Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

– Что мы здесь ищем?

– Лабораторию, – отозвался Павел, с трудом выговаривал букву «р».

– Она рядом? – я переживал, что он чувствует себя совсем тяжко, и мы вряд ли успеем дойти до места. Если придется петлять дворами, то в этом массиве я не найду нужное нам место.

– Вон там, – он вяло махнул в сторону ближайшего строения. – Второй этаж. Нас уже ждут. Ты иди, а я тут… посижу.

– Нет уж! – воспротивился я. – Никаких «посижу». В лаборатории посидишь.

Я заставил его подняться и повел, как пьяного, перекинув через плечо его руку. В узком окне на втором этаже мелькнула рыжая шевелюра. Лязгнули задвижки и наружу высунулась девушка:

– Трубецкой? Что с ним? А, мать его так, идите во двор, сейчас вас впущу!

Глава 29. О трупах и ядах

Недлинные рыжие волосы, забранные назад гребенкой, россыпь веснушек на лице и ладони, покрытые пятнами настолько неприятными, что я отшатнулся от открытой нам двери. Вместе с Павлом, разумеется, потому что идти самостоятельно он уже почти не мог.

– Ты чего? – спросила девушка. Я не мог заставить себя оторваться от вида ее ладоней. – А, – она тут же спрятала руку за спину. – Это последствия моих увлечений. Не переживай, я вполне здорова. В отличие от Трубецкого. С ним что? – спросила она, когда мы протиснулись в квартирку.

– Он сказал, что ты нам поможешь это выяснить, – выдохнул я. – Куда его можно посадить?

– Лучше к окну, я сейчас открою.

Когда я посадил шпиона на жесткий табурет, он уронил голову на грудь и засопел. Девушка пошумела задвижками и приоткрыла окно, а после вернулась к Трубецкому. Шумно вдохнула и спросила у меня:

– Он пил?

– Хуже, – я показал на сумку, которую нес за спиной. – Мы так толком и не успели понять, в чем дело. Я уверен на сто процентов, что дело вот в этом, – я расстегнул сумку и, отвернувшись, вытащил пробирку, тщательно запакованную и даже залитую воском снаружи. – А, черт, протекло немного, – и с этими словами извлек еще и злополучный кофейник. В нос сразу же ударил запах кофе.

– Все может быть очень плохо! – воскликнула рыжая и тут уже убежала в другую комнату, погрохотала там и вернулась с плотной резиновой маской на все лицо – только два круглых стекла перед глазами и фильтр на носу. – Давай сюда и стой у окна.

– Настолько плохо? – испугался я

– Может и нет, – девичий голос теперь звучал очень глухо из-за плотной резины. – Но я проверю и скажу.

– Так может ему уже сейчас помощь нужна? – я оторвался от окна и сунулся обратно в комнату. Во-первых, я не считал, что я настолько надышался, и, во-вторых, на улице на высоте уже второго этажа воздух был совсем не свежим – стоял устойчивый химический аромат.

– Я не медик! – приглушенно крикнула девушка из-за маски. – Оклемается. Губы не синие, дыхание ровное. А ты давай обратно в окно!

– Очень смешно, – я отошел от него подальше. – Там не лучше.

– Ах, ваша милость, – рыжая сделала реверанс и исчезла в соседней комнате вместе с пробиркой и кофейником. – Уж извините – здесь я живу, другого воздуха тут нет.

Я прошел за девушкой и оказался в еще одной комнатушке, еще теснее первой – вряд ли больше десяти квадратов площади. И это притом, что все стены были увешаны полками и шкафами, а снизу стояли массивные тумбы. Все рабочее пространство заполоняли реактивы, горели несколько спиртовок. Изредка раздавался громкий «бульк».

– И чего ты за мной ходишь?

– Мне нужны ответы.

– Будут тебе ответы через полчаса. Может, через час. Иди, ваша милость, а то еще удар тебя хватит.

– Не надо меня так называть!

– А как тебя называть? – как она фыркнула, было слышно даже через плотную маску. – Трубецкой сказал, что придет с бароном, стало быть, с тобой.

– Я Максим.

– Что ж, очень приятно, ваша милость барон Максим. Свалите теперь из моей лаборатории!

– Но я…

– Вон!

Я потоптался на месте, злясь на рыжую, злясь на шпиона, который позволил себе надышаться этим дерьмом и теперь, как бесполезный мешок, сидел на табурете. Наверняка на девицу можно надавить, но, если перегнуть палку, она вообще откажется помогать – а этого мне и вовсе не нужно.

– Хорошо. Извини, – сказал я и вернулся к Павлу.

Он по-прежнему сидел, склонив голову. Я присел перед ним на корточки, посмотрел на лицо. Губы и правда не синие. Наверно, все обойдется.

И принялся ходить по комнате, осматривая старую мебель. Полы скрипели, и я поразился тому, как резко отличается уютный и ухоженный сквер снаружи от такого непонятного соседства в виде тесной квартиры.

Комнат здесь было всего две, но я не сразу нашел короткий диван, который, вероятно, служил и кроватью для рыжей безымянной лаборантки. Интересным мне показалось и то, что почти нигде не было книг. Как же тогда понимать просьбы шпиона, если такую сложную науку, как химию, девица едва ли старше меня практикует без теоретических основ?

Я продолжил бродить по комнате, обнаружив, что скрипит всего три половицы, и старался на них не наступать, но из-за тесноты мне этого сделать не удавалось никак. В итоге минут через пятнадцать девушка, уже сняв маску, вернулась в комнату:

– Обязательно меня раздражать? – сердито сказала она и бросила быстрый взгляд на шпиона. – Почему нельзя просто сесть и дождаться меня?

– Может, потому что я нервничаю? Обязательно быть такой сварливой?

– Да какие мы нежные! – воскликнула рыжая. – Садись на диван. Поговорить надо.

Я нехотя сел на диван, стряхнув с него какие-то крошки. Девушка присела на противоположной стороне, забравшись на него с ногами, и подобрала их под себя. Потом подняла мятую, продавленную подушку и достала из-под нее такую же мятую пачку сигарет. Протянула мне:

– Нет, спасибо, – отказался я.

Рыжая пожала плечами и затянулась, прикрыв глаза от удовольствия. Я не стал прерывать ее – может, хоть это заставит девушку быть поспокойнее. И оказался прав.

– Ладно. Не сердись на меня, твоя светлость, – выдала она. – Просто я не люблю, когда мне мешают. – Вместо ответа я закатил глаза, и девушка поправилась: – Ладно, Максим. Я – Ульяна. В какое дерьмо вы вляпались на этот раз?

– На этот раз?

– Ага, – она пустила еще больше дыма, – думаешь, он приходит сюда впервые? Ему же надо узнать все так, чтобы другие не знали. Иначе он, наверно, и не стал бы обращаться ко мне.

– Я ничего не думаю. Мне важно узнать, что за гадость в пробирке.

– Кофе, конечно же, – Ульяна прикрыла глаза и хихикнула. – И еще кое-что, разумеется. Адская смесь – первые компоненты я уже вывела. Ты с химией как?

– На ножах, – отозвался я.

– Понятно, – рыжая снова фыркнула и растерла окурок в замызганной стеклянной пепельнице. – Значит надо попроще объяснить. Состояние Трубецкого – это следствие воздействия этой гадости. Сам понимаешь, что тебе повезло.

– Он переливал ее из кофейника в