Трое в Таиланде, не считая собак - Антон Лирник

— Что-то у тебя здесь не прибрано, брат мой механик. Да и мопеды твои как-то вульгарно раскрашены! Пошли, товарищи панамцы, будем искать мопеды в другом месте.

— Да уж, что-то не заладилось у нас сегодня с техникой, — шагая по улице, задумчиво проговорил Макаров.

— Извините меня, пацаны, я всё исправлю.

— Да ладно, с кем не бывает. И кроме того, это было очень живописно. Ты бы видел лицо этого дяди! Будет знать, как отказывать русским туристам!

Я не разделял восторгов Миши, так как мне по-прежнему было очень нехорошо. Перед глазами всё поплыло, и я покачнулся.

— Эй, Ёлкин, а ну стой, — Макаров подхватил меня под мышки и усадил на стул уличного кафе.

— Я сейчас водички принесу, — Лаптев метнулся вовнутрь заведения.

— Тёма, ты не беременный, случайно?

— Очень смешно.

Подоспевший Лаптев сунул мне в руку стакан с водой и таблетку.

— Что это такое?

— Не спрашивай, просто пей, — и я выпил, но решил переспросить во второй раз:

— Так всё же, Сергей, что ты мне дал?

— Нормальная таблетка, сейчас тебе станет лучше. Главное, думай о хорошем.

— Не понял.

— Этот препарат усиливает доминирующую мысль. Я под ним дипломную за ночь написал.

— Лаптев, ты зачем ему подсунул эту гадость, а?

— Миша, всё путем, главное — не запалиться. И думать о хорошем!

— А если думать о плохом?

— О-о, не советую. Может так на измену посадить — пожалеешь, что на свет родился!

От такой перспективы я сразу пожалел, что родился на свет. Будто идя на запах моих мыслей, в двадцати метрах от нас появился патруль: трое поджарых полицейских в упор смотрели в нашу и только в нашу сторону. Может быть, это были те же вчерашние полицейские с рынка, но нам было не до ностальгии.

— Hey misters, show me your passports, please![20] — рявкнул один из них, приподняв руку с дубинкой.

— Шухер!!! — крикнул Макаров и тут же воплотил крик в жизнь. Лаптев отстал от него на четверть секунды. А я остался стоять посреди дороги.

Когда ко мне приближаются стражи порядка, я всегда стараюсь максимально мимикрировать. Голова уходит в плечи, руки покрываются липким потом, а ноги подкашиваются, как спелые колосья пшеницы под комбайном хлебороба. Слева слышался полупромышленный грохот, это Макаров ломился сквозь заборы. Справа кудахтали куры и женщины, это Лаптев огромными скачками увеличивал расстояние между собой и людьми в погонах. А они, вызывающе подтянутые, приближались ко мне, наслаждаясь моим страхом. Под их ногами заискивающе шуршал гравий. Так шуршали сухари в котомках каторжан. Чтобы подчеркнуть свою законопослушность, я зачем-то отдал честь. Скорее всего, это бросилось в глаза. Дальнейший наш диалог (насколько он остался в памяти) я приведу в переводе, дабы не утомлять вас инглишем.

— Почему ваши друзья убежали от нас? — вперился в меня взглядом старший. Я физически почувствовал, как мои волосы седеют. «Сколько же придётся дать им на лапу? Может, пятьсот бат? И чего я молчу? Они же ждут ответ!»

— Я их не знаю! Я видел их впервые в жизни!

— Хорош мямлить! — Офицер пристально разглядывал фрагменты обеда на моей одежде. «Чёрт! Тысяча бат, не иначе». — Что это было, морепродукты на гриле?

— Да. Я не специально…

— Откуда вы?

— Из России!

«О боже, зачем я сказал?! Теперь будет не меньше двух тысяч!»

— Понятно, приятного отдыха! — после этих слов все трое улыбнулись и пошли дальше. Я остолбенел от их неслыханного гуманизма.

— А паспорт? — крикнул я им вслед, размахивая документом.

— Оставьте себе, на память, — ответил офицер, не оборачиваясь. Остальные засмеялись.

Какое-то время я ещё постоял в ступоре. Потом мне на голову села чайка и клюнула в темечко. Пришлось её отогнать. По флангам было тихо. Ухмыльнувшись, я представил, как мои дружки с гулко бьющимися сердцами затаились среди курятников. Решение пришло само собой, и моя улыбочка стала ещё гаже.

— Эй, парни, они сказали, что начнут меня бить, если вы не выйдете через пять минут! — крикнул я сначала в одну, а потом в другую сторону. — А потом увезут меня в тюрьму и будут пытать электрическим током и скорпионами! Выходите, не оставляйте меня в лапах этих палачей, я вас умоляю! Миша, Серёжа, Христом-богом вас прошу, выходите! Ай! Ой! Не надо! Они уже бьют меня дубинками!

Слева опять послышался грохот: это Макаров по новой ломился сквозь заборы, создавая в них новые проломы. Он выскочил из подворотни, волоча зацепившийся за шорты кусок ограды, и, не сбавляя скорости, ринулся ко мне.

— Где они?

— Кто?

— Козлы, которые тебя били!

— Они ушли обедать, Миша, попросили не расходиться.

— А-а, ты меня разыграл? Ну молодец, нечего сказать. Только почему мне не смешно, а? — Макаров замахнулся на меня барсеткой, как молотобоец.

— Н-на! Это тебе за мои порванные шорты!

Я пытался отбиваться, но это было всё равно, что щекотать мешок с цементом.

— Н-на ещё! Это за нервы мои нежелезные!!

Я присел, прикрывая голову руками. Удары сыпались, как из рога изобилия. Было такое впечатление, что у Макарова не две, а четыре руки. Через пару секунд я понял, что рук действительно четыре: к Мише присоединился Лаптев. Тут я не выдержал и вскочил на ноги.

— Аллё, аллё! Кто кого мутузить должен?! Гады, вы чего убежали, когда полиция подошла?!

Серёга смущённо кашлянул:

— Я подумал, они видели, как я дал тебе таблетку.

— А ты, Макаров, чего отчалил?!

— Все побежали, и я побежал.

— Хороши у меня друзья, ничего не скажешь! — Я, конечно, ни капли не злился, но поставить трусов на место никогда не помешает. Гордо глядя вдаль, я зашагал в сторону отеля. Мои виноватые друзья семенили следом.

— Артём, а как ты себя чувствуешь? Не тошнит?

— Нет. Нормально уже.

— Вот видишь! Стресс и таблетка отлично на тебя подействовали!

— Лаптев, ты просто маг и кудесник! Кстати, откуда у тебя панамский паспорт?

— Бабушка из Америки прислала! — трудно было понять, шутит он или нет.

— Кстати. Завтра по твоему паспорту ещё раз пойдём мопеды брать.

— Э-э, нет! — Сергей вдруг сделался очень серьёзным. — Ты, Михал Матвеич, сегодня нам день угробил на свои мотоциклы. Завтра моя очередь.

— Гробить день?

— Развлекать вас, олухи!

Глава седьмая,

которая утащит читателя на морское дно, с кораллами и морскими огурцами, зашвырнёт его в джунгли, с экзотическими, но неопасными животными, а в конце отвезёт его в больницу, чтобы не было заражения крови

Родной «Sun Sea Resort» уютно светился вечерними огнями. Хозяин бунгало заметил нас издалека и терпеливо ждал, пока мы подойдём поближе.

— Where is your bikes?[21]

— Вань, к сожалению, у Артёма на плохие байки аллергия. Его прям тошнит от некачественных байков.

Оставив недоумевающего тайца на террасе, мы пошли к своим бунгало. В том месте, где наши с Макаровым тропинки расходились, Сергей снова остановился и со значением погладил бородку.

— Так мы договорились, да? Завтрашний день — мой!

Мы с Мишей со скепсисом уставились на Лаптева. У него и в обычное время слегка вытянутое лицо, но сейчас сумерки и хитрая интонация окончательно превратили нашего друга в куницу.

— Звучит как-то апокалиптически. И что нас ждёт?

— Как «что»? Свидание с дикой природой! Змеиный питомник, прогулка на слонах, изучение подводного мира, посещение крокодильей фермы и шоу обезьян.

О, дьявол. Вот откуда хитринка в голосе! Я уверен, этот чёртов натуралист всё спланировал, когда мы только ступили на остров. Ну уж нет…

— Я не смогу пойти.

— Почему это, Артём?

— У меня нет прививки от бешенства и… Я… Да ладно, что я в самом деле! Я не должен придумывать причину, чтобы не ехать в змеиный питомник!

— Миша, ну скажи ему! Я же с вами таскался эти два дня, выполняя все ваши прихоти! Вчера — сувениры, сегодня — мопеды. А когда моя очередь?

В голосе нашего друга звучало столько обиды, что мне стало неловко. Видимо, Макарова терзали те же чувства, потому что он сдался первым:

— Ладно, худыш прав. Поедем, посмотрим на его братьев по разуму. Он же всё равно от нас не отстанет.

Куница широко улыбнулась, не скрывая своей радости.

— Я торжественно беру на себя обязательство, что завтра бужу вас в шесть утра. До того как солнце начнёт припекать, мы отправимся на встречу с местной фауной. Вы не пожалеете! Впечатления вам гарантированы!

Замечу, что любовь Лаптева к зверушкам начала проявляться с раннего детства. Сначала он ел гусениц в детском садике, потом переключился на лягушек и ужей. Их он уже не ел, а тащил в дом, подобно маленькому Джеральду Дарреллу. Собаки, коты, ежи и крысы были в доме Лаптева частыми гостями. Его родители с опаской открывали дверь квартиры, заходя в неё. С такой же предосторожностью они поднимали крышку унитаза, а край одеяла откидывали лыжной палкой. Короче говоря, Серёгина любовь к животным выходила за рамки инстинкта самосохранения. И я уснул, живо представляя, как завтра он будет целовать кобру и кормить крокодилов из рук.