Политическая история Римской империи - Юлий Беркович Циркин

В период кризиса, а еще в большей степени во время гражданских войн политическая борьба достигала невиданного ранее накала. В разгоревшейся ожесточенной борьбе уже ничто не спасало от насилия и даже убийства — ни алтари, ни право любого гражданина на апелляцию к народу в случае смертного приговора, ибо убивали без приговора, ни неприкосновенность магистратов, в том числе народных трибунов, чья личность была священной. Использование в политической борьбе военных методов создавало обстановку психологической неустойчивости среди гражданского населения и вело к кризису моральных ценностей римского общества.

Острая политическая борьба, с одной стороны, и влияние индивидуалистической морали, господствовавшей в Греции и на эллинистическом Востоке, — с другой, привели к выдвижению на первый план выдающейся личности, которая и становится героем времени. Даже в прошлом римляне теперь выделяют в первую очередь деятельность таких личностей. Идеальным героем становится Сципион Африканский, победитель Ганнибала. Воплощением самых существенных черт римского характера признается его политический противник Катон Старший. Но они боролись за величие Рима и римского народа, характерной же чертой новой эпохи становится борьба за достижение чисто личных целей. Это могла быть власть, и тогда политические деятели и полководцы (часто, хотя и не всегда, это одни и те же люди) готовы были в ожесточенной схватке уничтожить не только друг друга, но и массу граждан. Да и последние, не говоря уже о солдатах, рассматривались ими лишь как орудия для достижения чисто личных, эгоистических целей. И как всяким орудием, людьми можно было пренебречь, если они поддерживали соперников или просто переставали быть нужными, или же ради устрашения врагов либо колебавшихся. Это могла быть и жажда обогащения, и тогда такие люди не останавливались ни перед какими барьерами и моральными ограничениями, чтобы это богатство добыть либо увеличить. Характерными чертами поведения становятся авантюризм, вера в судьбу или случай, абсолютная уверенность в собственных возможностях. С этим связана мания величия, часто проявляемая в это бурное время. С другой стороны, личности с разных сторон постоянно угрожают опасности. Политические и военные деятели всегда чувствовали угрозу их положению и даже жизни со стороны соперников. «Маленькие люди» оказывались абсолютно незащищенными и всегда могли стать невинными жертвами борьбы честолюбий.

Почти бесконечные смуты и кровавые гражданские войны, сопровождавшие агонию Римской республики, не могли не отразиться и на отношении римлян к религиозным ценностям. Значительную роль в этом сыграло более близкое знакомство с эллинистическим миром, откуда в Рим пришли новые религиозные и философские идеи. Римляне никогда не были сильны в теоретическом мышлении и во многом шли за греками. В Риме распространилось эпикурейство, последователи которого считали, что весь мир и боги тоже состоят из атомов, только последние из более тонких и долговечных. Последователь Эпикура Лукреций изложил эту часть его учения в поэме «О природе вещей». Большое внимание поэт уделяет развенчанию традиционной религии, хотя, как и самого Эпикура, назвать его атеистом нельзя. Да и поэма начинается с подлинного гимна Венере, с призывом к ней утихомирить своей любовью кровавого Марса. В римской образованной среде нашли своих поклонников другие философские течения — стоицизм, ставивший в центр философской мысли проблему долга, и пифагорейство, увлекавшееся мистикой чисел. Эти философские течения тем более не были атеистическими, но определенный удар по традиционным представлениям они все же наносили. С другой стороны, в менее образованных слоях римского общества распространяются и старые римские, и новомодные, принесенные из Греции и с Востока самые нелепые суеверия и различные мистические культы, и справиться с ними, как когда-то с вакханалиями, римское правительство уже было не в состоянии.

Однако еще в большей степени на религиозную атмосферу того времени повлияли политические события и связанные с ними страдания и муки людей. В этих условиях многие римляне начинают разочаровываться в некоторых старых богах. Последние не уходят из культа, религиозной мысли, но их значимость в жизни человека резко уменьшается. В это время граждане стремятся установить личную связь с богами. Особенно это касается образованной части политической элиты и тех политических и военных деятелей, которые претендуют на особое положение в обществе и даже на власть. Цицерон говорит о необходимости почитать богов с благоговением, чтить их искренне, чисто и беспорочно. На первый план выдвигаются моральные ценности религии. Катулл взывает к богам и утверждает, что условиями счастья являются благочестие, верность в любви и договоре, отказ от призыва к богам ради обмана.

В этот период возрастает тяга к иноземным, особенно восточным, божествам и культам, больше связанным с внутренним миром человека, чем римские. Марий отправляется в Малую Азию для поклонения местной Великой богине. Широко распространяется культ египетской богини Исиды. Возрождаются воспоминания об этрусских богах и культах, в ходу этрусские предсказания. И все это ведет к увеличению значения Венеры, которая именно в это время выдвигается на первый план. Вспоминают об этрусской Туран, тоже богине любви и красоты, но она выступала также как властвующая богиня, сидящая на царском троне и повелевающая миром. На культ и образ Венеры повлияли и греческая Афродита, и финикийская Астарта, а в образе последней всегда присутствовало властное начало. Недаром финикийцы называли ее «рабат» — великой. Она покровительствовала победам и военному счастью. Сулла, первым, пожалуй, использовавший новые религиозные веяния для достижения и укрепления власти, называл себя, как уже было сказано, Феликсом (Счастливым), подчеркивая этим именем особое расположение к нему богов. От греков он требовал, чтобы они именовали его Эпафродитом. Его соперник Марий пытался противопоставить Сулле традиционные ценности, апеллируя к Virtus и Honos, олицетворениям старинных доблести и чести, но неудачно.

Новый шаг в этом направлении сделал Гай Юлий Цезарь. Уже говорилось, что в сознании римлян одним из залогов величия Рима являлось то, что Венера была матерью Энея, предка основателей Города, и, таким образом, прародительницей римского народа. Но она была прародительницей и рода Юлиев, восходящего к тому же Энею. Молодой Цезарь подчеркивал это еще в своей речи над гробом тетки, вдовы Мария. Этим как бы устанавливается равновеликость двух элементов — римского народа и рода Юлиев, ибо оба они восходят к одной божественной прародительнице. Этим определяется и взаимозависимость Цезаря и Рима: Цезарь мог достигнуть вершин власти и почета лишь как лидер римского народа, а римский народ исполнить божественную волю и встать во главе мира только при помощи Цезаря. Культ и образ Венеры, таким образом, оказывается важнейшей частью цезаревской идеологии. В последней битве между армиями Цезаря и сына Помпея в марте 45 г. до н. э. Цезарь избрал