Музыка как шанс. Победить рассеянный склероз - Влад Колчин

И лежа в боксе, у меня было время подумать – зачем это все мне? За что меня нужно было наказывать такой болезнью? А других? Наказывать ли? Совпадения? Хранит Ангел. Значит надо для чего-то. Для чего?

Никто до сих пор не может назвать наверняка причины возникновения у человека рассеянного склероза. Когда-то я видел ответ на этот вопрос в многочисленных травмах головы, которые случались в бытность моей горячей юности. Теперь же я знаю, что это заболевание иммунной системы. Не соврал окулист. Наука не стоит на месте.

Только за наукой, как и за всем, всегда стоит личность.

Суть заболевания заключается в том, что иммунитет, призванный защищать человека, разрушает его. Откуда берется сбой в иммунной системе? А может, для начала, стоит не побояться пойти дальше и продолжить цепочку вопросов?

Андрей Новик любил ставить перед собой вопросы, о которых многие не задумываются, и отвечать на них. Жаль, нам не довелось пообщаться подольше, и я не успел тогда ему задать тот вопрос, который задавал многим другим докторам.

Я спрашивал их: «Вы когда-нибудь, читали работы о метафизике болезней? Ведь давно уже известно, что любое заболевание, сначала возникает на тонком плане, а потом уже переносится на тело человека». Утвердительных ответов до сей поры я не слышал, а профессора Новика я об этом почему-то не спросил. Думал ли он об этом?

Ведь кому, как ни ему, было знать, что больных часто лечат по бумагам. Что написано, то и диагноз. Вот бумажную болезнь и лечат. И лечат так, как написано в других бумагах. Профессору Новику был интересен человек, он был верен девизу – «Лечить не болезнь, а больного». Именно это он прививал своим студентам. Когда-нибудь зерна, брошенные профессором Новиком в благодатную почву прорастут и дадут всходы.

Они уже прорастают.

Будучи глубоким профессионалом, Андрей Аркадьевич непрестанно учился сам и требовал этого от своих подчиненных. Он мог с легкостью прервать обход с формулировкой: «Врач к обходу не готов», – когда молодой доктор задавал, по мнению профессора, «не те вопросы» больному. Мог делать это публично, прямо в палате. У него было такое право, ведь только такими жесткими методами можно быстро расставить приоритеты молодому врачу, цена которых порой – жизнь. Для его младших коллег обход с профессором был всегда экзаменом, к которому нужно готовиться.

Да, с вопросами метафизики связано много сказок, домыслов и небылиц, но в моей голове укоренилась уверенность, что все происходящее со мной: ситуации, случайные встречи, совпадения, выстроены в цепь каким-то высшим разумом и разыграны, словно по нотам. Как бы то ни было, я верил, что смогу выбраться. Может еще и потому, что у меня была музыка. Мое дело, которое не дало мне погрязнуть в страданиях и опустить руки. Но для чего?

Последний снимок головного мозга (МРТ) перед трансплантацией показал количество очагов демиелинизации. Их было сорок. Для потери двигательных функций какой-либо части тела достаточно было бы двух атак болезни в одну область мозга. Что это? Просто повезло тридцать девять раз?

У меня была музыка, это она тащила меня за собой из болезни, словно из болота. Во время игры на саксофоне мозг активнее снабжался кислородом, и после игры мне становилось легче. Уверен, что это препятствовало быстрой инвалидизации, а желание играть именно свою музыку, то есть – звучать так, как звучу только я, и создавать то, что могу создать только я, привело меня в руки врачей, которые, я надеюсь, заслужил. Или это аванс? Мы все разные, в этом наша ценность друг для друга, ведь все в мире взаимосвязано и подчинено законам, о которых мы можем только догадываться. Может благодаря этой разности, мы являемся учителями друг для друга, помогая смотреть на мир под разными углами. Но думаю, что дело не только в этом.

Вряд ли человеку возможно в полной мере оценить чудодейственные свойства музицирования. Мы всего лишь люди и многого не знаем, но мы люди и способны чувствовать. А когда человек играет – он медитирует, а это тоже путь познания. И неспроста люди духовные, светлые души, приводящие нас в трепетный восторг, умеют ее слышать. Посмотрите хотя бы на то, как это делают дети.

Ну, да, мужчина так устроен, что ему нужна война. И даже если ее нет, он непременно ее себе выдумает. Ведь он, полый гордыни, знает, что умен, способен добиться успеха, победить.

Не все задумываются над тем, что эта война может быть направлена как на разрушение, так и на созидание, в первую очередь – себя.

У каждого она своя. Кто-то спасает больных в реанимациях. Встречается чудак, спешащий раздать себя другим по кусочкам, не понимая сам, куда торопиться. Кто-то выращивает ананасы в промышленных масштабах. Кто-то защищает других, ищет справедливости. Кто-то продает, не ведая, что такое покой и сон. Кто-то, благосклонно мирясь со своим статусом олигарха, взрывает людей в Московском метро, заботясь о благополучии своих детей. Кто-то занят карьерой парковщика. Некоторые метают копье на дальность, а некоторые его мечут.

Да мало ли чем еще занимаются мужчины!

А в современном мире все чаще на войну уходят женщины. Удивление. Для чего тебе ум? Он делает тебя лучше? Он делает мир вокруг тебя лучше? Он делает тебя счастливее? Зачем тебе твоя война? Ответь сам.

Мне повезло – я просто болел. Мне не нужно было заниматься нелюбимой работой, убивать, красть, обманывать, для того чтобы познавать себя. Мне нужно было только играть музыку, превозмогая физическую слабость, чудовищные головные боли, ознобы по ночам и страх будущего.

Для чего?

Мне сложно назвать себя сильным человеком.

Я видел атлета, весом под сотню килограммов, падающего в обморок от укола в глаз. И бабушек, вытирающих платочком слезы после той же процедуры и идущих дальше, как ни в чем не бывало по своим, бабушкиным, делам. Все относительно.

Но я уже вряд ли забуду картину, которую наблюдал в неврологическом отделении одной из больниц: по коридору шел парень, с внешними признаками ДЦП. Он вел под руку девушку с теми же нарушениями в опорно-двигательном аппарате. Было видно, что каждый шаг им дается с трудом. Они шли так медленно, что я даже разглядел как на безымянных пальцах их правых рук блестели обручальные кольца. Девушка была беременна.

Покажите мне самого сильного и крутого человека. Я хочу на него посмотреть. Покажите мне чемпиона вселенной по прыжкам на батуте в длину, разгрызающего на лету чугунные гири.

Я хочу увидеть титана с объемом бицепса в девяносто три с половиной сантиметра. Соберите властителей мира, вершителей судеб, успешных бизнесменов, гламурных светских львиц, львов.

Соберите. Я хочу видеть всех их в этом длинном, больничном коридоре, по которому с таким трудом идет эта молодая супружеская пара.

Кто, говорите, тут сильный?

Соберите философов-мыслителей, пару новомодных пророков прихватите для массовки.

Я хочу спросить их об относительности. Относительно чего это «все»? Я хочу спросить, чтобы улыбнувшись, отвернуться, не дожидаясь их ответа.

Потому что в этом боксе, где нет вредоносных микробов, я знаю – все в мире относительно лично меня. И никого другого. Все, что в нем существует: солнце, вода, люди, которых я встречал, котенок, забравшийся на дерево и мяукающий о помощи, прыщ на заднице Генриха XIV, все для того, чтобы я понял – в конце останусь только я. С тем, что я о себе понял.

Чтоб не быть многословным…

А действительно ли ты так торопишься, как тебе кажется? Иногда, когда лежишь в изолированном, стерильном боксе и из тебя торчат шланги, процесс погружения в «ничто» становится сутью существования. Нет лишних желаний, эмоций, мыслей, мир становится прозрачным, понятным и девственным.

А что есть?

Сдвиг сознания имеет осязаемые формы. Простое движение «почесать нос», – является осознанной целью, для достижения которой приходится прокручивать в голове каждое промежуточное действие. Это первый кубик в строительстве себя как «осознанного существа». Затем ты физически ощущаешь границу между сознанием и небытием. Это второй кубик. Сон – осознанное действие. Третий.

Вдруг ты вспоминаешь, что, вообще-то, еще была надежда, которая, как известно, умирает вместе с хозяином, просто было не до нее, потому что чесал нос и был занят. И тут ты слышишь, как в соседнем боксе такое же «человеческое ничто» жмет кнопку вызова медсестры, расположенную скорее всего так же, как и у тебя, над кроватью! И ты испытываешь эйфорию от внезапного понимания, что есть кнопка, медсестра, кровать, дверь, окно, мир, собака Павлова… Больше, больше хочется мчаться по ночной дороге, отпустив руль велосипеда, раскинув руки… А прошел месяц. И он прошел… даже не как день. Как один час. И ты понимаешь, что ты был занят… И выходя из клиники своими ногами, видишь елку… И уже снег… А действительно ли ты так торопишься, как тебе кажется? А действительно ли ты так торопишься? А действительно ли ты? А действительно? А?