Трое в Таиланде, не считая собак - Антон Лирник

— Мерзость какая, фу! Выкинь эту дрянь!

— Ты ничего не понимаешь. Морской огурец — это природная «брызгалка», смотри.

Макаров ещё сидел в лодке, пытаясь напялить на себя спасательный жилет. Сергей навёл на него своё оружие и на удивление метко брызнул струёй.

— Эй! Чё за фигня?! Кто там быкует? — Миша недовольно свесился за борт. — Лаптев, что это за дерьмо у тебя в руках?

— Это не дерьмо, а голотурия, или морской огурец. Некоторые из них даже в пищу употребляют.

— Ещё раз сделаешь так — и будешь употреблять эту херню в пищу всю жизнь, понял?

— Угу. А ты что, в жилете будешь плавать? Ты же не сможешь нырнуть!

— Не твоё дело. Кусто мне выискался.

Макаров ухватился за жилет, сделал ещё одно усилие, и произошло то, чего капитан корабля не смог предвидеть: жилет порвался пополам. Наш горе-ныряльщик перевёл взгляд с одной половинки жилета на другую, плюнул, и сложно, по-уральски, выматерился, уложившись в девятнадцать слов.

На обратном пути начались приключения. Дедушку укачало, и он принялся блевать за борт (чем привлёк стайку голодных и неприхотливых рыбок). Потом девица зацепилась своим пирсингом за стойку навеса, и укурок её отцеплял. Напоследок Миша наступил на ногу тайке, и та завизжала от боли. Короче, все развлекались, как могли.

— Миша, сообщаю, два пункта позади, два спереди, — доложил обстановку Лаптев.

На берегу нас ждало шоу с крокодилами. В небольшом бассейне, частично наполненном водой, ползало несколько сонных рептилий. Сидя в креслах, расположенных вокруг бассейна, мы не сводили глаз с дрессировщика. Он только то и делал, что таскал крокодилов за хвост и совал голову им в пасти. Крокодилы реагировали на все его проделки с равнодушием, которому позавидовал бы сам Будда. Когда дрессировщик взял на руки маленького крокодильчика и принялся кружиться с ним под музыку вальса, Лаптев захихикал:

— Совсем как я на выпускном…

— Вы отмечали выпускной в террариуме?

— Нет, меня классная попросила потанцевать с самой некрасивой одноклассницей. Её никто не приглашал, и она плакала в углу.

— Да ты романтик.

— Нет, Артём, я гуманист.

— Кто гуманист? Где гуманист? — встрепенулся Макаров, разомлевший от солнца и пива, до которого он таки дорвался на берегу.

— Спи, спи, скоро к макакам пойдём, — погладил его по руке Лаптев.

— Сам ты макака, не трогай меня.

— Миша, а сколько ты уже выпил?

— Артём, сколько надо, столько и выпил…

— Угу. А ну-ка, пересчитай крокодилов.

— Сам считай, их там целая прорва!

— Их всего пять.

— Красавец! Иди ко мне главбухом… Лаптев, сколько кругов ада ещё осталось?

— Один.

Шоу обезьянок было не намного веселее. Макаки крутили обручи, бросали мячики и проделывали традиционные цирковые штуки. Самые громкие аплодисменты сорвала макака, которая на длиннющем поводке по команде залезала на пальму, срывала кокосовый орех и приносила его дрессировщику.

Лаптев был в восторге:

— Гы, это и есть monkey business!

Макаров же совсем осерчал и принялся играть желваками:

— Мучают братьев наших меньших, в юбочки одели, изверги. Кстати, Лаптев, как правильно будет, макака или макак?

— Раньше говорили «макак», сейчас «макака»…

— Эх, уходит маскулинность из нашей жизни. Артём, а ты чего притих?

— Наслаждаюсь твоими текстами…

— Какие мы манерные! Сергей, сколько пунктов осталось?

— Это последний.

— Вот блин, я только во вкус вошёл! — с сарказмом ответил Макаров.

— Фотографироваться с обезьянкой будешь? У тебя же в списке было, — заискивающе спросил Лаптев.

— Не буду, я сегодня плохо выгляжу, а со стороны вообще ужасно.

Уставшие к концу дня обезьянки нервничали и фотографировались нехотя. В их маленьких измученных глазках светился упрёк человечеству. Но Лаптев решил взять от этого дня всё. Дождавшись своей очереди, он фотографировался в самых немыслимых ракурсах и позициях, доводя дрессировщика и обезьянку до белого каления. Под конец Сергей решил ещё раз покормить макаку бананом. Измотанная макака выбила у него из рук фрукт и грызнула за руку.

— Ой, — еле слышно прошептал Лаптев, глядя, как капелька крови выступила на его пальце, и, закатив глаза, потерял сознание.

— Зоолюб хренов. В больничку его, срочно, — пророкотал вмиг протрезвевший Миша.

Ближайший медпункт оказался совсем недалеко, благо их понатыкано по всему острову чуть ли не на каждом километре дорог. Медсестра сунула Лаптеву под нос нашатырь, он дёрнулся и потихоньку открыл глаза.

— Где я?

— Где, где. В Караганде!

— Миша, ну не кричи ты на него так, — я старался смягчить возвращение Сергея из царства забвения. — Как ты, старичок?

— Нормально, а что с моим пальцем?

— Ничего, сейчас только прививку от столбняка тебе сделают, и порядок.

— А от бешенства?

— Тебе? Зачем? У макаки есть прививка.

— А чем я хуже макаки?

— Всем!

— Миша, ну хватит орать!

— Да как тут не заорёшь: один стаканы бьёт, другой в обезьян пальцы суёт…

— Я никуда не совал, она сама меня укусила!

— Не хватало, чтобы ты её укусил.

— Это была бы самооборона…

— Заткнись уже, борец с макаками.

Пока Лаптев подбирал едкое словцо, чтобы ответить Макарову, в медпункт внесли змею.

— Оба-на, у них тут что, всех обслуживают, и людей и зверей? — удивился Макаров. — Айболитная, типа? «Приходи к нему лечиться и корова и?..»

— А может, её кто-то укусил? — предположил Лаптев.

Потом нам рассказали, что если человека укусила змея, то её нужно поймать и принести в больницу, чтобы врач знал, какую именно сыворотку колоть укушенному. Но версия с Айболитом нам всё равно нравилась больше. Взяв театрально постанывавшего Лаптева под руки, мы с Макаровым вывели его на свежий воздух. Начинали сгущаться ранние тропические сумерки.

— Может, ещё в джунгли прогуляемся? Глядишь, кто покрупнее тебя грызнёт! А, Лаптев?

— Миша, не издевайся. Поехали домой, пожалуйста.

Уже в своём бунгало, лёжа в кровати, я продолжил диалог с Сергеем:

— Слышь, тебе хоть понравился сегодняшний экскурс?

— Конечно, понравился. Жаль только, что мы змеиный питомник не посетили.

— Не вредничай. Одну змею ради тебя принесли прямо в медпункт.

— Это точно. Но весь день глядеть на ваши кислые физиономии — не прикольно.

— Ничего, завтра Новый год, так что оторвёшься на полную катушку.

— А разве сегодня уже тридцатое?

— Да.

— Как летит время.

— Ага. Давай спать.

Мы заворочались, поудобнее устраиваясь на жёстком тайском матрасе.

— Лапоть! А бывают макаки-вампиры?

— Что?

— Надеюсь, ты за ночь не превратишься в обезьяну?

— Спокойной ночи!

Глава восьмая,

которая напомнит читателю, что не надо пить из незнакомых бутылочек, не стоит лизать вещи, которые для этого не предназначены, и уж точно не следует душить своих лучших друзей в новогоднюю ночь

Предновогоднее утро началось со стоящего у кровати Лаптева. Он глядел на меня и улыбался.

— С наступающим Новым годом, дружище! Это тебе! — сказал Сергей и протянул маленький свёрток.

— Тут что-то безопасное? И, самое главное, легальное?

— Разверни и увидишь.

Я встал с кровати и с опаской развернул шуршащую бумагу. Внутри была маленькая стеклянная бутылочка с надписью «Рэд Бул». В Таиланде этот энергетик продают негазированным, в двухсотграммовых бутылочках, как у нас — медицинский спирт. Что символично.

— Серый, спасибо, конечно…

— Ты не понял. Там внутри кокосовое масло! Универсальное средство по уходу за телом. Его можно втирать в волосы и в кожу человека, а также жарить на нём котлеты.

— На человеке?

— Нет, на сковородке.

— Спасибо, я постараюсь использовать его во всех ипостасях. А можно я подарю тебе подарок вечером? Кстати, как твой палец?

— Нормально. Ты давай просыпайся. А я пойду и закажу завтрак.

Вертя в руках бутылочку масла, я призадумался о природе новогодних подарков. Тридцать первого декабря лично я, как и миллионы других таких же недотёп, иду в магазин. Чтобы купить подарки возлюбленной, друзьям, родителям и всем, кто попадёт под дарящую руку в новогоднюю ночь. Десять минут — вот понятный и регулярный формат нашей филантропии. Ровно столько уходит на выбор и покупку подарка, когда ты, взмыленный, мечешься по магазину за считаные часы до Нового года. Первый критерий при выборе покупки — в каком отделе короче очередь. Стоя в очереди, ты лихорадочно вспоминаешь, кто что любит. А хрен его знает! Я точно знаю, что люблю я, а за других я не отвечаю. Мало того, мои предпочтения всегда расходятся с предпочтениями окружающих. Это как разговор с девушкой по телефону: