Чужая Истина. Книга первая - Джером Моррис

даже среди способных идти хватало раненых. И только рыцарь повернул нас к тропе, на склон взбираться, как показались всадники. Эти были из Нима, в белом и буром. Вот только белого на них скоро не осталось. Ведь, как всегда — налетели резво и скопом.

Эйден потёр предплечье под рукавом. Даже сквозь ткань казенной куртки ощущался глубокий, корявый шрам.

— Встречать конников на пики… Если бы не стрелы, выкосившие большую часть отряда, мы бы выстояли. Наверняка выстояли. А вообще — можно сказать, что и так справились. Задержали нимийцев до возвращения тяжёлых рыцарей. Теперь они мчались обратно, грохоча копытами и железом, и лёгкая бурая конница отступила, не давая догнать и разбить себя. А нас, наконец, отвели обратно за реку. Три десятка человек, оставшиеся от двух сотен. Я снова шагал по пояс в воде и гадал, что будет, если скинуть кольчугу и упасть, раскинув руки. Может — просто поплыл бы по течению. Кто обратит внимание на одно из множества тел, уносимых Севенной?

Он снова ощупал руку и глубоко вдохнул, прислушиваясь к ощущениям. Криво сросшиеся рёбра теперь почти не беспокоили. В отличие от ноги.

— Но тогда это показалось мне глупым. Я ведь вышел живым из такой заварухи. Да что там живым, даже ранен не был. Так, пара царапин… Но не только мы знали броды. Почти всё русло было преодолимо. И для пехоты, и для конницы. Войска растянулись на много миль по береговой линии и разрозненные бои продолжались до глубокой ночи. А я, похоже, истратил всю свою удачу ещё с утра. Смутно, отрывками — помню, как нас теснили копейщики Элрина. Крепкие, злобные, совсем не похожи на голодающих. От потери крови я мало что соображал и не могу с уверенностью сказать, под чьими копытами оказался. Возможно, это были наши железные господа. Лайонелиты в тот день перемололи не одну тысячу воинов, кто знает — может, среди тех тысяч были и свои.

— А как же… — отозвался Салагат непривычно тихо.

Обернувшись, Эйден увидел, что колдун отстал на два десятка шагов и явно не собирался догонять. Вместо этого он уже успел сгрести сапогом небольшую кучу мелкого хвороста и принялся не спеша измельчать руками более крупные ветки. Огромная ель, судя по зелёной хвое — упавшая совсем недавно, пушистой стеной загораживала поляну от лёгкого ветра. Эйден хмыкнул, но оценил удобство места, выбранного для привала.

— Ладно, давай передохнём. Можно чуть погреться перед дальней дорогой.

— Верно, — Салагат на секунду прервался, снова окинув юношу взглядом заинтересованной собаки. Потом кивнул головой на одно из двух мест у готовящегося костра, которые уже выложил еловыми лапами. — Садись. И возьми поесть в мешке, хватит выпячивать свою гордость.

В заплечном мешке из крепкой кожи нашлись полоски вяленой оленины и собранные в сверток части довольно свежей крольчатины. Эйден легко вздохнул. Его спутник оказался куда предусмотрительнее его самого, пустившегося в путь с абсолютно пустыми руками. Вспомнив вчерашний вечер — юноша помрачнел. Пытаясь разобраться в событиях и мыслях, он поглядывал на Салагата, попутно очищая от коры крепкие прутья для жарки мяса.

— Какой-то у тебя вид несчастный. Болеешь? Нет? Ну, хоть говорить можешь — и то хорошо.

— Смеешься? — с подозрением спросил Эйден, пытаясь высечь искру короткими ударами кремня.

— Даже не думал. Мне действительно интересно, что ты можешь сказать. И не хмурься. Хочешь погреться перед дальней дорогой? Так я помогу. Греться. А ты расскажи, куда же та дорога ведёт.

Он мягко опустился на ворох еловых лап и протянул руку ладонью вверх. Юноша мешкал, всё ещё глядя с подозрением. Но всё-таки отдал кремень и исцарапанный фрагмент латной перчатки, найденный им в овраге несколько недель назад.

— Я пойду в Эссеф, — уверенно, будто убеждая самого себя начал Эйден, пока Салагат рассматривал источенную ржавчиной железку. — И предупреждая вопросы — сразу скажу почему. Эссеф достаточно далеко отсюда, а уж тем более — от самой людной части Бирны. Он достаточно далёк, чтобы уцелеть в том пожаре, что разгорается в обе стороны от Севенны.

Услышав последнее, колдун дернул нечесаной головой, словно что-то вспомнив. Глянул на сложенный, но так и не зажжённый костёр. Протяжно выдохнул и снова вернулся к изучению кованого фрагмента перчатки. Спустя секунду, из кучки хвороста раздалось робкое потрескивание и пошел сизый дымок.

— В лесном графстве не то, что здесь, — Эйден не дал сбить себя с толку отсутствием внимания. Продолжил громче и резче, чем начинал. — В тех краях всегда почитали свободу и честность. Сильные и открытые люди взращивались поколениями, избегая влияния кровавых свар, неподвластные ордам чужеземных наёмников. А от того, что народу там не слишком много — богатств леса с лихвой хватает на всех. Есть чем торговать с соседями. Их пушнина расходится по всей стране и не только. Их реки до того полны рыбы, что она сама выбрасывается из воды, идя против течения огромными косяками… Их женщины — статные и прекрасные, ведь не гнут спину на тяжёлой работе в поле и с детства едят досыта.

— Мяса, — короткое слово прозвучало сухо и почти неслышно.

— Что? — Эйден не был уверен, что действительно расслышал его, но перед глазами тут же встала отчетливая картина. Россыпь розоватых язвочек на белой девичьей спине.

— Говорю, мясо жарить пора. Огонь окреп. И продолжай, продолжай. Расскажи, где же ты повстречал столь любящего сына Эссефа?

— То есть — удачливого охотника, ловкого рыболова и искушённого любовника? — горько усмехнулся парень, выбирая нужные части кроличьей тушки. Сломленный наискось прут с усилием вошел в жилистое мясо. Немного остывшей крови просочилось на руки. — Там же… Там же, где и прочих интересных людей.

Казалось, что деревушка Окдлоу буквально выросла из борозды в чистом поле. Причём покатые низкие крыши грязных халуп выглядели так, словно селение только проклюнулось, и ему ещё предстоит разрастись до чего-нибудь поприличнее. Продолговатый овин был совершенно пуст, только ветерок лениво скрипел покосившейся дверью, державшейся на одной петле.

— А-ах ты ж… Как тихо-то… — рослый бородач в растрёпанной бригантине тяжело привалился к стене овина. Не пытаясь удержаться, сполз на землю.

— Да, мы почти первые. Видел только, как одного благородного меж лошадей привезли, во-он в ту хату вносили. Но тишина здесь ненадолго. — Эйден дышал даже тяжелее бородача. Он опёрся руками о колени и сплёвывал тягучую, вязкую слюну. Тащить здоровяка