За час до рассвета. Документально-приключенческая повесть - Иван Колос

Как-то молодому Барсу предложили вступить в отряд штурмовиков. Хуго наотрез отказался надеть коричневую рубашку, но избежать зеленой формы солдата вермахта ему не удалось. Сапер Барс строил мосты через Вислу, был во Франции, а 22 июня 1941 года оказался на советской границе — ему пришлось налаживать переправу через пограничную речку…

Солдат Хуго Барс видел, как фашисты расстреливали мирных жителей, гнали по дорогам истощенных, оборванных пленных красноармейцев. Видел он и другое — советские люди не смирились с оккупацией.

Однажды Хуго послали узнать, нет ли в соседней деревне партизан. По дороге он был ранен, потерял сознание, а когда очнулся, то перед ним стояли партизаны.

В лагере военнопленных бывший социал-демократ Барс многое передумал.

Эта первая наша беседа была самой длинной, но зато между нами сразу установились добрые, товарищеские отношения, какие складываются у людей, стремящихся к общей благородной цели и хорошо сознающих, что путь к этой цели полон серьезных опасностей. Тут же, в штабе, мы с Галиной познакомили немецких товарищей с партизанами нашей группы.

Прошло еще несколько суток, пока мы готовились к вылету в тыл врага. Прыгали с парашютом, знакомились с техникой партизанской войны, а немецкие товарищи изучали русский язык.

Занимались они старательно, а когда выдавалось свободное время, гуляли по улицам Москвы. И тут не обошлось без приключений.

Однажды Карл, который пошел прогуляться, долго не возвращался. Мы уже начали беспокоиться, когда он наконец появился, смущенный и улыбающийся, в сопровождении старшины милиции. Оказалось, что на улице Кирова Карл заблудился. Чтобы узнать, как пройти на площадь Маяковского, неподалеку от которой мы жили, он обратился к какой-то девушке. Услышав ломаную русскую речь, девушка сразу поняла, что перед ней немец. Она была поражена.

— Как вы сюда попали? — спросила она Карла на немецком языке.

— Заблудил, барышен, — ответил ей Карл по-русски.

— Вы немец? — наступала на него девушка, оглядываясь по сторонам. — Тогда говорите по-немецки, как вы попали в Москву?

— Я — партизан, — гордо ответил Карл, стукнув кулаком себя в грудь. — Я готовлю капут Гитлеру.

— Ах, партизан! — воскликнула девушка.

Вокруг них собрались прохожие. Подошел милиционер…

Так наш партизан очутился в отделении милиции.

Этот случай позабавил нас. Мы начали подтрунивать над Карлом, особенно изобретателен был Феликс. Но и Карл шутил и смеялся вместе со всеми.

Между тем советские войска продолжали продвигаться в том направлении, куда лежал наш путь. Враг был отброшен за реку Сож. Когда мы сидели в нашем доме и высчитывали, сколько осталось километров от этой реки до лесов Налибокской пущи, меня вызвали в штаб.

— Наверно, поедем! — предположил Хенчке.

И точно: в штабе мы получили приказ выехать в Зябровку для последующей переброски к месту назначения. На сборы было дано два часа, но мы управились за какие-нибудь тридцать минут.

В пути я объяснил немецким товарищам, что Зябровка — это небольшой населенный пункт под Гомелем. Вблизи Зябровки находится аэродром, откуда мы полетим к партизанам.

В Зябровке мы провели четыре томительных дня. Был март. Погода стояла изменчивая. Мы жили в двух землянках на окраине аэродрома. Чтобы скоротать время, проверяли оружие, парашюты, укладывали вещи. О необычном населении землянок узнал технический персонал аэродрома, узнали летчики. Они то и дело заглядывали к нам.

Техник-лейтенант Виктор Скобеев — кажется, харьковчанин, — как-то обратившись к Хуго Барсу, самому старшему из немцев, сказал:

— А вот мне все-таки странно, что вы, немцы, идете бить своих соотечественников.

— Ты еще очень молод, — задумчиво ответил Барс. — По правде говоря, нам, конечно, не очень-то это приятно. Мы были бы рады, если бы Гитлер со своей компанией сам догадался уйти с дороги. Но они сами не уйдут, их надо столкнуть. Поэтому каждый здравомыслящий человек, русский это или немец, француз или англичанин, обязан взять в руки оружие.

— Представьте себе, — вмешался Феликс, — если бы в вашей семье кто-то сошел с ума и начал грабить и избивать соседей. Как бы вы поступили: тоже на соседей бросились бы или постарались бы обуздать родича?

— А вы правильно рассуждаете! — восторженно заметил Скобеев.

— Среди немцев многие сейчас так рассуждают, — ответил Барс.

— Чертовски жалко, что вы попали на удочку Гитлера, — сказал Виктор.

— Тут жалость ни при чем, — сказал Хенчке. — Это наша трагедия, а трагедия исключает жалость.

На четвертое утро Карл проснулся раньше всех и вышел из землянки. Вернулся он с радостной вестью: погода хорошая, на небе ни облачка, светит солнце.

— Наши товарищи с аэродрома расчищают взлетные площадки. Просят помочь им.

Предложение Карла встретило единодушную поддержку и в нашей и в соседней землянке.

Но мне пришлось огорчить их.

— Нет, товарищи, никто работать не будет: нам предстоит трудный полет, бессонная ночь. Надо беречь силы. Лучше проверьте еще раз, в порядке ли ваше оружие и снаряжение.

Я вышел из землянки. Вокруг было ясно и солнечно. Несмотря на то что только вчера бушевали ветры с метелями и снегопадами, весна уже давала себя знать. Солнце поднялось высоко, одаряя щедрым и ласковым теплом. В небе висел непрерывный гул — плыли на запад эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков, проносились истребители. Справа отчетливо слышалась артиллерийская канонада.

— Фронт близко, — сказал подошедший ко мне Феликс. Помолчав, он добавил: — Будь у меня тысяча жизней, не пожалел бы, чтобы прекратить кровопролитие.

— Ничего, Феликс, береги и одну, она еще тебе пригодится.

— Должна пригодиться. Значит, сегодня вылетим?

— Обязательно, если не испортится погода.

Без четверти девять мы направились к самолету. Проводить нас вышли все, кто не был в эти минуты занят срочным делом. Мы сердечно распрощались с гостеприимными хозяевами и под пожелания счастливого пути один за другим поднялись в самолет. Взревели моторы. В 21.00 мы оторвались от земли, и машина, набирая высоту, взяла курс на запад.

Наблюдаю за немецкими товарищами. Лица спокойны, сосредоточенны и чуточку торжественны. Приближаемся к линии фронта. С высоты трех тысяч метров видим вспышки орудийных выстрелов, огоньки осветительных ракет. Нас обстреливают. По опыту знаю, что новички переживают отвратительные минуты. Пересекаем фронт, проходим несколько южнее Минска. Теперь недалеко.

В 23.00 мы у цели. Внизу горят костры. Слышим приказ командира самолета: