Элли и арфист - Прайор Хейзел

С другой стороны, если бы я попросил мою сестру Джо отвезти Финеса домой в Эксмур, она бы сказала, что от моих просьб ей хочется кричать и рвать на себе волосы. Джо повторяет это почти каждый раз, когда я что-то делаю или говорю. (На самом деле она не рвет на себе волосы, потому что, если бы она каждый раз вырывала у себя по пучку волос, у нее их совсем бы не осталось. На всякий случай отмечу: Джо не лысая. Далеко не лысая.) Я не знаю, что Джо сделала бы с Финесом. Но с трудом представляю себе ситуацию, в которой она с пониманием отнеслась бы к его нуждам.

Элли в этом смысле другая. Вот почему Лоуренсу Барбеджу я сообщил именно ее имя.

– Почему ты называешь его Финесом? – спросила меня Элли, когда мы выехали с парковки больницы.

Я сказал ей, что должен хоть как-нибудь его называть, а это имя его, похоже, устраивало. Он был похож на Финеса[9]. Кроме того, я был неравнодушен к аллитерации.

– Фазан Финес, – произнесла она, интонационно выделяя букву ф. – Да, ты прав. Кажется, его это устраивает, – взглянув на птицу, добавила она. Финес раскрыл клюв и издал звук, что-то среднее между вздохом и криком. – И что ты собираешься с ним делать, когда мы вернемся? – поинтересовалась Элли.

Я сказал, что, по моему мнению, Финес проголодался после пережитого испытания. Я сомневался, что Финесу понравятся бутерброды, зато у меня была смесь зерен и семян, которой я иногда подкармливал садовых птиц. Возможно, Финес соблаговолит ею полакомиться.

– Но выпустишь ли ты его обратно в дикую природу? – спросила она. – С этой повязкой на крыле он уязвим, не так ли?

Я ответил, что для Финеса Эксмур и впрямь кишит опасностями. В травмированном состоянии он вряд ли сможет летать, по крайней мере, какое-то время. Я знаю, как часто люди ведут себя безответственно и жестоко, а потому уверен, что некоторые из них (а точнее, охотники из так называемого высшего сословия) могут попытаться подстрелить его снова, а маскировка у Финеса не внушала доверия. Белая повязка отчетливо выделялась на фоне как зеленой травы, так и коричневого болота или пурпурного вереска, да и вообще на любом фоне, кроме снега, а я сомневался, что в ближайшее время стоит ожидать снегопада. Памятуя об этом, я сказал, что приложу все усилия, чтобы присматривать за Финесом и держать его в саду, который окружен каменной стеной и высокой живой изгородью, так что охотники-аристократы, скорее всего, туда не проникнут. Также в саду имелся дровяной сарай, где фазан мог укрыться от дождя. Я надеялся, что эти условия его удовлетворят.

Излагая Элли свои соображения, я нежно гладил Финеса по голове и шее, а он что-то тихо бурчал в знак одобрения.

Когда мы вернулись домой, Элли помогла нам обоим выбраться из машины. Я с трудом держался на ногах, а шел очень медленно. В больнице мне одолжили костыли, и костыли помогали, но я не мог справляться с ними и одновременно нести Финеса, поэтому я доверил его Элли. Она обращалась с ним ласково, и он, казалось, ей доверял. Первым делом мы зашли в сад, и она опустила птицу под сливовое дерево. Фазан замахал крыльями, но переместился не очень далеко. Взгляд его блестящих глаз был устремлен на нас.

– Схожу за семенами для птиц, – я поковылял в сарай.

– Нет, стой здесь, я сама схожу. – Элли побежала к постройке, но мгновение спустя вернулась. – Где ты их хранишь? – задыхаясь, спросила она.

Я сказал ей, что семена лежат в кухонном шкафу рядом с банкой с кофе. Она уже знает, где хранится банка с кофе, потому что в последнее время сама его себе варит. (Это хорошо. Чем больше в амбаре кофейных ароматов, тем счастливее себя чувствуем я и мой нос.) Она снова помчалась за птичьим кормом.

Пока мы ждали, Финес расхаживал по кругу. Я сказал ему, чтобы он чувствовал себя как дома. Он вертел головой, везде тыкал клювом и выглядел так, будто занимается важными делами.

Элли вернулась, размахивая пакетиком с семенами.

– Финес! – крикнула она и бросила ему немного зерен.

Он искоса посмотрел на них, рванул вперед и начал клевать. Какое-то время мы за ним наблюдали.

– Он тот еще персонаж, правда? – произнесла Элли.

– Да, – согласился я.

– И не только он, – пробормотала она, а затем добавила (чуть громче): – После всего, через что он заставил тебя пройти, я надеюсь, что сегодня ночью он будет спать спокойно.

Я тоже на это надеялся. Я рассказал ей о другом, новом плане, который вынашивал. Он заключался в следующем: устроить Финесу постель в амбаре, на первом этаже, там, где хранятся арфы. На мой взгляд, это была хорошая идея, потому что хотя мы и установили, что охотники, скорее всего, в саду рыскать не станут, зато тут вполне могут бродить лисы, а они с огромной вероятностью воспользуются при случае его инвалидностью. Финесу пока придется спать в амбаре, ради собственной безопасности. Я надеялся, что он не будет возражать против соседства с арфами. Арфы очень миролюбивы и мало чем отличаются от деревьев, так что для него это не будет проблемой. Зато проблемой могло стать ощущение, что в помещении его передвижение сильно ограничено. Поэтому я планировал установить для него дверцу с верхними петлями; с новым дизайном, шире и удобнее, чем лаз для кошек. Так он мог бы уходить и приходить когда захочется. Возможно, я не успею изготовить ее к сегодняшней ночи, но я постараюсь сделать это как можно скорее, ради благополучия и комфорта Финеса.

– Счастливчик Финес! – заметила Элли, и мы с ней пошли в амбар. Я показал ей место в углу, где собирался соорудить кроватку для Финеса, и место возле задней двери, где я планировал установить фазанью дверцу. Подивившись моей изобретательности и преданности, Элли предположила, что мне не помешало бы проверить, смогу ли я подняться наверх. Я попробовал и обнаружил, что с помощью одного костыля и перил я был в состоянии подняться по семнадцати ступеням на кухню, в спальню, ванную и маленькую комнатку, где репетировала Элли, что было настоящей удачей.

Затем Элли принесла мне стакан воды и за долю секунды приготовила прямоугольные бутерброды с солеными огурцами и сыром.

– Хочешь, я помогу тебе обустроить спальное место для Финеса? – предложила она, осматривая мою ногу.

Я ответил, что нет, я сам справлюсь. Руки-то у меня на месте.

Она переминалась с ноги на ногу, как делала иногда, когда смущалась.

– Врачи выдали мне огромный пакет с перевязочным материалом для твоей ноги. Они сказали, что рану нужно регулярно промывать и перевязывать. Я подумала, что смогу делать это и осматривать тебя, когда буду приезжать играть на арфе… Или тебе будет помогать Косуля?

Я сказал ей, что сомневаюсь, что Косуля стала бы менять мне повязки, поскольку она испытывала к крови особенно сильную неприязнь, и что со стороны Элли было крайне любезно на это согласиться, разумеется, если она ничего не имеет против таких процедур.

Она ответила, что, естественно, ничего не имеет против, тем более я подарил ей арфу, и это самое малое, что она может для меня сделать. Но если есть что-то еще, с чем она может мне помочь, то я должен просто попросить. Она сказала, что, если мне что-нибудь понадобится, я могу ей позвонить. Помолчав, она добавила, чтобы я не звонил ей в выходные или в будние дни после пяти тридцати, исключение можно сделать только в случае чрезвычайной ситуации.

Она сказала, что ей и правда пора идти, потому что ее мужу нужно обедать. Она найдет способ навестить меня завтра, хотя это будет воскресенье. И она будет приносить мне еду, потому что трудно готовить, когда приходится держать ногу приподнятой. А потом Элли чмокнула меня в щеку и сказала: «Дэн, береги себя». Она сбежала вниз по лестнице и покинула амбар. Я наблюдал за ней из окна. Ее волосы развевались. Оказавшись на улице, она нырнула в машину и сразу уехала.

16

Элли

– Кристина, ты сделаешь мне одолжение?