Красная линия - Вера Александровна Колочкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо, Даш. Очень все понравилось. Ты молодец. Но что делать — так получилось… Иногда обстоятельства бывают сильнее нас.
— У вас что-то случилось, что пришлось раньше срока уехать?
— Нет, ничего не случилось… Просто уехала, и все.
— Но вы хоть в море-то искупались?
— Нет. Оно холодное еще.
— Что-то вы как-то странно выглядите, Валерия… И голос тоже странный… У вас и правда ничего не случилось? — переспросила Даша, глянув на нее с пристрастием.
— Нет, нет, все в порядке… Просто не выспалась, наверное. Все хорошо, Даш, правда…
Лера улыбнулась, быстро пошла в кабинет, будто сбегала. Нет, а чего она хотела, интересно? Знала же, что все будут спрашивать, что с ней, почему такой вид больной… Зря, наверное, все-таки на работу пошла. Может, и правда всем говорить, что плохо себя чувствует? Болезнь какую-нибудь придумать? Отравилась, мол, всю ночь промучилась, не спала…
Кончилось тем, что с обеда отпросилась домой. Все равно работать не могла, да и неотложных вопросов не было. Девочки из отдела, Наташа и Люся, прекрасно с текучкой справлялись.
Когда подошла к подъезду дома, увидела, что из него вышла Карина. Можно сказать, нос к носу столкнулись. Карина глянула на нее, распахнула глаза, шагнула назад и будто оцепенела, охваченная испугом. Лера хотела пройти мимо, но Карина тут же опомнилась, бросилась к ней, вцепилась дрожащими пальцами в локоть, проговорила слезно:
— Лер, погоди… Ну выслушай меня, Лер… Дай объяснить… Ну пожалуйста…
Она молча освободилась от ее цепких пальцев и даже оттолкнула слегка, пытаясь дойти до двери подъезда. Пока возилась с кодовым замком, Карина стояла у нее за спиной, ныла:
— Ну Лер… Ну пожалуйста… Я только объясню тебе и сразу уйду… Я ж понимаю, что ты все равно меня не простишь, я только хочу, чтобы ты выслушала меня… Просто выслушала, и все!
Лера повернулась к ней, глянула прямо в глаза. И снова ничего говорить не стала — не могла она ничего говорить. Да и Карина отступила на шаг от ее взгляда… И даже задохнулась слегка. Стояла, открыв рот, моргала испуганно. А потом — черт его знает каким образом! — просочилась за ней в открытую дверь подъезда, снова задребезжала слезно-искательно:
— Я прошу тебя, выслушай меня, пожалуйста… Только выслушай, и все… Мне же объяснить надо…
А на Леру вместо злости вдруг нервный смех напал: ну что она может ей объяснить, что? Повторяет одно и то же, как заведенная… Других слов не знает, что ли? Выслушай меня, объяснить надо… Смешно же, в самом деле!
От нервного смешка почему-то вдруг легче стало, отпустило внутри. И даже некоторый интерес возник: что она собирается объяснить?.. Неужели тут и впрямь возможны какие-то объяснения?
— Ладно, давай в квартиру зайдем, не в подъезде же нам объясняться, — произнесла ровно и чуть насмешливо. — Еще соседи услышат…
Вместе они вошли в квартиру, и Карина робко села на краешек кресла в гостиной, сложив на коленочки ручки. Этакая девочка-проказница виноватая, покаяться хочет, не судите строго ее…
— Ну, говори, слушаю! — села напротив нее Лера, глядя с насмешливым вызовом. — Чего молчишь-то? Ну? Все слова растеряла?
— Лер, прости меня… Прости, пожалуйста… Ты же знаешь, что я без тебя пропаду, у меня же никого нет… кроме тебя. Прости… Ну, хочешь, на колени перед тобой встану, а?
Карина сделала попытку скользнуть с кресла на пол, но Лера остановила ее быстрым жестом:
— Погоди, погоди! Ты что, и правда думаешь, что это возможно, что ли? Неужели и правда так думаешь? Что я тебя сейчас прощу великодушно, и все будет по-прежнему? То есть… Так, как раньше? Стас, я и ты… А не сошла ли ты с ума, если так думаешь?
— Нет… Нет, конечно… Что ты, Лер… Я вовсе так не думаю, что ты… — яростно замотала головой Карина. — Я ж все понимаю, Лерочка…
— А чего ты тогда от меня хочешь?
— Чтобы ты простила меня… Просто простила, и все. А иначе… Иначе я жить не смогу.
— Умрешь от такой неловкости, да?
— Умру, Лер…
— Не умрешь, дальше жить будешь как ни в чем не бывало. Да зачем тебе мое прощение, Карина? Думаешь, тебе от этого легче станет?
— Да, легче. Легче, Лер…
— А почему я должна заботиться о том, чтобы тебе легче было? Или ты по инерции хочешь, чтобы я о тебе заботилась, да? Нет, Карина, нет… И хватит дурака валять, я устала. Уходи… Будем считать, мы больше с тобой не знакомы. Как увидишь меня на улице — обходи стороной, поняла? Как можно дальше обходи.
— Лер, но ты ведь даже не выслушала меня, а уже гонишь…
— Не буду я тебя слушать. Зачем? И без того все ясно. Уходи, видеть тебя не могу. Неужели сама этого не понимаешь? Удивляюсь твоему детскому эгоизму… Раньше умилялась, а теперь… Теперь мне просто противно, и все. И ты сама мне противна. Фу… Уходи, слышишь?
Карина подняла голову, глянула ей в глаза. И Лера вдруг увидела, какая в этих глазах плещется злость. Яростная, обиженная. И голос у Карины тоже такой — яростный, злой, обиженный:
— Значит, я противна тебе, да? Детский эгоизм у меня, говоришь? А у тебя, значит, не эгоизм? Да ты же вокруг себя ничего не видишь, не замечаешь, знать ничего не хочешь! Вообразила из себя святую покровительницу, добрую фею-благодетельницу! Самооценку свою за мой счет все время повышала! Думаешь, я такая глупая, этого всего не понимала, что ли? И сейчас тоже… Даже выслушать меня не хочешь! Даже и знать не желаешь, что я… Что я… Что я вообще чувствовала рядом с тобой, каково мне было вот так дружить…
— А что ты чувствовала, Карин? Разве я тебя хоть чем-нибудь, хоть когда-нибудь обидела? Хоть одним словом? Я же очень тебя любила, искренне любила!
— Ну да, искренне… Не меня ты любила, а свое благородство по отношению ко мне, такой одинокой, такой несчастненькой.
— Что?! Да как ты можешь так говорить, Карина?
— Представь себе, могу. Да, мы с тобой дружили… Такая, блин, дружба-дружба, не разлей вода… — криво усмехнулась Карина, глядя в сторону. — Ты была благородно дающей стороной, а я жалко принимающей. И тебе это ужасно нравилось, согласись? И дела тебе не было, что я при этом чувствую. Что у меня внутри происходит. Да ты хоть на минуту могла бы себя представить на моем
