Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) - Диана Гэблдон

Я остановилась на первой ступеньке, мельком кинув взгляд на комнаты Джокасты, но там стояла тишина. В дверном полотне была вмятина — след от удара тяжелым телом — и, взглянув наверх, я увидела несколько жженых пятен от выстрелов.

Дворецкий Улисс, все еще одетый в ливрею и парик, сидел охранником на табурете возле двери и дремал. Свеча шипела и плевалась в подсвечнике на стене. В ее колеблющемся свете я могла видеть, что выражение его лица было хмурым, а губы поджаты, словно он видел плохие сны. Я подумала разбудить его, но стоило мне двинуться к нему, как лицо его разгладилось. Он потянулся, словно собрался встать, но потом снова заснул. Через мгновение свеча погасла.

Я прислушалась, но не услышала в темноте ничего, кроме тяжелого дыхания Улисса. Разговаривали ли Дункан и Джокаста, лежа рядом за пологом их кровати, или молчали — неизвестно. Я послала им мысленное пожелание счастья и, преодолевая боль в спине и коленях, поплелась наверх, мечтая о собственной кровати и взаимопонимании со своим мужем.

Через открытое окно лестничной площадки второго этажа я услышала отдаленные возгласы, смех и треск выстрелов. Более молодые — и некоторые престарелые — господа собрались на берегу реки с бутылками виски и бренди и, как мне сказали, стреляли в лягушек.

Леди, однако, все спали. Второй этаж был бы совсем тихим, если бы не тихое похрапывание. В отличие от коридора в комнате было очень душно, несмотря на то, что дрова в камине прогорели до углей, излучающих жутковатый красный свет.

Из-за множества гостей единственными, кто наслаждался отдельной спальней, были молодожены; все остальные теснились в переполненных комнатах. Две огромные кровати с балдахинами и одна раскладная койка занимали большую часть комнаты, оставшуюся часть пола покрывали соломенные тюфяки. Каждая кровать была забита женщинами, как сардинами, которые лежали впритык друг к другу поперек матрацев. Воздух был теплый и влажный, как в оранжерее, полной орхидей.

Я, стараясь не дышать глубоко — воздух был наполнен невыносимой смесью запахов несвежего пота, барбекю, жареного лука, французских духов и паров алкоголя — быстро сбросила туфли и сняла платье, надеясь, что не вспотею, пока раздеваюсь. Я еще была возбуждена событиями дня, но усталость налила свинцом мои ноги, и я была страшно рада пробраться к моему обычному месту на матраце в ногах одной из больших кроватей.

В моей голове гудели разнообразные мысли и, несмотря на гипнотизирующее действие дремоты вокруг меня, я лежала напряженная и рассматривала силуэт моей голой ноги на фоне красных углей камина.

Бетти перешла от ступора к нормальному глубокому сну. Когда она утром проснется, мы узнаем, кто дал ей стакан, и что было в нем. Я надеялась, что Джемми тоже будет спать спокойно. Но кто меня действительно беспокоил — это Джейми.

Я не видела его ни среди карточных игроков, ни среди мужчин, беседующих о табаке и налогах.

Я также не видела Филиппа Уайли, по крайней мере, на первом этаже. Можно предположить, что он был с гуляками на берегу реки. Это была его компания и его стиль жизни — богатые молодые люди, которые ищут развлечение в пьяном кутеже, пренебрегая холодом и опасностью, смеясь и стреляя из пистолетов.

Это не была компания Джейми и не его стиль жизни, но при мысли о его пребывании среди этих молодых людей мои ступни поджались от холода, несмотря на жару в комнате.

«Он не сделает ничего глупого», — уверила я себя, поворачиваясь на бок и согнув колени, насколько это было возможно в такой тесноте. Он не сделает, но его понятие о глупости не всегда совпадает с моим.

Большинство гостей-мужчин располагались на ночлег в гостиных или в строениях вне дома. Когда я проходила к месту моего ночлега, я видела неизвестные фигуры, которые, завернувшись в плащи, громко храпели на полу. Я не стала искать среди них, но, несомненно, Джейми был там — у него, как и у меня, был трудный день.

Но это было так не похоже на него — уйти, не пожелав мне спокойной ночи, что бы там ни произошло. Конечно, он злился на меня, и наша ссора еще не улажена, возобновившись из-за приглашения этого мерзкого Филиппа Уайли на карточную игру. Я сжала ладони, потирая большими пальцами небольшие мозоли на пальцах, где я носила кольца. Подлый шотландец!

Рядом со мной зашевелилась и забормотала Джемайма Хатфилд, очевидно потревоженная моим беспокойством. Я медленно расслабилась, затихла и лежала, невидяще уставившись на дубовую доску перед собой.

Да, несомненно, он был сердит из-за ухаживаний Филиппа Уайли. Так же как и я, или точнее была бы, не будь я столь измотана. «Как он смеет…», — я зевнула, чуть не вывихнув челюсть, и решила, что это не стоит моих волнений, по крайней мере, сейчас.

Однако совсем не похоже на Джейми избегать меня, сердит он или нет. Он не был человеком, который мог дуться и злиться. Он бросил бы вызов и стал бы бороться, не колеблясь ни секунды, но я не помнила, чтобы он все еще гневался после заката, по крайней мере, по отношению ко мне.

От этих мыслей я начала еще больше беспокоиться — где он был и что, черт побери, делал. Беспокойство о нем заставляло меня сердиться, хотя бы потому, что это было лучше, чем волноваться.

Но это был долгий день, и по мере того, как выстрелы возле реки становились реже, сонливость охватывала меня, притупляя мои страхи и рассеивая мои мысли, словно песок. Мягкое дыхание женщин вокруг убаюкивало, как звук ветра в деревьях; моя связь с реальностью ослабевала и, наконец, совсем исчезла.

Я могла ожидать, что мне будут сниться кошмары, полные насилия и страха, но мое подсознание решило иначе. Оно обратилось к совершенно другим событиям дня. Возможно, из-за тепла в комнате или близости многих тел, но мне снились яркие эротические сны, и волны возбуждения омывали меня временами, вынося к границе пробуждения и снова погружая в бессознательность.

В моих снах были лошади, пылающие черные фризы с шелковыми гривами, которые развевались, когда жеребцы бежали рядом со мной. Я видела, как мои ноги поднимались и опускались; я была белой кобылой, и земля летела под моими копытами зелеными размытыми пятнами. Потом я остановилась и обернулась, поджидая широкогрудого жеребца, который подбежал ко мне, обдав мою шею горячим влажным дыханием, и вцепился зубами в мой затылок.

— Я король Ирландии, — сказал он, и я медленно проснулась, ощущая покалывание по всей коже с головы до пят, и поняла, что кто-то мягко поглаживает мою ступню.

Все еще во власти чувственных снов, я не встревожилась, довольная уже тем, что у меня все-таки ступни, а не копыта. Мои пальцы и стопа подогнулись, упиваясь мягкими прикосновениями большого пальца, который двигался по ее своду, вызывая целый спектр ощущений. Потом, вздрогнув, я окончательно проснулась.