(Не)любимый муж (СИ) - Дарья Владимировна Ратникова

Эли попросила перенести кровать в гостиную. Она будет рядом с Виктором. Ни одна служанка не поможет ему так как она. Никто не будет так чутко охранять его сон. Эли подошла к нему, немного боясь, совсем немного. Ей было страшно увидеть на лице Виктора печать той тени, откуда не возвращаются. Но нет. Лицо его хоть и было бледно, но без той, мертвенной бледности, что она боялась.

Она посмотрела на Виктора и сама, не зная почему, улыбнулась. Они вместе и они обязательно справятся.

Следующие несколько дней Эли почти не помнила. Доктор заходил к ним каждый день по несколько раз на дню. И хотя с виду ничего не изменилось, но доктор оставался очень доволен.

— Всё намного лучше, чем я думал, — хмыкал он и улыбаясь потирал седую бороду. — Кто бы мог подумать, что ваш герцог такой сильный мужчина.

Эли была ему благодарна, потому что сама никаких изменений в состоянии Виктора не видела. Иногда она вскакивала ночью, чтобы посмотреть, жив ли ещё её муж. Но доктор видел улучшения и уверял её, что герцог уже скоро очнётся. Лихорадки не было, а значит всё прекрасно.

А ещё на неё вдруг навалились все дела по имению, всё, что Виктор делала сам, не поручая управляющим, как презрительно выразился Оливер. Эли не хотела даже вспоминать о нём, вычеркнула из жизни. Она не думала о том, как бы отомстить ему или наказать. Все её мысли были сосредоточены на муже. А про Оливера она просто напросто забыла.

Рабочим, что остались без крова, требовалась помощь и еда. А Эли не знала, чем конкретно помочь. Всем занимался её супруг. Хорошо, что у него были надежные люди, которые передавали через Даркинса ей просьбы о необходимом, а она, посоветовавшись с ним, помогала, чем могла. Вообще, если бы не слуги, во всём желавшие помочь хозяйке и переживавшие за герцога, она бы, наверное, не справилась.

А через неделю, Эли и сама заметила, что Виктору стало лучше. Он уже был не таким бледным, а лоб так и вовсе стал нормальным, тёплым, даже без толики жара, что был у него в самом начале после операции. Правда, её супруг так и не пришёл в себя. Лишь открывал ненадолго глаза, а потом закрывал. И всё таки ему было лучше. Доктор уже улыбался, как бы всем своим видом говоря: «Ну вот, видите, а вы волновались».

И Эли могла уже вздохнуть спокойно. И тут как раз к ней пожаловали констебли. Они долго расспрашивали, что, как и почему случилось с Виктором и кто и зачем в него стрелял. Эли не хотела лгать и что-то скрывать, а потом путаться в показаниях. Но она и не знала, как сделать так, чтобы тень её поведения не попала на её супруга. Ведь если всплывёт та история, которую по глупости она, наверное, разболтала всем подругам из пансиона, то пойдут слухи. А Виктора и так не особо любили в свете и она понятия не имела, почему. Поэтому Эли честно отвечала констеблям, что перенервничала, очень переживает за мужа и сейчас не может дать им никаких ответов. Пусть приходят потом. Когда герцог придёт в себя. Им пришлось удовлетвориться этим.

Эли так была занята мужем и делами имения, что едва не забывала есть и спать. А ещё она не слышала никаких новостей из столицы. И это, наверное, было к лучшему. Потому что если Оливер пустил какие-то слухи, если ему хватило для этого духа, то Эли даже боялась представить, что о них с Виктором рассказывают.

В один из дней (она уже могла ненадолго оставить Виктора и тогда её подменяла нанятая сиделка), управляющему срочно понадобился какой-то документ, связанный с герцогскими землями. И Эли, оставив мужа на попечение сиделки, отправилась в его кабинет. Уж если и искать документы (ей примерно объяснили, что она ищет и зачем), то только в кабинете.

С того раза, как она последний раз была в кабинете супруга, там, казалось, ничего не поменялось. Только пыль была стёрта, да и всё. Так же лежали стопкой на столе бумаги и книги, так же на столе стоял маленький портрет, изображавший всю семью Виктора (его родители, насколько она знала, умерли от какого-то мора, унёсшего сотни жизней) и так же соку сиротливо притулилось растрёпанное перо с чернильницей и недопитая кружка чая.

Эли осторожно, стараясь всё потом уложить в том же порядке, перебрала стопку с бумагами. Но нужного документа не нашла. Где же он может быть?

Взгляд её упал на ящик секретера, в котором торчал ключ. Виктор настолько доверял своим людям, что и ключ даже не вытаскивал. Вот это да! Эли снова поразилась своему супругу и направилась к секретеру. Нужная бумага нашлась довольно быстро.

Эли перечитала её несколько раз, чтобы увериться, что это точно то, что нужно. И уже хотела задвинуть ящик, когда взгляд её случайно зацепился за тетрадку. Такую маленькую, неброскую в тёмной кожаной обложке.

«Я просто посмотрю, что там», — тихо сказала Эли самой себе, уверенная, что там только цифры, расчёты или исторические документы. И всё же ей было интересно, словно её что-то влекло.

Она раскрыла тетрадь. Это был дневник, судя по всему. Сначала шла дата, а потом текст написанный знакомым почерком мужа. Негоже ей копаться в чужой душе. Эли уже хотела было вернуть тетрадь на место, когда взгляд её зацепился за своё же собственное имя. И она, отложив документы, принялась за чтение.

Глава 9

24 октября

На вечере, приглашённый, как важный гость, я впервые увидел её. Глупо, наверное, но я никогда не мечтал ни о чём подобном. Работа, да дела герцогства заняли все мои мысли. И я никогда до сего дня не чувствовал, что жизнь моя в чём-то неполная. Казалось, всё так, как и должно быть. Пока я не встретил её. Элиза Лавёр, племянница Себастьяна Лавёр. Мы с ним почти не пересекались никогда. Оказывается, его брат вместе с женой умерли почти тогда же, когда и мои родители, оставив на его руках свою маленькую дочку. И вот теперь он вывел дочку в свет, рассчитывая на выгодную партию. Я прям так и вижу его в этот момент, когда он говорит «выгодная партия, сами понимаете». И его лицо в этот момент. Стало отвратительно.

Наверное, поэтому я не люблю все эти вечера и приёмы, но сегодня просто