Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

По окончании молебствия великая княгиня собственноручно приколола красные кресты 19-ти испытуемым сестрам, выдержавшим экзамен на звание сестры милосердия.

После этого торжества в общине очень скоро уехала заграницу попечительница Е. П. Иванова-Луцевина, и я, как старший член совета общины, вступил в исполнение обязанностей попечительницы. Таким образом, на меня легли еще новые хлопоты по управлению общиной.

13 октября их высочества присутствовали на освящении приюта имени митрополита Сергия для неизлечимых, приехав из Ильинского, где они прожили еще до 26-го числа. Я жил все время в городе, а в Ильинское приехал к 20-му октября – ко дню рождения великой княгини Елизаветы Федоровны. Я приехал накануне – никого из гостей не было. После обеда великий князь читал вслух, а я играл в безик с великой княгиней, мне страшно везло, и я по очень маленькой выиграл 5 рублей.

Утром 20-го я до обедни успел съездить в Назарьево, откуда за мной приехала тройка в 6 часов утра. Утро было дивное, при 10° мороза восход солнца был удивительно красив. Осмотрев работы, я вернулся к моменту выхода их высочеств в церковь. Днем была охота на зайцев, великая княгиня стояла со мной на номере. Этот раз я не осрамился. Великая княгиня принесла мне счастье, и я убил на ее глазах одного зайца. В 12 часов ночи я простился со всеми и моей сестрой и поехал с Корниловым на лошадях прямо в Москву, где меня ждала кипа бумаг. А 22-го я выехал в южное имение Михалкова.

Вернувшись в Москву, пришлось много работать, помимо попечительства трезвости (в это время готовилось открытие 5-ти учреждений, еще и в Иверской общине, где в то время произошла перемена старшей сестры, что явилось крупным событием в жизни не только сестер, но и всей общины. Старшая сестра Л. К. Пиварович, прослужившая в общине около пяти лет и успевшая заслужить общую любовь и уважение сестер и деятелей общины, вынуждена была, по расстроенному здоровью, покинуть общину, чтобы поселиться на юге России. Такую причину выставила Л. К. Пиварович, но я думаю, что это не было главной причиной. В то время среди сестер стали появляться признаки какого-то скрытого недовольства, протеста, глухого брожения, которое иногда выливалось наружу, сестры отказывались исполнять те или другие правила существования в общине. Л. К. Пиварович все это видела и сознавала, но ей не хотелось ссориться с сестрами и терять свою популярность среди них. Сестры это понимали и понемногу разнуздывались, в этом им деятельно помогали либеральные врачи, особенно доктор Ф. А. Рейн, который в то время замещал директора клиники профессора П. И. Дьяконова.

Видя, что ей не под силу совладать с сестрами и удержать среди них необходимую для нормальной жизни общины дисциплину, Л. К. Пиварович и решила уйти.

Такой уход в критический момент, переживаемый общиной, явился бегством с ее стороны и поставил общину в затруднительное положение, тем более что она отказалась остаться до приискания ей заместительницы. Пришлось обязанности старшей сестры временно возложить на старшую сестру военного госпиталя Е. Ф. Кудрявцеву, и только 7-го октября, т. е. почти через месяц по уходе Пиварович, старшей сестрой назначена была Надежда Дмитриевна Липинская, практически ознакомившаяся co своими новыми обязанностями в общине Св. Евгении в Петербурге. Н. Д. Липинская по своему характеру оказалась совершенно неподходящей, она не сумела подойти к сестрам, которые все чаще и чаще нарушали дисциплину и не признавали авторитета старшей сестры. Чтобы пресечь это, поставить сестер в известные рамки, Совет общины решил издать правила для сестер общины и одновременно с их введением поставить сестер в материальном отношении в значительно лучшие условия, чем они находились до этого времени.

Как только вступила в должность старшей сестры Н. Д. Липинская и был решен вопрос об издании правил для сестер, попечительница общины Е. П. Иванова-Луцевина уехала на два месяца, оставив меня довершить начатое дело по оздоровлению общины. Я стал очень часто бывать в общине, стараясь поддерживать престиж старшей сестры и влиять на сестер, пользуясь своим авторитетом среди них. Но воздух в общине уже был настолько заражен всевозможными либеральными течениями, что мне не удалось удержать равновесия, и все это скрытое сначала брожение вырвалось наружу.

Как только уехала Е. П. Иванова-Луцевина, Советом общины были составлены правила для сестер, и 14-го ноября, в самый день отъезда их высочеств в Петербург и затем заграницу, эти правила были утверждены великой княгиней и проведены в жизнь. <…>[551]

Хотя в этих правилах никаких новых для себя ограничений сестры найти не могли, тем не менее, опять-таки под влиянием оппозиции, некоторая часть из них усмотрела в правилах нечто для себя обидное, а либеральные врачи нашли, что их права по отношению сестер, работающих у них в отделениях, умалены. Между тем в правилах право врачей над сестрами в медицинском отношении совершенно не были умалены, сестры были в полном их подчинении, им только возбранялось вмешиваться во внутреннюю жизнь сестер.

Особенно большое брожение заметно стало среди сестер хирургической клиники, во главе которой в то время стоял приват-доцент Ф. А. Рейн, ведший двойную игру. Благодаря незначительному числу больных, сестры имели там много свободного времени, которое они и употребляли на обсуждение и критику старшей сестры, являвшейся в своих попытках ввести порядок между сестрами лишь исполнительницей воли Совета. Самые простые и естественные в благоустроенном учреждении требования, как например, требование являться к обеду и к ужину своевременно, и притом всем незанятым у постелей больных сестрам, встречались ими как попытка стеснить их свободу и права.

Желая пресечь дальнейшее распространение брожения в общине и зная, что сестра хирургического отделения Куликова агитирует и возбуждает сестер, пользуясь своим влиянием на них, я переговорил с приват-доцентом Рейном, прося его согласия на замену Куликовой другой сестрой. Он не только дал согласие, но и подтвердил, что действительно Куликова мутит сестер, просил только взамен дать ему опытную сестру.

Получив согласие Ф. А. Рейна, я приказал перевести сестру Куликову на практику в Военный госпиталь, где работали наши сестры. В моем распоряжении кружок недовольных сестер усмотрел наказание и притом настолько обидное для сестры Куликовой, что все они, по их мнению, дольше оставаться в общине не могли, и 13 из них: Беляева, Виноградова I, Дементьева, Журавлева, Иванова, Кандинова, Ковалева, Куликова, Ларченко, Павлова, Солина, Смирнова и Филиппова I подали прошения об увольнении из общины. Получив это известие, я приехал в общину и, собрав их, объяснил им все неприличие их поведения, сказал, что если забастовки еще возможны на фабриках – то с званием сестер милосердия они не совместимы, что я предлагаю им одуматься, взять прошения обратно или же, в крайности, дождаться возвращения попечительницы, приезд которой ожидался на днях. Я дал им сроку до следующего дня, когда я снова приехал и, узнав, что сестры остаются при своем и просят уволить их немедленно, принял отставки сестер, приказав им выдать жалованье за месяц вперед и не отбирать от них только что выданное им белье на 2 года вперед.