За час до рассвета. Документально-приключенческая повесть - Иван Колос

Но вот снова замелькал луч фонарика. Шел немец с женщиной. Он несколько раз громко повторял одну и ту же фразу. Было ясно, что женщина его не понимает.

Когда идущие поравнялись с разведчиками, Ковальчук, как тигр, набросился на гитлеровца и сбил его с ног. В одно мгновение Ашуркевич заткнул фрицу рот кляпом. Женщина отпрянула в сторону и, видимо поняв, в чем дело, молча пустилась бежать. Минут через пятнадцать в деревне началась перестрелка, поднялся переполох, но разведчики с неудачливым ухажером были уже за озером, а на рассвете добрались до хутора. Только тогда тетка Насти поняла, что за «ветеринаров» приютила она под своей крышей…

Оставаться на хуторе было опасно. Разведчики вместе с пленным покинули гостеприимную хозяйку.

Уже в партизанском лагере лейтенант сообщил, что он австрийский немец, фамилия его Реетц, зовут Макс, что занимается снабжением продуктами и обмундированием «персонала» «Автомобильных мастерских», что на самом деле это филиал шпионской школы, что филиал имеет номер 0205 и был создан по приказу за номером 0374 штаба разведки адмирала Канариса. Школа готовит агентов для заброски на территорию Советского Союза и в партизанские зоны. В начале декабря двух агентов выбросили на парашютах в районе города Новозыбкова с заданием взорвать железнодорожный мост под Киевом. Фамилии агентов Попенко и Месяц. Как ему доверительно сообщил его друг Ходзи, они должны были обосноваться под Киевом в Дарнице у тетки Попенко и совершить диверсию.

В тот день две наши рации работали круглосуточно. Все, что мы узнали, было срочно передано в Центр. А в один из декабрьских вечеров, когда диверсанты Василий Попенко и Петр Месяц уже были готовы к выполнению задания, в доме Ксении Митрофановны Попенко появились работники Комитета государственной безопасности. Диверсанты были обезврежены.

Когда мы узнали об этом, я пришел к Томилову.

— Вот вам и Настя! — сказал я ему, и он весело рассмеялся.

Работа нашей разведгруппы на юге Белоруссии осенью и зимой 1943 — 1944 годов во многом способствовала наступлению войск 1-го Белорусского фронта.

Гитлеровцам не пришлось воспользоваться своими укрепленными точками во втором эшелоне обороны. Почти все они были уничтожены нашей артиллерией.

Под Пинском, в штабе 14-й кавалерийской дивизии, мы встретились с генерал-майором Григорием Петровичем Кобловым.

— Здорово вы поработали. От кавалеристов вам, разведчикам, большое спасибо, — сказал нам генерал.

«Г Е Р М А Н И Я  Б У Д Е Т  С В О Б О Д Н О Й!»

В феврале 1944 года фронт приблизился к районам Полесья, с группой военных разведчиков меня срочно вызвали в Москву с отчетом о работе. Мои боевые товарищи, да и я сам, ни на минуту не сомневались в том, что из Москвы нас снова направят во вражеский тыл.

В Москве мы провели неделю в полнейшем спокойствии, жили со всеми удобствами: ванны, души, чистые постели, хорошее питание. Одним словом, комфорт. Но нас тянуло «домой», в леса.

В партизанском штабе меня принял полковник Белов. С Александром Васильевичем, как я уже писал, нам приходилось встречаться не раз. В этом еще молодом, с отличной выправкой офицере мне особенно нравились его оптимизм, его умение заботиться о людях.

Когда я вошел и приготовился доложить по военной форме о своем прибытии, он, улыбаясь, сказал:

— Вольно!

В просторном кабинете висело несколько карт с различными отметками — дужками, зигзагами, кружочками и жирными стрелками, нацеленными на Запад. На территории, еще занятой врагом, преимущественно в лесах, тоже были отметки — партизанские базы.

— Значит, отдыхать больше не хочешь? — спросил меня Белов.

Прищурив глаза и, как мне показалось, посмотрев на меня не без одобрения, он подошел к карте. Указав на лесной массив, Александр Васильевич спросил:

— В этих местах не бывал?

— Нет.

— Это Налибокская пуща, Барановичская область. Вот туда и отправишься со своей группой. Подробности потом. Вызову тебя еще раз. Подожди в приемной.

Из кабинета полковника я вышел довольный и немного взволнованный. В приемной совершенно неожиданно встретился с Галиной Хромушиной, давней моей знакомой. Она была в новеньком обмундировании. Шапка-ушанка делала ее круглое, румяное лицо похожим на мальчишеское. Только мягкий взгляд больших темно-серых глаз и длинные ресницы выдавали в ней девушку. Мы оба были удивлены и обрадованы. Еще бы, не виделись с 1942 года, а главное, никак не ожидали встретиться здесь, в Москве. После обоюдных расспросов Галина сообщила мне, что в партизанский штаб пришла с особым поручением.

— Видишь ли, — доверительно заговорила она, — последние полгода я работаю среди пленных немцев. Хорошие есть парни. Так вот, многие просятся в партизаны. Да, да, не удивляйся, именно в партизаны!.. Национальный комитет «Свободная Германия» решил пойти им навстречу. — Галина показала мне запечатанный пакет, попросила: — Подожди меня здесь, — и прошла в кабинет Белова.

«Немцы, фашисты — и вдруг просятся на службу к советским партизанам», — размышлял я. В первые минуты это никак не укладывалось в голове. Мы привыкли видеть в немцах врагов, нередко до фанатизма преданных Гитлеру, порой трусливых и жалких, но уж во всяком случае не друзей и не сподвижников в нашей великой борьбе.

В приемную то и дело входили офицеры, справлялись о чем-то у адъютанта полковника Белова, а я, присев на диван, ждал Галину.

Незаметно мои мысли приняли совершенно неожиданное направление. Ведь немцы, если они против Гитлера, в рядах партизан могут принести большую пользу. Я мысленно уже разрабатывал различные операции с участием немцев и не заметил, как подошла Галина.

— Все в порядке, просьба удовлетворена, — с радостью сообщила она. — Вместе с ними к партизанам отправляюсь и я. Ну как?

— Куда отправитесь?

— Завтра будет известно.

Не успел я ответить Галине, как меня снова вызвал Белов.

Александр Васильевич стал рассказывать мне о группе антифашистов и под конец сказал:

— Ты и твои орлы вылетите с этой группой. Будете заниматься разведкой. Командиром всей группы назначается Алексей Козлов.

Когда я вышел из кабинета, Галина нетерпеливо ходила по приемной. Она и не подозревала, зачем меня вторично вызвали в кабинет к полковнику, а узнав, в чем дело, просияла. Как-никак мы с ней были старыми боевыми друзьями. Это была необыкновенная девушка, но о ней я расскажу несколько позже.

Через три дня состоялось мое первое знакомство с немецкими товарищами, а теперь — с товарищами по оружию. Заранее оговорюсь: приданные нашей группе немцы, в сущности, никогда не были нашими врагами. Они служили в разных частях, были уверены в провале гитлеровской авантюры и не желали содействовать осуществлению сумасбродных планов фюрера.