Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд

будет отличаться от многих предыдущих столкновений с их древним врагом. В тот день, когда в 1793 году Великобритания объявила войну революционной Франции, тридцатитрёхлетний премьер-министр Уильям Питт, блестящий сын великого министра, выигравшего Семилетнюю войну поколением раньше, заявил парламенту, что британцы сражаются не просто за традиционный баланс сил в Европе, а за свою монархию и свой образ жизни, более того, за «счастье всего человечества». Французы, сказал Питт, хотят принести свою марку свободы «каждому народу, и если они не принимают её добровольно, они принуждают их. Они используют любую возможность, чтобы уничтожить все институты, которые являются наиболее священными и наиболее ценными в каждой стране, где появляются их армии; и под именем свободы они решили сделать каждую страну по существу, если не по форме, провинцией, зависящей от них самих». Цена британской крови и сокровищ почти двух с половиной десятилетий войны была поразительной — почти триста тысяч убитых и более миллиарда фунтов стерлингов в денежном выражении.

Хотя война шла во всех частях света, она не была единой непрерывной войной, как мировые войны XX века; напротив, это была серия войн, большинство из которых были очень короткими и разрозненными. Каждая из великих континентальных держав — Австрия, Пруссия, Россия — создавала и распускала коалиции против Франции в соответствии со своими интересами. Зачастую опасаясь друг друга больше, чем Франции, они были готовы как к союзу с Наполеоном, так и к войне против него. Только Великобритания, за исключением одного года мира в 1802–1803 годах, на протяжении всего периода постоянно находилась в состоянии войны с Францией.

По Амьенскому договору, который Великобритания подписала с Францией в 1802 году, под её контролем оказались Бельгия, Голландия, левый берег Рейна и Италия. Этот мир не мог быть долгим, поскольку он устраивал Великобританию не больше, чем Наполеона, который начинал распространять свою власть на все новые и новые части Европы. Британия объявила войну Франции в 1803 году и сформировала Третью коалицию с Австрией и Россией против Франции. Наполеон короновал себя императором в 1804 году и строил планы вторжения в Англию. В октябре 1805 года британский флот под командованием адмирала Горацио Лорда Нельсона разгромил объединённый французский и испанский флоты у мыса Трафальгар. Победа Нельсона разрушила планы Наполеона по вторжению в Англию и гарантировала Британии контроль над морями. Затем в конце 1805 года Наполеон разбил объединённые австрийские и русские армии при Аустерлице (находится на территории современной Чехии), что привело к краху Третьей коалиции, созданной англичанами против французов.

Президент Джефферсон сразу же понял последствия победы Наполеона под Аустерлицем. «Какое ужасное зрелище представляет собой мир в этот момент, — писал он в январе 1806 года, — один человек властвует над континентом Европы, как колосс, а другой безудержно бродит по океану». Америка оказалась между этими двумя левиафанами, которые, будучи вовлечёнными в борьбу за господство не на жизнь, а на смерть, вряд ли могли уделять много внимания заботам неловкой молодой республики, находящейся в трёх тысячах миль от них. Наполеон считал, что пройдёт не менее двух-трёх столетий, прежде чем Соединённые Штаты смогут представлять военную угрозу для Европы.

Однако американцы так и не смогли в полной мере оценить это пренебрежительное отношение европейцев к могуществу своей страны. У них была необычайная эмоциональная потребность преувеличивать свою значимость в мире — потребность, которая лежала в основе их усилий превратить свою дипломатию в главное средство определения своей национальной идентичности.

ДЖЕФФЕРСОН И РЕСПУБЛИКАНЦЫ, получив контроль над национальным правительством впервые после начала европейской войны, выдвинули своеобразную концепцию Соединённых Штатов и их роли в мире. Как и федералисты, они считали, что Соединённые Штаты должны сохранять нейтралитет на фоне европейских распрей. Но ещё больше, чем федералисты, они настаивали, вплоть до угрозы войны, на праве Соединённых Штатов торговать с европейскими воюющими сторонами без сдерживания и ограничений. Они считали, что свободные корабли делают свободные товары, а это означало, что нейтралы имеют право перевозить неконтрабандные товары в порты воюющей стороны без их захвата её противником. Они считали, что список контрабандных товаров — предметов, подлежащих конфискации воюющими сторонами, включая те, которые принадлежат нейтральным странам, — должен быть узко определён и не включать, например, провизию и военно-морские склады. Кроме того, республиканцы считали, что блокада воюющих портов должна подкрепляться военно-морской мощью, а не просто объявляться на бумаге.

После начала войны в начале 1790-х годов и установления Британией контроля над морями Франция и Испания сочли слишком рискованным использовать собственные суда для перевозки товаров между своими островами в Вест-Индии и Европой. Поэтому они открыли свои доселе закрытые порты в Карибском бассейне для американской торговли. Нейтральные американские купцы начали развивать выгодную торговлю между французской и испанской Вест-Индией и странами Европы, например, доставляя сахар из французской Вест-Индии во Францию и возвращаясь с промышленными товарами. К сентябрю 1794 года американцы полностью поглотили всю внешнюю торговлю с Вест-Индией — британскую, французскую и голландскую вместе взятые.

По мере продолжения европейских войн эта реэкспортная или транспортная торговля становилась все более прибыльной, увеличившись в цене с 500.000 долларов в 1790 году до почти 60 миллионов долларов к 1807 году. В период с 1793 по 1807 год общая стоимость всего американского реэкспорта составила 493 миллиона долларов, то есть в среднем почти 33 миллиона долларов в год.

Американские купцы, особенно жители Новой Англии, не только доминировали в реэкспортной торговле между Вест-Индией и Европой, но и были крупными реэкспортёрами товаров из Азии. Отправляясь в плавание через мыс Горн, американские купцы привозили домой товары из Кантона, Китая и портов Индийского океана, включая чай, кофе, чинары, специи и шелка, а затем отправляли их в Европу, особенно на рынки Нидерландов, а также Франции, Италии и Испании. Фактически, в период с 1795 по 1805 год американская торговля с Индией была больше, чем торговля всех европейских стран вместе взятых. В то же время американцы импортировали промышленные товары из Европы и Великобритании и реэкспортировали большинство из них в Вест-Индию, Южную Америку и другие страны. В решающие военные годы 1798–1800 и 1805–1807 гг. стоимость товаров в реэкспортной торговле Америки превышала стоимость товаров американского производства, отправленных за границу.

Многие купцы, участвовавшие в реэкспортной торговле, сколотили состояния: Уильям Грей, Элиас Хаскет Дерби и Джозеф Пибоди из Салема, Николас Браун II и Томас П. Айвз из Провиденса, Джон Джейкоб Астор и Арчибальд Грейси из Нью-Йорка, Стивен Жирар из Филадельфии. На пике своего бизнеса в 1807 году состояние Грея превышало 3 миллиона долларов;