Достоевский. Энциклопедия - Николай Николаевич Наседкин

Кстати, это, может быть, самая характерная черта Неточки — брать чужую вину на себя: в своё время она поступила так, когда отдала деньги отчиму и решила сказать матушке, что потеряла их; был ещё случай, уже в доме князя Х—го, когда Катя провинилась (пустила свирепого бульдога Фальстафа к запретной двери Княжны-старушки), а Неточка взяла вину на себя и была сурово наказана…

В финале законченной части романа Неточке исполнилось шестнадцать. Судя по последним фрагментам опубликованного в «Отечественных записках» варианта, девушка должна была покинуть дом Александры Михайловны, начать самостоятельную жизнь и стать певицей, «артисткой» (у неё обнаружился голос). Вероятно, её творческая артистическая судьба, в противовес судьбе отчима Ефимова, должна была исполниться и осуществиться в полной мере.

В описании детства Неточки отразились отдельные моменты биографии В. М. Достоевской (Карепиной).

Неизвестный

«Честный вор», «Ёлка и свадьба»

Рассказчик, от имени которого, в виде «записок», написаны эти два рассказа. Он служит где-то в «должности», холост, жил всегда скромно и совсем уединённо, вдвоём с кухаркой Аграфеной, пока та не подыскала жильца Астафия Ивановича: «Я вообще живу уединённо, совсем затворником. Знакомых у меня почти никого; выхожу я редко. Десять лет прожив глухарём, я, конечно, привык к уединению. Но десять, пятнадцать лет, а может быть, и более такого же уединения, с такой же Аграфеной, в той же холостой квартире, — конечно, довольно бесцветная перспектива! И потому лишний смирный человек при таком порядке вещей — благодать небесная! <…> Астафий Иванович, мой жилец, был из хороших между своими. Зажили мы хорошо. Но всего лучше было, что Астафий Иванович подчас умел рассказывать истории, случаи из собственной жизни. При всегдашней скуке моего житья-бытья такой рассказчик был просто клад…» В «Ёлке и свадьбе» упоминается, что Неизвестный — молодой человек. Здесь он становится невольным свидетелем сластолюбивых поползновений Юлиана Мастаковича и своим уничижительным смехом заставляет старого развратника краснеть и злиться. Да и вообще в «Ёлке и свадьбе» сам материал рассказа, его тон, изображение сладострастного Юлиана Мастаковича опосредованно позволяют судить о благородстве и чистоте души Неизвестного.

Нелли (Елена)

«Униженные и оскорблённые»

Внучка старика Смита, законная дочь князя Валковского. При первой встрече она поразила Ивана Петровича своим видом: «Я разглядел её ближе. Это была девочка лет двенадцати или тринадцати, маленького роста, худая, бледная, как будто только что встала от жестокой болезни. Тем ярче сверкали её большие чёрные глаза. Левой рукой она придерживала у груди старый, дырявый платок, которым прикрывала свою, ещё дрожавшую от вечернего холода, грудь. Одежду на ней можно было вполне назвать рубищем; густые чёрные волосы были неприглажены и всклочены…»

И тут же повествователь штрихами набрасывает характер и судьбу девочки, развёрнутые потом, на протяжении романа, в подробностях: «Это был характер странный, неровный и пылкий, но подавлявший в себе свои порывы; симпатичный, но замыкавшийся в гордость и недоступность. Всё время, как я её знал, она, несмотря на то, что любила меня всем сердцем своим, самою светлою и ясною любовью, почти наравне с своею умершею матерью, о которой даже не могла вспоминать без боли, — несмотря на то, она редко была со мной наружу и, кроме этого дня, редко чувствовала потребность говорить со мной о своём прошедшем; даже, напротив, как-то сурово таилась от меня. Но в этот день, в продолжение нескольких часов, среди мук и судорожных рыданий, прерывавших рассказ её, она передала мне всё, что наиболее волновало и мучило её в её воспоминаниях, и никогда не забуду я этого страшного рассказа. <…> Это была страшная история; это история покинутой женщины, пережившей своё счастье; больной, измученной и оставленной всеми; отвергнутой последним существом, на которое она могла надеяться, — отцом своим, оскорбленным когда-то ею и в свою очередь выжившим из ума от нестерпимых страданий и унижений. Это история женщины, доведённой до отчаяния; ходившей с своею девочкой, которую она считала ещё ребёнком, по холодным, грязным петербургским улицам и просившей милостыню; женщины, умиравшей потом целые месяцы в сыром подвале <…> Это был странный рассказ о таинственных, даже едва понятных отношениях выжившего из ума старика с его маленькой внучкой, уже понимавшей его, уже понимавшей, несмотря на своё детство, многое из того, до чего не развивается иной в целые годы своей обеспеченной и гладкой жизни. Мрачная это была история, одна из тех мрачных и мучительных историй, которые так часто и неприметно, почти таинственно, сбываются под тяжёлым петербургским небом, в тёмных, потаённых закоулках огромного города, среди взбалмошного кипения жизни, тупого эгоизма, сталкивающихся интересов, угрюмого разврата, сокровенных преступлений, среди всего этого кромешного ада бессмысленной и ненормальной жизни…»

После смерти матери Нелли, «вдовы Зальцман», девочка попала во власть хозяйки дома, в подвале которого они ютились, грязной сводни мадам Бубновой, которая уже начала наряжать её в кисейные платьица и заставлять «выходить к гостям», но Ивану Петровичу с помощью Маслобоева удалось вырвать Елену (так станут её называть) из лап сводни, некоторое время она жила у него дома (успев полюбить бедного, одинокого и доброго Ивана Петровича первой горячей любовью, вплоть до ревности к Наташе Ихменевой), а затем согласилась жить у стариков Ихменевых, успела смягчить сердце Николая Сергеевича Ихменева рассказом о страданиях своей матери, проклятой отцом, и тот простил свою дочь Наташу. Нелли же вскоре умерла, так и не выполнив сознательно завещание матери — пойти к отцу, князю Валковскому, и передать ему её предсмертное письмо с призывом признать дочь…

Примечательно, что Нелли — подвержена эпилепсии, которой страдал после каторги сам Достоевский. Вот строки из романа, относящиеся к Елене, в которых чрезвычайно много личного и автобиографического: «…после сильного припадка падучей болезни она обыкновенно некоторое время не могла соображать свои мысли и внятно произносить слова. Так было и теперь: сделав над собой чрезвычайное усилие, чтоб выговорить мне что-то, и догадавшись, что я не понимаю, она протянула свою ручонку и начала отирать мои слёзы <…> Было ясно: с ней без меня был припадок, и случился он именно в то мгновение, когда она стояла у самой двери. Очнувшись от припадка, она, вероятно, долго не могла прийти в себя. В это время действительность смешивается с бредом, и ей, верно, вообразилось что-нибудь ужасное, какие-нибудь страхи…» Кроме Нелли этой «священной болезнью» отмечены в мире Достоевского ещё четыре персонажа — Мурин, князь Мышкин, Кириллов и Смердяков.

Нелюдов Николай Парфёнович

«Братья Карамазовы»

Судебный следователь, как уточняет Повествователь, — молодой человек, «всего два месяца