Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

– Сам не знаю, – я все же не удержался и поцеловал ее. – Никому не говори, что мы тебя отсюда заберем. Даже родителям. Заберем мы: или я, или Трубецкой. Или оба сразу. Никому не доверяй больше. Я не пугаю тебя, Ань, но…

– Сейчас меня уже трудно испугать, – понимающе кивнула принцесса. – Только скажи, когда?

– Не знаю. Может, ночью или завтра утром. Скоро – это все, что я знаю. Мы еще не закончили дела здесь.

В дверях зашуршало платье:

– Ой… Не очень пристойно прерывать такую беседу, – мелодично начала императрица, – но вас, Максим, очень просит Павел Романыч. Думаю, вы договорите потом.

– Конечно, ваше величество, – я в очередной раз залился краской, посмотрел еще раз на Аню – та прикрыла румянец натянутым по самый нос одеялом, и едва сдержала улыбку. Софья Андреевна сейчас тоже не выглядела, как строгая матушка, которая застала свою дочь за чем-то непристойным. – Всего доброго.

Я слегка поклонился в дверях и выскочил. Сразу же юноша в зеленой униформе закрыл дверь, а императрица заперла ее изнутри.

– Поговорили? – спросили мы с Павлом одновременно друг у друга. – Ха, – вырвалось у него. – Забавно. Теперь в подвалы. Я сказал Софье Андреевне, что через несколько часов мы заберем ее дочь в более безопасное место. Но только чтобы она никому об этом не рассказывала.

– Представь себе, я только что сказал об этом Ане. Практически слово в слово.

– Что ж, не вижу в этом проблемы. Вряд ли императрица – наш главный злодей. У нее нет выхода на руководство Третьим, поэтому она вне подозрений. Но, – тут же заявил Павел, – в отличие от Алексея Николаевича она не видит в тебе ничего дурного. Раз обратилась по имени. Если бы ты был ей неприятен, не иначе как «ваше высокоблагородие» она тебя не назвала.

– А разве не «ваше сиятельство»? – я наморщил лоб.

– Как ты загнул! – воскликнул Павел. – Кто же тебе сказал такое?

– Ульяна.

– А, эта девка на язык остра, – усмехнулся шпион. – Но до графа тебе далековато, пожалуй. В любом случае, пока что все идет очень неплохо. Наш мудрейший не стал ни с кем разговаривать и пока что переваривает информацию у себя в кабинете. Прислуга молчит и не распространяется о произошедшем.

– Ты уверен? У нас бы уже полгорода знало. Слухи и сплетни.

– Просто мы придали произошедшему статус государственной важности. А за нарушение – серьезное наказание. Причем в ряде случае наказать могут не только виновника, но и его семью.

– Это ведь жестоко! – воскликнул я.

– Нет, если речь идет о делах государственных. В одиночку нельзя сделать что-то сложное и объемное, затратное по времени и ресурсам, каким является преступление против государства. И если близкие люди это видят, но не задают вопросы и не пытаются исправить потенциального виновника – значит, они его поддерживают. Даже сохранение нейтралитета – это действие в его пользу. Логично?

– Логично, но негуманно. Совсем!

– В этом нет избыточной жестокости, к тому же дела расследуются тщательно. Никто не накажет родного брата, если тот живет далеко и не имеет отношения к преступнику.

– Давай не будем лезть в эти сложности. Мне на сегодня хватило невнятной расстановки сил с Третьим отделением.

– Как знаешь, – Трубецкой пожал плечами. – Кстати, Виктория отправилась назад в твое поместье с новыми людьми, – негромко добавил он. – Мне кажется, у тебя там уже маленькая армия.

– С целым арсеналом. Может, мне землю под военную базу отдать? Как раз думал, как заработать.

Павел не ответил – мы спустились в подвалы то ли на второй, то ли на третий подземный уровень. Толстая металлическая дверь с широкими резиновыми уплотнителями открылась бесшумно, а в комнатушке сидел, привязанный к стулу, массивный мужчина – один из тех, кто пытался похитить Аню.

К моему удивлению, рядом находились еще двое. Одного выдавал фартук, немного запачканный кровью, судя по виду мужчины – из носа. Вероятно, повар. Роль третьего во всем происходящем я определить не смог.

Кроме них в помещении было еще двое в штатском: один долговязый, с узкими ладонями и массивными костяшками на них – я обратил на это внимание только потому, что костяшки были сбиты. Второй, пониже ростом, сидел за столом и что-то записывал в толстую тетрадь.

Павел подошел к нему и перекинулся парой слов, быстро пролистав тетрадь, задержавшись на паре страниц, кивнул и отошел в сторону.

Я еще раз осмотрел помещение – бетон, сталь и тусклые лампочки. Мрачно и эффектно. Низкий полоток давит, а неровное освещение с постоянным помаргиванием гудящих ламп накаливания вполне может вывести из себя не самых уравновешенных.

– Как успехи? – Павел задал вопрос только после того, как закрыл за собой дверь. – Что удалось выяснить?

– Субстанцию в кофе подмешали, тут вы оказались совершенно правы, – заговорил долговязый.

– Что еще? Это мы выяснили и без вас.

– Повар клянется, что ничего не знает. Продукты доставляют те же люди, что и обычно, поэтому подмешать могли только в готовый напиток. Но мы еще только начали, самое интересное осталось вам.

– Хорошо, – кивнул Трубецкой. – Сообщить об Анне, приготовить и добавить, а затем принести – все это за десять минут, плюс-минус, – он подошел к повару, присел напротив него и продолжил: – я знаю, что у вас на кухне сейчас работает даже не двадцать человек, бал кончился, гостей нет. Ты должен знать, кто делал кофе и подходил к кофейнику!

– Не знаю, клянусь вам! – повар дернулся на стуле. Я заметил, что и ноги, и руки надежно примотаны к металлическим подлокотникам и ножкам массивного и тяжелого на вид стула. Несколько витков шло и по груди – у повара не так много места для маневра.

– Не знаешь, – презрительно произнес Павел. – А должен. И я уверен, что знаешь. Сколько лет ты здесь работаешь?

– Восемь, – выдохнул повар.

– И тебе нравится твоя работа?

– Да-да, очень, – ответил он сбивчиво.

– А что насчет семьи? Жена, дети?

– Т-трое, четвертого ждем. Не трогайте их, пожалуйста, ваша светлость!

– К твоему сожалению я не светлость, – спокойно проговорил Павел. – Но ты должен понимать, что произойдет дальше, – он выдержал паузу и продолжил. – Я уверен, что девушки из прислуги этого не делали. Даже не знаю, почему. Должно быть, по той причине, что с обычными девушками связываться не станут. Как объяснишь им, что нужно делать? Ведь это же непростой процесс, правда?

– Я… я не знаю.

– Человек же говорит, что не знает. Мучители! – задергался третий.

– С тобой отдельный разговор будет, – прикрикнул на него долговязый.

– Послушайте, – начал я, потому что тоже не понимал, к чему ведет Трубецкой, но тот прикрикнул и на меня, а писарь добавил:

– Не отвлекайте, Максим Бернардыч.

Я даже не стал спрашивать, откуда он меня знает и продолжил наблюдать за сценой, в глубине души надеясь, что до пыток не дойдет. Повар, мужчина на вид добродушный, лет