Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций - Елена Самоделова

Современный этнограф Л. А. Тульцева ссылается на народные названия Млечного Пути Комаринской дорогой (указание И. П. Сахарова на Тульскую губ. с Комаринским бродом через Упу-реку и с Комаринской дорогой на небе) и Комариной дорогой (данные Макарова об установке часовен для поминания умерших вдоль дороги от Рязани до Радовицких боров Егорьевского у). Исследователь относит предания ранее XIII века и рассуждает о проекции дошедшего до нас в отголосках астрального мифа на земной ландшафт: «…в названии Млечного пути Комариной дорогой кроется восприятие этого небесного явления в качестве закомары, поддерживающей небесный свод» [2038] , по ней восходят души умерших на небо. Гипотеза Л. А. Тульцевой очень поэтична (при всей фантастичности) и созвучна Есенину в конструктивном аспекте: ср. – матица как Млечный Путь у поэта и закомары как Комарина дорога (тот же Млечный Путь). Лингвисты выдвинули целый ряд гипотез насчет Комаринской/Камарицкой волости: «одни считают, что название волости произошло от камеры (комнаты, казны), другие – от засилия комаров и третьи – по названию местной реки Ма(о)рицы». [2039]

Вероятно, пристрастие Есенина к Млечному Пути объяснялось еще и воспоминанием о юношеском его участии в литературных собраниях московского журнала, названного по одноименному космониму О посещении с Есениным редакции этого журнала примерно в 1915 г. вспоминал Д. Н. Семёновский: «Ходили мы на творческие собрания сотрудников журнала “Млечный путь”. Этот маленький литературно-художественный журнал, издававшийся поэтом-приказчиком А. М. Чернышевым, стал для многих начинающих авторов путем в большую литературу». [2040] (См. также главу 11.)

Предчувствие «эры Водолея»?

Водолей – официальный космоним, знак зодиака, и по философскому учению это созвездие покровительствует России, для которой наступит «эра Водолея». Февральская революция 1917 года явилась провозвестником грядущего социального переворота и надолго предопределила жизнь страны. В «маленькой поэме» 1919 г. «Пантократор» говорится о зодиакальном созвездии как об оказывающем сильное влияние на земную жизнь:

Там за млечными холмами,

Средь небесных тополей

Опрокинулся над нами

Среброструйный Водолей (II, 74).

В. И. Николаев, организатор Есенинского общественного музея в декабре 2000 года в г. Томске-7 и член Всероссийского общества «Радуница», предполагает проникновение во вселенское, космическое восприятие бытия поэтом астрологической идеи вступления России в эру Водолея в конце ХХ века, в преддверии III тысячелетия. [2041] Воздействие созвездия Водолея предопределяет торжество добра и гуманизма и указывает особенный путь развития России.

Звезды и планеты

Помимо называния конкретного космонима, определяющего и направляющего путь целой державы, Есенин указывает в «Письме к женщине» (1924) индивидуальное звездное покровительство людям, ибо, по народному мнению, у каждого человека своя путеводная звезда – неизвестная и безымянная, но действенная:

Живите так,

Как вас ведет звезда,

Под кущей обновленной сени (II, 125).

Есенин подчеркивал сопричастность человека космосу, полагал необходимостью указание в сочинениях на космические дали (ради сопряжения человека с необъятным миром) и, соответственно, понимал важность включения космонимов. В письме к П. И. Чагину от 20 декабря 1924 г. он рассуждал о маленькой поэме «Цветы»: «Это философская вещь. Ее нужно читать так: выпить немного, подумать о звездах, о том, что ты такое в пространстве и т. д., тогда она будет понятна» (VI, 195).

Есенин интересовался планетами – как далекими, так и родной Землей. Варвара Кострова сообщила о данной ей Есениным характеристике: «…что-то в вас фантастическое появилось, будто с другой планеты к нам на землю спустились». [2042]

Масштаб некоторых произведений (несмотря на их небольшой объем) носит буквально планетарный характер. Порой это предопределено идеологической заданностью стихотворения, авторским осмыслением хода истории и текущего момента. Так, в стихотворении «Ответ» (1924) показана космическая гипербола, вобравшая в себя звездно-планетные взаимосвязи, которые так и не определили прогресса в человеческих отношениях:

Но эта пакость —

Хладная планета!

Ее и в триста солнц

Пока не растопить! (II, 132).

В варианте «Ответа» (1924) с авторской правкой к тремстам светилам по своему масштабу приравнена личность вождя, вынесенная на астрономический уровень: «Ее и Солнцем-Лениным // Пока не растопить!» (II, 239). Человеческая индивидуальность и неординарная роль в истории цивилизации показана через уникальную топонимическую метафору «Солнце-Ленин», однако все-таки недостаточную для глобального переустройства планеты. На следующий год в стихотворении с «говорящим» топонимическим заглавием «Капитан Земли» (1925) идея управления земным шаром получила утвердительное развитие, однако с сохранением отголосков прежней мысли о недостижимости выведения командных усилий на планетарную орбиту: «Еще никто // Не управлял планетой» и «Как скромный мальчик // Из Симбирска // Стал рулевым // Своей страны» (II, 214, 215).

Любители творчества Есенина замечали обращенность взора поэта к звездам. И 17 августа 1974 г. астрономом Л. В. Журавлевой на небе была открыта «малая планета» № 2576, названная в честь великого русского поэта ХХ века – Yesenin. [2043]

Инония – небесная страна

Небо у Есенина выглядит как отражение земного устройства: там находится Инония – небесная страна. Сведение всего сюжета лиро-эпического прои зведени я к космо – топони мической структуре отсы лает в г лубь веков , к первобытному мышлению с его нерасчлененностью представлений о жизни и смерти, ставшему основанием древнегреческой литературы. «Это не жизнь и не смерть, а метафорически “страна”, “местность”; быть может, всего лучше назвать его “место появления” (и “место исчезновения” тем самым)», [2044] – рассуждала в 1939 г. (и 1941–1943 гг.) об особенностях античного мифотворчества О. М. Фрейден-берг. Исследовательница усматривала хтонически-космическую сущность мифического локуса: «Если присмотреться, такое “место появления” представляется в мифе небом, светилом. <…> Но в быту, в жизни это неизменно оказывается могилой, кладбищем, которые и возникают благодаря такой метафористике». [2045]

Название Инония интересно именно тем, что имеет двойной статус: совмещает в себе топоним как страна, что подтверждено морфологически – «- ия » (по модели Бельгия, Греция и др.), и космоним, так как располагается на небе. Лирический герой «Инонии» устремлен к космосу и управляет небесным пространством, которое своей твердью аналогично земному: «Я иное постиг учение // Прободающих вечность звезд» и «Как овцу от поганой шерсти, я // Остригу голубую твердь» (II, 61). В «Ключах Марии» (написанных в том же 1918 г., что и «Инония») Есенин проводит идею зеркальной отраженности космоса на земной поверхности, ссылаясь на известный авторитет: «Если Гермес Трисмегист говорил о том, что “чтó вверху, то внизу, что внизу, то вверху. Звезды на небе и звезды на земле”…» (V, 197).

По мысли Есенина, Инония – страна невидимая, незримая, недоступная обычному чувственному восприятию; это страна мечты, будущее идеальное государство, смыкающееся, по авторскому построению, с философской утопией. В «Ключах Марии» Есенин объяснял суть придуманного им топонима: «На образе эмоционального ангелизма держатся имена незримого и имматериального, когда они, только еще предчувствуемые, облекаются уже в одежду имени, например, чувство незримой страны “Инония”…» (V, 218–219). В этой стране расположен «незримый город» (II, 62).

Есенин осознавал, что его «Инония» при всей ее оригинальности не является уникальной, она входит в ряд подобных утопических государств, стран мечты; поэт рассуждал в «Ключах Марии» о подобных поэтических структурах у предшественников: «В чисто индивидуалистическом творчестве Эдгар По построил на нем свое “Эльдорадо”… Уланд – свой “Пир в небесной стороне”…» (V, 206). И даже еще в более раннее время понятие «небесной страны» встречается у Индикоплова, о чем упоминает Есенин в статье «Отчее слово» (V, 182–183). Изначально Небесный (новый) Иерусалим упомянут в Откровении святого Иоанна Богослова и других частях Библии: «И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба…» (Откр. 21: 2).

Мироустройство наших предков в топонимах

Есенин интересовался проблемой, как представляли себе мироустройство наши предки и какой отпечаток накладывало на него религиозное мировоззрение. Так, в «Железном Миргороде» он писал о том, что напоминало ему «описание Козьмы Индикоплова, который уверял всех, что он видел то место, где земля сходится с пологом неба» (V, 273–274). Есенин имел в виду «Христианскую топографию» византийского путешественника и космографа VI века, где говорится о том, что «к краям земли с четырех ее сторон небо приклеено своими краями, образуя, так сказать, четырехугольный вид куба. На верху на высоте небо изгибается в виде свода в длину и образуется как бы большой купол…». [2046] Аналогичное представление о сходящемся крае Земли с небом Есенин мог вычитать во фрагменте из работы Д. С. Мережковского «Лев Толстой и Достоевский», который процитирован у Н. А. Бердяева «О новом религиозном сознании»: «Надо полюбить землю до конца, до последнего края земли – до неба, надо полюбить небо до конца, до последнего края неба – до земли…» (см. комм.: V, 479). Внимание Есенина к космографии происходило от прочувствованной им мифологической концепции, согласно которой (как понимал ее поэт и воспроизводил в «Ключах Марии») «человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей» (V, 195).