Тайны виртуальной жизни - Алла Полянская

Нордиш вообще чист как стеклышко – ну, это как бы и ожидаемо. Никто из присутствующих на вечеринке Папашу не убивал. Более-менее весомый мотив есть у Гейши, но она вряд ли смогла бы сделать то, что было сделано, Ирвин ради нее мог бы, конечно, и постараться, но я бы услышала шум.

Я по очереди открываю папки, подписанные знакомыми именами. Фотографии, информация, Папашины пометки – все рассортировано, систематизировано, и на это потрачено очень много времени, потому что некоторые фотографии явно сделаны тайком. Значит, Папаша выяснял место жительства или место работы, приезжал и фотографировал. У мужика явно были проблемы с психикой, тут уж без осечки.

А вот и наш друг Мистер Анк, которому Папаша угрожал оглушительным разоблачением. Полноватый прыщавый парнишка лет двадцати пяти – судя по тому, что писал на Форуме, он совсем не дурак, и если бы захотел, то смог бы стать и владельцем кафе, я думаю. Просто некоторые люди сами не знают, на что они способны.

В компьютере лежат какие-то художественные тексты, Папаша предпочитал читать электронные книги. Ну, это понятно, электронная книга – праздник, который всегда с тобой, очень удобно, когда места в обрез, а у Папаши была единственная грязная комнатенка на Выселках, библиотеку не организуешь. Если бы он был жив, я бы постебалась над ним на Форуме – о, я бы затроллила Папашу так, что он бы из-под шконки никогда не вылез. И я знаю, что вы сейчас скажете: чем бы ты была тогда лучше Папаши? И я скажу – многим, плюс у меня сиськи.

– Паола.

Это Билли-Рей смотрит на меня с дивана, на который имел смелость улечься. Я вот даже в кресле сижу с большим неуютом на душе, представляя, сколько задниц полировало мебель за всю тысячу лет ее нахождения здесь, а Билли-Рей улегся в полный рост – и ничего.

– Паола, не хочешь поспать? Этот диван раскладывается.

– Нет, спасибо.

Да я скорее дам себя покрасить в черный цвет, чем улягусь на этот диван. Вдруг мертвая старуха лежала на нем, откуда я знаю?

– Ну так просто приляг рядом.

Я уставилась на Билли-Рея во все глаза. Так под «поспать» он имел в виду переспать? Да ну, идиотство какое-то, таким, как он, всегда есть с кем потрахаться, ему для этого не нужна такая, как я. Уж я-то знаю «Каждый сверчок знай свой шесток» – еще одна пословица, которую я ненавижу, да только что это меняет? Мне мой шесток отлично известен, а потому не нужен. А вот Билли-Рей, пожалуй что, и нужен, да только я никак не могу интересовать его в таком плане.

– Нет, Билли, я лучше посижу здесь, мне надо подумать.

Мне надо посмотреть, что на флешке, которую я взяла у Папаши. Она у меня в кармане, и я хочу знать, что такое этот гад прятал даже от самого себя. Я хочу распотрошить все его грязные тайны. Да, никто об этом не узнает, я же не Папаша, чтобы вываливать на публику все подряд, но я уверена: где-то там Папаша есть. Ну, в смысле, не тело, а то, что, собственно, и составляло его самого, и это его мерзкое внутреннее «я» сейчас где-то есть, и я очень хочу, чтобы он видел, как я влезаю в его секреты, взламываю его папки, одну за другой… Он так прятался ради того, чтобы узнать чужие тайны, он даже умер ради этого, и прирожденный папарацци умер вместе с ним, но сейчас, когда он там, я хочу, чтобы он видел, как я надругаюсь над его тщательно оберегаемыми секретиками.

Так и представляю себе, как сидит Папаша в котле, например, – а иного он и не заслуживает, – и черти включили ему прямую трансляцию: вот я ковыряюсь в его гадюшнике, презирая его от всей души, вот достаю из его компов все, что он так долго собирал и так прятал, и Папаша скрипит зубами от злости, а поделать-то уже ничего не может. И черти дают ему комп, он вводит логин и пароль – а Форум его не впускает, его айпи не распознается. Это была бы поистине дьявольская мука для такого, как Папаша, и я очень надеюсь, что черти до этого сами додумались, но если нет – дарю креатив, безвозмездно.

– Что ты читаешь?

Что я читаю… Любопытный какой. Что же я читаю?

– «Доктор Сон» Кинга, это продолжение «Сияния».

– И как?

– Пока не страшно.

Мне бы надо закрыть папки, пока Билли-Рей не заметил, что мои манипуляции с клавиатурой немного не те, что нужны просто при чтении. А уж поглядеть, что на флешке, теперь вряд ли удастся. И второй комп, который лежал в шкафу, тоже не просмотренный, а там может быть много чего интересного.

– Паола.

Я не понимаю этих интонаций. Нет, я совершенно не против секса, но я не отношусь к нему легко. То есть для меня это не способ просто скоротать время, и уж Билли-Рей должен это знать, как никто, мы много раз говорили об этом на Форуме. Так почему же сейчас он смотрит на меня так? Я не игрушка, мне тридцать четыре года, и я знаю, что заинтересовать такого мужика не могу. Ему нужна стройная барышня с маникюром в стильном рисунке, умеющая носить меха и шпильки, а я… В общем, я выгляжу так, как говорит обо мне моя мама: «У всех дети как дети, а у меня каракатица какая-то». Ну да, каракатица. Добро пожаловать в водный мир, пивка не желаете?

– Билли, я читаю.

Блин, да что же все так застряло и я никак не закрою окна в этом компе? Слишком много фотографий открыла, они грузятся долго.

– Паола, хватит валять дурака. Иди сюда.

Вот чего я на дух не выношу, так это когда мною принимаются командовать. Я это ненавижу, всегда ненавидела и всегда стараюсь сделать назло, наперекор, просто потому, что не надо мной командовать! Я все знаю сама, и как мне поступать, тоже в курсе дела, и если я поступаю как-нибудь неправильно – с точки зрения постороннего, – то так тому и быть, значит, неправильно, а командовать мной я не позволю никому. Даже Билли-Рею, хоть он и… важен для меня. Был. Есть. Не знаю. Все совсем по-другому в реале. Когда видишь глаза, чувствуешь присутствие, ощущаешь запах, искру какую-то. И знаешь, что все это неправильно.

– Там грязно, Билли. Здесь жила эта старуха, умерла тоже здесь, и я…

– Она в больнице умерла, Паола. Ее нашла соседка, без сознания. В больнице старуха говорила, что ее кто-то преследует, и в полиции тоже есть ее заявление, но никто не придал значения – мало ли, что покажется пожилой даме. А потом она умерла, и никто так и не поинтересовался, правда ли, что ее преследовали. – Билли-Рей улыбается уголками губ. – Квартиру опечатали, наследников нет, мебель вывезут на свалку, а жилплощадь отойдет государству. А судя по состоянию этой комнаты, хозяйка здесь даже бывала редко – не пользовалась, в смысле. Жила в спальне, а здесь так, мимо проходила. И я ничего дурного не предлагаю, просто иди сюда.

А мне и здесь хорошо, парень. Я о тебе ничего не знаю – где ты шлялся, с кем валялся, и эти твои эсэмэски насчет «думаю о тебе» тоже ничего не значат! Мы оба зачем-то выдавали за настоящую жизнь виртуальную игру. Но вот сейчас все настоящее, а в вирте… в вирте остались мы те, кто мог часами говорить о пустяках, и ничто нас не разделяло. Когда мы были далеко друг от друга, мы были так близко, а сейчас мы рядом, как я и хотела, и ты тоже писал, что хочешь этого, и между нами каких-то три метра вытертого ковра на полу, но это пропасть, которую не преодолеть.

В комнате светло – солнце повернулось на нашу сторону, и старая мебель пыльно мерцает полированными боками. И Билли-Рей смотрит на меня задумчиво, как повар на пирог, прикидывая, как его разрезать половчее. И я не хочу, чтобы он на меня смотрел.

– Мне нужно тебе это написать?

Да, блин, звучит глупо, но если бы я это прочитала, я бы… В общем, мне было бы проще. Мне вообще в вирте живется проще, да всем нам. Это оттого, что в вирт можно не тащить то, что тебя по-настоящему гложет, и тамошнее общение гораздо чище, чем в реале, оно свободно от ролей, которые мы играем здесь, в вирте ты можешь быть самим собой.

– Идиотство какое-то. Ты что, на «слабо» меня берешь?

Билли-Рей насмешливо прищурился. И что значит эта мимика?

– Это ты сейчас какой смайлик изобразил, ироничный или саркастический?

– Паола, просто иди сюда.

Ну понятно – он уверен, что я этого не сделаю, но сейчас я разозлилась. Закрыв ноут Папаши, я сунула его обратно в рюкзак и подошла к дивану. Посмотрим, Билли-Рей, из какого ты теста. Ты же сейчас не ожидал, что я вот так возьму и подойду, – ты был уверен, что я ни за что, ну так вот – сюрприз! Никогда нельзя полагаться на знание натуры другого человека, потому что на самом деле никто никого не знает до конца.

– Погоди, принцесса.

Билли-Рей поднялся и раздвинул диван. Представить себе не могу, что улягусь на него, здесь даже клопы, возможно, водятся.

– Я не думаю, что это хорошая идея.

Он рывком прижал меня к себе, и я ощутила его поцелуй.

У меня есть насчет поцелуев определенное предубеждение. Надо сказать, я вообще не понимаю этого ритуала. Во рту любого человека живут полчища бактерий, кариес там, болезни всякие, к которым организм носителя уже привык, – и вот вдруг двое носителей бактерий ни с того ни с сего решают обменяться живностью. Ну даже если они перед этим почистили зубы, чего мы с Билли не сделали, – какой смысл в данном действии? Представлять, что целуешься, и целоваться по-настоящему – это совершенно не одно и то же. К тому же во рту амилаза, попросту – слюна, и это тоже как-то не настраивает на романтичный лад. И я чувствую себя неловко, потому что не знаю, что теперь. Ну, вот поцелуй, мы обменялись кариесом, смешали слюни, и дальше что?