Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций - Елена Самоделова

Чуть менее вероятно обилие топонимов в жанрах летописи и романа в письмах : в первом они маркируют территории, на которых происходят события, а во втором регулируют взаимодействие героев в двунаправленном, возвратно-поступательном движении, часто мечущихся между двумя населенными пунктами, а иногда с переходом в следующие местности.

Не меньшую роль в избрании типа пространственных объектов и, соответственно, их имен играет род литературы. Так, изначальная ориентация на космонимы заложена в космической фантастике : там можно предположить соотношение астрономических объектов к земным приблизительно как 80 к 20. [2022]

Как вообще устроен космос у Есенина? Иерархически он выглядит так: Вселенная – Мир – Млечный Путь – Земля .

Медведица как космический топоним

Из созвездий выбрана Медведица , чье название перекликается с земным (?) медвежонком – душой Пугачева. В «маленькой поэме» 1917 г. «Пришествие» впервые появляется это созвездие, расположением своих звезд напоминающее черпак (именно так Есенин постоянно именует небесный ковш): «И дай дочерпать волю // Медведицей и сном» (II, 51). Структура созвездия, опять-таки выраженная через образ черпака, также отражена в стихах «Сельского часослова» (1918): «Прости, что спутал я твою Медведицу // С черпаком водовоза» (IV, 174). И в «Пантократоре» (1919) повторяется, варьируясь, тот же образ: «Он Медведицей с лазури, // Как из бочки черпаком» (II, 74). Анна Маймескулова указывает на то, что «устойчивость, системность последнего уподобления подтверждается следующими есенинскими контекстами» [2023] (и приводит два примера из трех). Исследовательница делает вывод: «…покаянность Я опять связана с путанием небесного (другое название созвездия Большой и Малой Медведицы – Большой и Малый Ковш) с земным (“черпак водовоза”), варьирующим весь мотивный ряд аксиологически перевернутых уподоблений: “Солнце-ведро” и “солнце-свинья”, Медведица-“ковш-черпак” и Медведица-“черпак водовоза”». [2024] Топонимический сегмент «Медведица-черпак» является «автоинтертекстульным» (по терминологии И. П. Смирнова, повторенной А. Маймескуловой [2025] ), поскольку «кочует» по «маленьким поэмам» Есенина на протяжении 1917–1919 гг. Вероятно, Есенин учитывал обращение своего любимого мифологического героя «Калевалы» – Вяйнямёйнена (его он упомянул в «Ключах Марии», 1918 – V, 190): «Месяц, солнце золотое // И Медведица на небе!» [2026] (руна 1-я). Медведица упомянута трижды в этой руне.

В «Поэтических воззрениях славян на природу» А. Н. Афанасьева (1865–1869) поэт мог вычитать народное название Большой Медведицы «коромысл», «дивка воду несе», которое сравнивает созвездие с коромыслом. [2027] В стихотворении «Край родимый! Сердцу снятся…» (1914) строка «Гарь в небесном коромысле» (I, 39) амбивалентна: она может обозначать как созвездие, поскольку допустима трактовка содержания произведения как сна («сердцу снятся»), так и радугу, ибо позволительно восприятие времени суток как дневного («скирды солнца»). Любимый же поэтом ученый-мифолог А. Н. Афанасьев привел данные о том, что появление созвездия на небосклоне маркирует полночь, так как «наши крестьяне по созвездию Большой Медведицы узнают полночь и называют его: Возница или Воз»; исследователь утверждал, что «понятие колесницы неразлучно с Большою Медведицей почти у всех индоевропейских народов», и полагал, что «первоначально же созвездие Большой Медведицы названо было „повозкою“ по его внешней форме и по тому кажущемуся движению (повороту), какое замечается в этой группе вследствие суточного обращения Земли». [2028] Неудивительно, что в единообразной метафорической конструкции в «Пришествии» и «Сельском часослове» Есенин соединил оба народных óбразных названия созвездия («коромысло» и «повозку») и получил «черпак водовоза» – устойчивый авторский образ, неоднократно повторенный поэтом в вариативном символическом оформлении.

Созвездия Большая и Малая Медведица в некоторых диалектах носит название Лось [2029] , что у Есенина в «Инонии» (1918) отражено в стихах:

Пятками с облаков свесюсь,

Прокопытю тучи, как лось… (II, 65).

Всеволод Иванов вспоминал о внимании Есенина к космонимам, о выборе из их огромного числа любимого звездного названия и о сопряжении его с земными реалиями – об отраженности звезд в воде: «Он посмотрел в пространство. “А ты знаешь, как называется гладкая лента воды в море или река, освещенная солнцем?” – “Нет”. – “Лоса. „Лоса“, созвездие Большой Медведицы, которая в воде – полосе воды – отражается: „Лоса в лосах!“ – И добавил поговорку: – Хотелось лося, да не удалося. Правда, красиво?”». [2030]

В «Поэтических воззрениях славян на природу» А. Н. Афанасьева без приведения астрономического мифа подчеркнута практическая важность созвездия для крестьян: «Русские поселяне узнают время ночи по течению звезд, преимущественно по Большой Медведице…». [2031] Однако этот же космоним встречается в стихотворении «Наш марш» (1917) В. В. Маяковского:

Видите, скушно звезд небу!

Без него наши песни вьем.

Эй, Большая Медведица! требуй,

Чтоб на небо нас взяли живьем. [2032]

А. Б. Мариенгоф посвятил главу 11 воспоминаний «Мой век, мои друзья и подруги» [2033] этому стихотворению как иллюстрации отношения В. И. Ленина к литературе в 1919 г.

Из множества обозначений созвездий Есенин выбирает космонимы в соответствии с заранее заданной эстетической установкой. Так, Висожары в рязанской частушке интересны поэту выразительным народным названием, сопрягающем появление на небе созвездия с погодой: «висит жара» (официальное название – Плеяды в созвездии Тельца).

Млечный Путь – небесная дорога

Идея пути на небе, аналогичного земной дороге, просматривается в названии Млечный Путь . Эта идея была издревле обдумана и высказана народом в названии видимого невооруженным глазом скопления звезд на небосклоне, а Есениным вовлечена в его творчество как отвечающая личному пониманию темы пути. В стихотворении «Не напрасно дули ветры…» (1917) Млечный Путь изображен как разлитое молоко среди звездного неба, созерцание которого волнует поэтическую душу: «Не гнетет немая млечность, // Не тревожит звездный страх» (I, 85). В «Инонии» (1918) это скопление звезд смотрится небесным покрывалом, напоминающим Покров Богородицы, которым она прикрыла спасающихся в храме христиан от врагов: «Млечный прокушу покров» (II, 62). В «Ключах Марии» (1918) просматривается идея моста, перехода, дороги: «Красный угол, например, в избе есть уподобление заре, потолок – небесному своду, а матица – Млечному Пути » (V, 194). Имеются данные о народном названии Млечного Пути Матицей [2034] . Есенин (в соответствии со взглядами ученых-мифологов) в «Ключах Марии» представляет избу как отражение космоса, поместил в крестьянское жилище весь небосклон со звездными мирами и метеорологическими состояниями.

На Рязанщине бытовало народно-православное представление о Млечном Пути. Согласно описанию Кожевникова – «Верования крестьян села Путятина Сапожковского уезда, Рязанской губернии», представленному в Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии, «Млечный путь… это облако, которое после перехода Моисея через Чермное, или Красное, море показывало ему путь с израильским народом в Землю Обетованную». [2035]

В «Поэтических воззрениях славян на природу» А. Н. Афанасьева сообщается о назывании Млечного Пути, как, например, «в Пермской губ. путь в Иерусалим, и во многих других местностях поселяне убеждены, что белеющая полоса Млечного Пути указывает дорогу в этот святой город, т. е. собственно это – путь, ведущий в божий град, в небесный Иерусалим или рай». [2036] Следовательно, неслучайно и логически оправданно появление метафорического образа Млечного Пути в «Инонии» – небесном граде Есенина. Идея Млечного Пути как дороги на «тот свет» просматривается также в «Иорданской голубице» (1918): «Все мы, все когда-нибудь // В тех благих селеньях будем, // Где протоптан Млечный Путь » (II, 59). Можно прямо утверждать, что Есенин выстроил свое понимание мировоззренческой сути Млечного Пути с опорой на текст А. Н. Афанасьева, поскольку в народной космонимике большинство диалектных названий этого скопления звезд связано также с идеей дороги, однако протоптанной врагами отечества: «Исторически локализованными названиями Млечного пути, типичными для южнорусских говоров и отражающими трагический этап в жизни Русского государства, являются астронимы Батыева дорога, Мамаева дорога, Дорога татарская на Святую Русь, Татарское становище, Басурманское становище ». [2037]

Современный этнограф Л. А. Тульцева ссылается на народные названия Млечного Пути Комаринской дорогой (указание И. П. Сахарова на Тульскую губ. с Комаринским бродом через Упу-реку и с Комаринской дорогой на небе) и Комариной дорогой (данные Макарова об установке часовен для поминания умерших вдоль дороги от Рязани до Радовицких боров Егорьевского у). Исследователь относит предания ранее XIII века и рассуждает о проекции дошедшего до нас в отголосках астрального мифа на земной ландшафт: «…в названии Млечного пути Комариной дорогой кроется восприятие этого небесного явления в качестве закомары, поддерживающей небесный свод» [2038] , по ней восходят души умерших на небо. Гипотеза Л. А. Тульцевой очень поэтична (при всей фантастичности) и созвучна Есенину в конструктивном аспекте: ср. – матица как Млечный Путь у поэта и закомары как Комарина дорога (тот же Млечный Путь). Лингвисты выдвинули целый ряд гипотез насчет Комаринской/Камарицкой волости: «одни считают, что название волости произошло от камеры (комнаты, казны), другие – от засилия комаров и третьи – по названию местной реки Ма(о)рицы». [2039]