лысая голова слабо сотрясалась, елозя по подушке, и тихо мычала. Пациент лежал в отключке, придавленный к матрацу лечебными пилюлями, как жёрновом. Метод под названием «Два пальца в рот» не дал никакого результата. Каждый раз крепкое деревенское чрево восставало против насилия и упорно не желало расставаться с пищей. Снадобья успели в короткий срок наслоиться и отвердеть в теле неподъёмным гранитным камнем.

— Поднимайся. К тебе пришли. — прошептал профессор парню на ухо и, помолчав, добавил. — Девушка.

Глаза спящего распахнулись. Минуту они смотрели, не мигая и ничего не видя, после чего в тюфяке сработала потаённая пружина и вышвырнула пациента из постели.

— Фру! — вскрикнул Семён и закружил по палате, топоча пятками.

— Ч-ч-ч… — зашипел изобретатель, нервно отмахиваясь он опасного топота, как от осы.

— Спокойно. Сначала поищи под шконкой жучка.

Столпник принырнул под кровать, пошарил по днищу и двумя пальцами вытащил за усы таракана; подивился, разглядывая увесистую брыкающуюся маслину.

— Животина аспидна*…

— Это не то. Брось.

Пальцы разжались, насекомое, с лёгким стуком упав на паркет, заюлило и дало дёру.

— Интересно, а где же у них подслушивающие устройства? Ладно, разберёмся. — деловито прошамкал Петрович и, повернувшись к окну, энергично помахал рукой.

Из-за жидкой шторки выступила Фру и, не говоря ни слова, бесшумно бросилась к Столпнику.

Двое стояли, обнявшись, спаянные в одно, и медленно раскачивались осиной на ветру. Минуту-другую профессор, сидя на краю кровати, с тревогой глядел на молодёжь, потирал остроугольные колени и обдумывал предстоящие действия. Сейчас он выведет ребят на свободу через хорошо знакомый лаз.