Водолаз Его Величества - Яков Шехтер

какой причине – поначалу Артем не мог понять. Мир был ему люб, и он был люб этому миру. Миру, где совсем рядом находилась удивительная, прекрасная и недоступная даже в мыслях доктор Варвара Петровна, при одном упоминании имени которой по спине начинали бегать мурашки, а сердце сладостно сжималось. Артем любил первый раз в жизни, и томительная волна первой любви накрыла его с головой, сразу и бесповоротно.

Свободный час перед сном каждый тратил по своему разумению. Большинство матросов просто завалились на койки и, лениво переговариваясь, отдыхали, коротая время до отбоя. Артем сидел за столом с букварем русского языка, жадно впитывая страницу за страницей. После пяти лет в ешиве разобраться в правилах чтения по букварю казалось ему легче легкого.

Дойдя до буквы «с», он вдруг вспомнил, как зубрил наизусть страницы Талмуда «под иголку». Проверяли так: экзаменуемый читал вслух по памяти написанное на странице, проверяющий останавливал его в любом месте и спрашивал, какое слово находится на оборотной стороне листа, если проткнуть его иголкой. При правильном ответе требовалось продолжить чтение наизусть с оборотной стороны, пока проверяющий опять не останавливал, возвращая с помощью «иголки» на лицевую.

Артем не был в числе лучших учеников, но даже он знал под иголку пару десятков листов. Запомнить написание тридцати двух букв и понять, как из них складываются слова, было совсем несложно.

Он уже добрался до буквы «ю», когда кто-то бесцеремонно толкнул его в плечо.

– Пойдем выйдем.

Перед ним стоял белобрысый сосед по шеренге, а рядом с ним богатырь, первым после Базыки спустившийся в бак. Сам Базыка стоял чуть поодаль с ухмылкой наблюдая за происходившим.

– А в чем дело? – осторожно спросил Артем.

– Поговорить надо.

– Разве тут нельзя?

– Тут несподручно.

– Ладно.

Направляясь к выходу из кубрика, Артем сообразил, что дело идет к драке. Почему, отчего – непонятно, но судя по тону и виду парней, без нее не обойтись. В детстве ему приходилось тузить чернобыльских мальчишек, желавших потаскать жиденка за пейсы. Правда, эти мальчишеские схватки трудно было назвать настоящими драками, а вот сейчас намечалось нечто действительно серьезное.

Не успел Артем выйти из кубрика, как богатырь и белобрысый крепко ухватили его за руки. Он не стал вырываться, решив подождать, что за этим последует.

Развинченной походкой из кубрика вышел Базыка. Остановившись напротив Артема, он презрительно сплюнул под ноги и произнес:

– Прописку оформляй, жидок.

Чуть напружинив руки, Артем понял, что может резким толчком стукнуть лбами богатыря и белобрысого. Но сначала спросил:

– А что такое прописка?

– Купишь завтра штоф, закуски хорошей, угостишь старожилов.

– А если не куплю?

– Тогда не жалуйся. Мы тебе предлагаем по-хорошему, а ты выбираешь по-плохому.

Внезапно дверь кубрика распахнулась, и рядом с Базыкой возник Бочкаренко. Судя по его разгневанному лицу, он все слышал.

– Это что еще за прописка?! – рявкнул он. – Прилепа и Шоронов, немедленно отпустить Шапиро! Базыка, ты сам в отряде без году неделя, молоко на губах не обсохло. Марш в кубрик! И если кто новобранца пальцем тронет, вылетит из отряда, как заглушка из кингстона!

Утром, после побудки и умывания, Бочкаренко выстроил личный состав во дворе напротив бака. Пригладив усы, он медленно прошелся вдоль шеренги, внимательно оглядывая каждого матроса. Взгляд у него был колючий и острый, точно края битого стекла.

– Вот путь человека, – начал Бочкаренко немного хриплым после ночи голосом, – родиться, прожить жизнь и умереть. Можно прожить ее абы как, а можно со смыслом. Если человек служит Отечеству и умирает за государя императора, жизнь его приобретает высокий, особый смысл.

Бочкаренко сделал длинную паузу, водя взглядом по лицам матросов. Те стояли навытяжку, боясь шевельнуться. Ни тон, ни смысл слов старшего водолаза не предвещали ничего хорошего.

– Базыка, Прилепа и Шоронов три шага вперед! – приказал Бочкаренко.

Матросы вышли из строя и замерли, вытянувшись по стойке смирно.

– Мы все здесь водолазы его величества государя императора, – продолжил Бочкаренко. – И мы должны не просто знать, а зарубить себе на носу, что жизнь каждого из нас зависит от слаженной и умелой работы его товарищей. В нашем отряде нет национальностей, нет рас, нет различий, мы все водолазы и служим государю. Вчера я был свидетелем весьма прискорбного случая. Не буду о нем говорить, думаю, что всем известно, о чем идет речь. Всем известно?

– Так точно! – рявкнули матросы.

– Когда водолаз уходит под воду, он должен быть абсолютно уверен в товарищах, которые остались наверху. Скажу без преувеличения, его жизнь – в их руках. Я многажды убедился в этом на своей собственной шкуре.

Бочкаренко пригладил усы, замолк на несколько долгих секунд, а потом продолжил почти отеческим тоном.

– Вы, наверное, успели заметить, что в нашем отряде все не так, как в других местах. Мы не просто делаем одно дело, мы семья. Без братской заботы друг о друге половина из нас останется под водой. Пока вы это плохо понимаете, но это только до первого погружения на глубину. Глубина быстро мозги прочищает. А пока, – Бочкаренко сменил тон и прищурил глаза. – Пока вы сами не докумекали, выполняйте мой приказ. Предупреждаю, если я еще раз замечу нечто, подобное вчерашнему, виновники будут в тот же день отчислены из отряда. Всем понятно?

– Так точно!

– Базыка, Прилепа и Шоронов, вернуться в строй.

* * *

Читать Артем научился за два дня. Почти все слова были ему знакомы, а запомнить буквы не составило труда. Большую часть времени начинающие водолазы проводили в учебном классе, и, к своему величайшему удивлению, Артем понял, что матросы с трудом читают по складам.

Занятия, сменяя друг друга, вели два лейтенанта. Первый обучал общей грамотности, каждый день рассказывая одно новое правило правописания. Для матросов грамматика была ужасной пыткой, но не для Артема. Ему нравился русский язык, нравилось разбираться в его правилах, нравилось узнавать новые слова.

Второй лейтенант обучал более конкретным вещам, объясняя особенности спусков под воду, подробно растолковывая изменения, происходящие в организме водолаза по мере погружения, пребывания на глубине и во время подъема. На его уроках было много трудных, интересных слов, объяснения требовалось записывать, учить наизусть и отвечать без запинки. Быстро выяснилось, что Артем лучше всех справляется с этой работой, к нему стали обращаться за помощью. Вскоре у него установились дружеские отношения со всеми матросами. Со всеми, кроме Базыки.

Тот никак не мог примириться с потерей звания лучшего ныряльщика. И хоть Артем во время ежедневных погружений в баке всплывал намного раньше, чем мог бы, стараясь не раздражать товарищей, все