(Не)любимый муж (СИ) - Дарья Владимировна Ратникова

— Какие? — Эли заинтересованно посмотрела на Виктора.

— Не знаю, — он развёл руками и усмехнулся. — Она со мной ими не делилась. Но сказала только чтобы ты не пугалась. Её методы немного отличаются от принятых у лекарей.

Эли хотела спросить «чем», но не успела — в комнату вошла Лайна. Она, видимо, слышала окончание их разговора.

— Если только совсем немного, — Женщина широко улыбнулась. — Вам предлагали массаж, герцогиня?

— Нет, — Эли покачала головой и с удивлением на неё посмотрела. Массаж это что-то новое. Такое лекари ей ещё не предлагали.

— Ну значит всё ещё впереди, — улыбнулась ей лекарка.

Несколько дней (Эли даже потом не могла вспомнить сколько) продолжалось это странное лечение. С утра они приходили к Лайне. Та поила её какими-то вкусными отварами, жарко натапливала камин, а потом делала то, что называла массажем — разминала пальцами ей всю спину. Было немного неприятно, но совсем не больно. А ещё осторожно трогала пальцами ей шрамы и тоже что-то втирала в них. Эли терпела все эти манипуляции. Ей не было любопытно, что с ней творят. И она просто ждала, когда же её лекарка устанет и признает, что никаких результатов нет. Она, кажется, даже ждала этого.

Но в от в один прекрасный день, когда они остались вдвоём (Виктор как всегда расположился в соседней комнате, чтобы она легко могла его позвать если вдруг что), Лайна вдруг задал ей совсем неожиданный вопрос:

— Госпожа герцогиня, ты ведь совсем не хочешь ничего вспоминать, верно ведь? — И посмотрела на неё так пристально, что Эли смешалась, а потом с трудом кивнула. — Ты понимаешь, что тогда вся моя работа будет напрасной. Ты сама не хочешь ничего знать о себе. Могу ли я задать тебе вопрос — почему? — И Лайна пристально на неё посмотрела, так, что Эли стало даже не по себе.

— Я, — она начала разговор, старательно подбирая слова, чтобы не сказать лекарке лишнего. Хотя слова так и рвались наружу. Она устала всё это держать в себе. Всё, чего она боялась, всё, чего стыдилась. Все эти посещения Оливера. — … В моём прошлом как я думаю есть нечто такое, чего я не хочу вспоминать, — наконец выговорила она.

— И стыдишься, — добавила за неё Лайна.

— И стыжусь, — кивнула Эли. Чего уж теперь отрицать?

— Я не знаю, чего ты точно боишься и стыдишься. Я просто скажу тебе, а ты подумай. Ведь если бежать от своих страхов всю жизнь, то рано или поздно получится так, что некуда будет бежать. И тогда тебе всё-таки придётся встретиться с ними лицом к лицу. А встречаться с чем-то лучше с открытыми глазами, ты не думала об этом? — И Лайна вопросительно подняла брови. А Эли сразу представился Оливер. Да, она боится его, она бежит от него, но ещё больше она боится себя и того, что может причинить боль Виктору. Но Лайна права. Если она ничего не вспомнит, то не сможет никогда узнать, что было между ней и Виктором, почему она не любила его и не сможет загладить свою вину. А ещё Эли была уверенна, что вечно прятаться и бегать нельзя. Правда рано или поздно вылезет наружу. И лучше будет, если она сама расскажет обо всём Виктору.

Она хотела ответить Лайне, что она всё поняла и согласна с ней. Но та отвернулась и куда-то вышла, не ожидая от неё ответа. А на следующее посещение что-то поменялось. Проснувшись, Эли поняла, что перед глазами пляшут какие образы, что-то смутное. Она ещё не могла понять, что, но чувствовала, будто что-то изменилось.

Лайна обрадованно улыбнулась ей.

— Память начала возвращаться. Дай ей время. И приходи завтра обязательно. Это очень важно сейчас.

Эли кивнула. Виктор обрадовался, когда лекарка всё рассказала. А у неё на душе почему то было тревожно. Она плохо спала, а когда просыпалась, всё чудились какие-то смутные образы.

Утром она как обычно задремала, после травяного чая, чувствуя как Лайна бережно её чем-то укутала. А пробуждение было резким, так, словно её вдруг кто-то выдернул из сна.

Эли вскочила на кровати, хватая воздух ртом. Рядом с кроватью никого не было — ни Виктора, ни Лайны. Она встала, желая найти хоть кого-нибудь. Ну где же Виктор, когда он так нужен. А потом остановилась, словно поражённая — она вспомнила абсолютно всё. Память вернулась к ней разом, всё, что с ней было до той злосчастной прогулки, всё разом. И Эли готова была сгореть от стыда. Боже, как больно понимать, какая ты дура!

Когда Виктор вошёл и увидел её полуодетую, с растрёпанными волосами посреди комнаты и бросился к ней, Эли не выдержала и разрыдалась. Она так безбожно обманывала его всё это время после свадьбы.

— Ну ты чего, Эли, ты чего? — Спрашивал он, прижимая её к себе и баюкая, точно маленького ребёнка. — Что случилось, родная? Всё хорошо. — Он гладил её по голове, и знакомое чувство уюта окутывало словно одеялом и становилось легче, всё плохое отступало.

Вошла Лайна.

— Воспоминания вернулись, верно? — Спросила она, глядя на Эли и та кивнула, судорожно вздохнув и пытаясь успокоиться. — Такое бывает, если всё возвращается слишком резко. Надо отдохнуть. Я выпишу тебе успокоительные отвары и ещё оставлю мазь для лица.

— Наше присутствие здесь необходимо? — Вдруг спросил Виктор. Они разве куда-то спешат? Эли с удивлением посмотрела на него и застыла, словно не могла налюбоваться. Он казался ей сейчас самым красивым человеком в мире. Ну как, как она могла предпочесть ему Оливера?! Это просто уму непостижимо!

— А вы куда-то торопитесь? — Лекарка, кажется, удивилась. Да и Эли не слышала от Виктора ничего о срочности их поездки. И какие-то не оформившиеся мысли и подозрения начали потихоньку заполнять её голову, отравляя радость солнечного дня.

— Мне пришла срочная депеша о том, что дела герцогства требуют моего немедленного присутствия. — Виктор вздохнул.

— Ну тогда не смею вас удерживать. Просто оставлю вам успокоительный отвар и мазь. Если будут ещё какие-то вопросы — вы всегда знаете, где меня найти. — И Лайна вдруг ласково улыбнулась им обоим. Так, что Эли на короткое мгновение стало теплее на душе.

Но уже на улице, когда они сели в экипаж (Виктор всегда вызывал экипаж, потому что после посещения Лайны, Эли была не в состоянии сама добираться домой), ей снова стало тревожно. Неужели Виктор всё понял? Нет, если на короткий миг допустить невозможную мысль о том, что он всё знает про Оливера, то он мог бы