Натюрморт для вампира - Наталья Хабибулина

сына Гришку какая-то женщина примерялась для кино взять, вроде, как лицом подходит. Что-то там про войну снимали.

– Когда это было? – взволновано спросил Авдеев.

– Так, в прошлый четверг… или в пятницу? Точно не скажу. Ой, а может, и тех мальчишек забрали сниматься? – всплеснула руками женщина.

– Так, давайте не будем делать поспешных выводов, а лучше вы нас проводите к этим… Пантелеевым? – Авдеев отставил недопитый чай и поднялся. – Идёмте!

Татьяна Пантелеева, худенькая симпатичная женщина, увидев городских гостей, заметно засмущалась, пряча под старенький фартук грубые натруженные руки.

Узнав, для чего они пришли, засуетилась у стола, ставя самовар.

– Вы не беспокойтесь, – подошел к ней Зубков, пытаясь помочь. – Чай мы попили у ваших соседей, так что…

– Ну, у нас так не положено, – Татьяна поправила светлые локоны, выбившиеся из-под простенькой в мелкий горошек косынки. – Чай у нас вкусный, душистый, лишним на сон грядущий не будет.

– Так нам ещё ехать в город, – с некоторым сожалением проговорил Зубков: ему сразу приглянулась большеглазая молодая женщина. Капитан давно разошелся с женой, которой надоели постоянные отлучки мужа и небольшая зарплата.

– Зачем же? У нас в деревне у кого угодно отыщите место для ночлега. Теперь любой сеновал – спальня. А если не хотите, так перины в доме у всех найдутся, – женщина улыбнулась, и лицо её стало ещё приятнее и симпатичнее.

Зубков просительно посмотрел на Авдеева. Тот усмехнулся и коротко бросил:

– Посмотрим. А пока давайте поговорим о деле. Ваша соседка, Татьяна, сказала, что некая женщина предлагала вашему сыну сняться в кино. Как это было? Можно подробнее? И, кстати, где ваш мальчик? С ним нам тоже необходимо побеседовать.

Татьяна кивнула:

– Скоро прибежит! На озере целыми днями пропадают, пострелята, – она споро расставила большие чашки, поставила на стол пряники и сахар. В небольшой стеклянной вазочке со щербинкой по самому краю подала малиновое варенье. – Садитесь к столу!

Мужчины, немного помявшись, приняли приглашение.

– Скажите, сколько лет вашему сыну? – спросил Авдеев.

– Двенадцать исполнится через месяц, – просто ответила женщина.

Зубков поперхнулся, Авдеев замер на мгновение.

Пока пили чай, прибежал сын Татьяны – голубоглазый вихрастый мальчик.

Без смущения он сел рядом с гостями и, с удовольствием уплетая ужин, поданный ему матерью, подробно отвечал на вопросы мужчин.

– Скажи, Гриша, где ты увидел эту женщину? – Авдеев придвинулся ближе к мальчику.

– Да она пришла на озеро, где мы купались. Спросила наши фамилии и сколько нам лет.

– А кто там был с тобой?

– Витька Иванов и Лёшка Козлов, – запихнув в рот кусок хлеба, ответил мальчик, так что, Лёшка у него получился «Кофлоф».

Авдеев улыбнулся.

– А она сказала, зачем ей это надо?

– Не-а, – мотнул головой Гриша. – Она ушла.

– А про кино она что, не говорила? – разочарованно спросил Зубков.

– Это она мне одному сказала, потом, когда в другой раз пришла. Просила никому не говорить.

– Так, Гриша, давай подробно про этот день, хорошо? Ты пионер? – Авдеев придвинул стул почти вплотную к мальчику и положил свою руку на его вихрастый затылок. – Помоги нам, пожалуйста.

– Угу, – кивнул парнишка, продолжая жевать.

Мать с любовью смотрела на сына, улыбаясь. Зубков незаметно наблюдал за ней и тоже улыбался.

Авдеев с усмешкой посмотрел на капитана и толкнул его ногой под столом. Тот встрепенулся и посмотрел на мальчика.

– Так, когда эта женщина пришла? – спросил он.

– Не помню, – вздохнул Гриша. – Несколько дней назад.

– Ладно, пока оставим это. Лучше расскажи, что она тебе говорила. Где ты был в это время, кто вас видел, всё рассказывай.

– Я был дома, мамка сказала, чтобы я огурцы полил и грядку прополол. Ну, я и остался. Не пошел со всеми. А тётенька эта подошла к забору с огорода, вон оттуда, – мальчик махнул рукой куда-то в сторону. – Крикнула меня, ну, я подошел. Она говорит, что меня выбрали в кино сниматься про войну. Сказала, что надо срочно идти. Я побежал домой, чтобы мамке записку написать, а…

Татьяна прервала сына:

– А тут я иду – лавка приехала, он меня увидел и замахал мне рукой, я бросилась к дому, думала, что-то случилось, а он мне и сказал про эту женщину. Я зашла во двор, но женщина уже уходила в сторону станции. Я хотела догнать её, но передумала.

– Скажите, а как она выглядела? – спросил Авдеев, обращаясь к обоим.

– Я видела её лишь со спины. Но заметила яркий платок на голове, темную юбку и светлую блузку с длинными рукавами. Это всё!

– Ну, а ты, Гриша? Сможешь её узнать?

– У неё очки вот-т т-такие! – мальчик скрутил из пальцев бинокль и приставил их к глазам.

Все заулыбались.

– Ну, а кроме очков?

Гриша задумался, а потом пожал плечами:

– Всё-о-о…

– Сынок, ну, как же так? – с досадой произнесла Татьяна. – Надо вспомнить что-то ещё!

– Не надо, – Авдеев остановил женщину взмахом руки. – Не надо подгонять его. Сделаем так: если он что-то вспомнит – сразу звоните нам.

Ночевать остались в Татьянином доме. Она постелила мужчинам на сеновале.

Свежескошенное сено одуряющее пахло клевером. Внизу на загнётке копошились, устраиваясь на ночлег, куры. Корова шумно вздыхала, жуя свою жвачку. В сараюшке во дворе ворочался тяжелый боров.

Мужчины немного поговорили, поглядывая на яркие звёзды, заглядывающие к ним через щели старого сеновала.

– Слышь, капитан, а ведь в скупку приходила женщина тоже в очках. Самое интересное, что о ней больше ничего и не говорят. Только очки! Неужели одна и та же? Чёрт бы их подрал, этих баб в очках!

Авдеев поворочался, пытаясь лечь удобнее, и уснул – сказалась усталость последних дней.

Зубков, прислушиваясь к сонному дыханию майора, осторожно выбрался из-под суконного одеяла и спустился во двор. Увидев сидящую на крыльце Татьяну, капитан не удивился. Подойдя тихо к ней, сел рядом. Долго молчали, потом вдруг заговорили почти разом.

Как прошла ночь, не заметили. Только горластый петух привел их в чувство. Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Я давно так ни с кем не разговаривал, а вам вот, как на духу, выложил о себе всё, – глядя прямо в глаза женщине, сказал Зубков.

– Да и я забыла, когда с кем-то делилась своим, – вздохнула Татьяна.

– Я сегодня вынужден уехать, но обязательно вернусь. Можно?

Женщина лишь коротко кивнула.

Утром Авдеев ушел звонить в отдел. Вернулся чернее тучи.

– Кунгу застрелили, – только и сказал он.

Глава семнадцатая. Кто идёт следом?

Авдеев, услыхав голос Дубовика, несказанно обрадовался.

– Никита, приеду к тебе завтра. У меня есть для тебя новости. И