Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций - Елена Самоделова

Среди множества синонимических названий родины, с россыпью исторических оттенков их употребления, необычным и удивительным выглядит топоним Руссия . Он включен как историзм в статью 1918 г. «Отчее слово»: «“Туга по небесной стране посылает мя в страны чужие”, – отвечал спрашивающим себя Козьма Индикоплов на спрос, зачем он покидает Руссию» (V, 182–183). По разысканиям филолога О. Е. Вороновой, [2016] географическое название именно в таком звучании использовалось староверами. Вопрос о реальном или нарочитом причислении Есениным в автобиографии своего деда к старообрядцам, а также о наличии в прошлом этого ответвления православия в селе Константиново продолжает оставаться дискуссионным (в округе старообрядческие поселения сохранились до сих пор – например, в Спас-Клепиках [2017] ).

Мина Свирская в своих воспоминаниях о Есенине в 1917 году указывает интерес поэта к старообрядчеству: «В Общество распространения эсеровской литературы Есенин стал приходить почти каждый день. <…> В легком пальтишке, в фетровой несколько помятой черной шляпе, молча протягивал нам руку, доставал из шкафа толстый том Щапова “История раскольнического движения” и усаживался читать». [2018] Опубликованные к моменту сочинения Есениным «Пугачева» исторические монографии о казачьем предводителе включали противоречивые сведения насчет его принадлежности к раскольникам или православным, что не могло пройти мимо внимания поэта. Также известна дружба Есенина с С. А. Клычковым из старообрядческого рода, с пограничья Тверской и соседней Московской губ.; и с Н. А. Клюевым, одно время жившим у старообрядцев Данковского у. Рязанской губ. Старообрядцы к ХХ веку остались хранителями старинных духовных стихов былинного склада. Очевидно, примеры можно продолжить, но интерес Есенина к старообрядчеству безусловен.

И вот в тематически совершенно иначе построенном нами разговоре с жительницей д. Волхона, соседствующей с селом Константиново, неожиданно прозвучал топоним Руссия именно в такой огласовке, хотя и со смещенным ударением: «А Троица – был праздник такой тоже – всея Руси её празднуют, вся Руссия, везде. По всей Руси нашей празднуют её – Троицу». [2019]

Топоним Руссия Есенин мог вычитать в «Древней Российской вивлиофике» Н. И. Новикова: «…а ныне великий государь, царь и великий князь Алексий Михайлович всея Руссии , на своей государской радости, накрам и трубам быти не изволил» (1646). [2020] Следовательно, хотя в ХХ веке этот исторический топоним выглядел экзотическим, однако он не являлся таким уж редким и уникальным, каким казался непросвещенному читателю.

С топонимом Руссия фонетически перекликается название Руссеянь , данное Есениным невышедшей книге, объявленной в 1923 г. издательством «Альциона» (VII (3), 83 и др.).

Советская топонимика

Послереволюционная эпоха породила новый лексикон, и, опираясь на него, Есенин составляет свой топонимикон (как репертуар применяемых в собственном творчестве географический названий) и создает индивидуальную топонимическую картину мира. У поэта появляются однотипные заглавия стихотворений и их варианты, начинающиеся с топонима, часто с единого (что образует подобие лирического цикла): « Русь бесприютная », « Русьбеспризорная », « Русь советская ». Интересно, что заглавие имеет разночтение, когда эпитет пишется со строчной или с заглавной буквы. И в случае «Русь Советская» все название стихотворения выглядит как единый топоним, подчеркивающий новый статус и решительный поворот в историческом курсе развития прославленной в веках державы. Заметим, что Русь Советская не смотрится есенинским окказионализмом и более близка к топонимому-неологизму, аналогичному Советской России , также имеющемуся у Есенина. Именно политические события и идеология Октябрьской революции 1917 г. породили производное от известного русского слова «совет» – имя прилагательное, которое прежде допускалось лишь в потенциальном виде и теперь стало звучать как топонимический эпитет. Более того, первоначально воспринимаемое как топонимический эпитет, это прилагательное в активной начальной позиции двухсловного сочетания стало интенсивно порождать многочисленные топонимы, отражающие эпоху: Советская площадь .

Столичные топонимы: Москва и Санкт-Петербург

Что касается сопоставления Санкт-Петербурга с Москвой, то численный перевес топонимических вариантов первой (в жизни Есенина) столицы над второй высвечивает глубокие объективные катаклизмы, которые потрясли город за непродолжительный период его существования. Есенин отразил в своих сочинениях основные этапы становления и развития Санкт-Петербурга: строительство северной столицы Петром I – салонно-литературная жизнь в начале ХХ века – отзвуки Февральской революции на Марсовом Поле – раскат Октябрьской революции – Питер в кольце Гражданской войны – Ленинград («Яр», «Товарищ», «Песнь о великом походе», письма).

Санкт-Петербург как столица и главный город, придававший важность и значительность имевшему к нему отношение человеку, показан в «Яре» (1916) Есенина в рассказе деда Иена – крестьянина из далекой провинции: «В Питере , знычит, на барках ходили мы»; «Ехали мы этось в темь, когда в Питере были; на барке нас было человек десять, а водоливов-то – я да Андрюха Сова» (V, 89, 90).

По сравнению с Питером, Москва не испытывает серьезных социальных потрясений, она благостна и скучна в однообразии будней, это место работы поэта и центр его связей с миром, из которого он отправляется в дальние странствия по всем мыслимым географическим направлениям. Москва официально никак не переименовывалась, москвичи в приватных беседах не дают любимому городу дополнительных топонимических названий, но как столица она указана на любой карте мира, с которой Есенин в заграничной поездке мог списать буковки латинского начертания ее прославленного имени. Например, Есенин отправил 22 апреля 1923 г. из Парижа письмо с надписью на конверте: «Expres. Russia. Moskou. Bolschaia Nikitskaia. d. 15. Магазин художников слова. Александру Сахарову для передачи Екат. Есениной» (VI, 156. № 133).

Космонимы в концепции космизма

О многообразии обычных и метафорических названий небесных светил на поэтическом небосклоне Есенина и их символике неоднократно рассуждали литературоведы. В сочинениях поэта они находили удивительной выразительности картины разного времени суток с луной/месяцем, звездами и солнцем. Природные ландшафты и архитектурные виды исследовались в связи с мотивами пути и странничества, темами города и деревни и др. Получался глобальный вывод о космизме творчества Есенина и его индивидуальной « художественной (поэтической) вселенной », а также делались более частные наблюдения над микро– и макрокосмом отдельных произведений поэта. Представляется необходимым установить истинность концепции космизма , оперируя исходными величинами – космонимами и находя их в есенинском творчестве, постигая всю полноту смысла, придаваемого им автором.

Рассмотрим совокупность поименованных пространственных объектов у Есенина, которые принадлежат к земному и небесному мирам и, соответственно, относятся к топонимам и космонимам. Распределение по всему творчеству Есенина географических и астрономических названий неравномерно: первых насчитывается около 500, а вторых – чуть меньше десятка. Эти числа наглядно показывают, что Есенин – совершенно земной писатель, хотя устремленность в космические выси ему не совсем чужда. Попутно заметим, что соотношение топонимов и космонимов с подавляющим числом первых традиционно и вполне объяснимо: человек живет на земле, изначально чертит земные карты и планы и связанные с наименованием земных угодий названия возводит к одному-единственному корню, который звучит разнородно в разных языках, но одинаков по существу: термин, территория, топоним.

Термин, сегодня понимаемый как синоним дефиниции, происходит от латинского слова terminus – «предел, граница» и первоначально обозначал межи и пограничные знаки, в честь которых ежегодно устраивались празднества – терминалии [2021] . Следовательно, термин закрепляет за собой конкретное «научное поле» так же, как исстари отграничивал земельные наделы один от другого.

Возникает вопрос: существует ли какая-нибудь зависимость обилия (или, наоборот, немногочисленности) топонимов от жанров, в рамках которых творит писатель? Бесспорно, что разновидности жанра путешествия ( древнерусские хожения, письма с дороги, записки путешественника, путевые дневники, географический роман ) уже по своей генетической природе предполагают определяющую роль топонимов как разграничительных меток между эпизодами и вообще в развитии сюжета, как правило, линейного, развертывающегося в пути. Калейдоскоп топонимов реализует мотив пути.