Невеста горца. Долг перед кланом - Злата Романова

Я бешено качаю головой, в груди взрывается паника.

– Нет! Я не выйду за тебя, Асад! Ты не можешь заставить меня!

Он усмехается, но в этой усмешке нет ни тени веселья. Только усталость и принятие.

– Заставить? – повторяет он, подступая ближе. – Ты уже перешла ту черту, где у тебя был выбор. После того, что ты сделала, я либо беру тебя в жены, либо ты навсегда исчезаешь.

Я ловлю его взгляд и застываю. Он не шутит.

– Ты понимаешь, что твой побег – это плевок в лицо дяде? – продолжает он. – Думаешь, он оставит тебя в покое, если ты сбежишь? Не будь ребенком, Мина, сегодня я спас тебя от смерти, потому что он не собирался церемониться с тобой. Ты и так достаточно долго играла на его нервах.

Я сжимаю зубы, замирая на месте.

– Ты сломал мне жизнь…

– А ты думаешь, что я хотел этого брака? – Асад говорит тихо, но в его голосе столько силы, что меня пробирает холод. – Ты всего лишь долг, который я выплачиваю. Не только твоя жизнь ломается, Мина.

Меня пронзает боль унижения от его слов, но он продолжает:

– Если бы не дядя, я бы даже не посмотрел в твою сторону.

Я резко отворачиваюсь, но он не дает мне уйти от этих слов.

– Но теперь ты моя. Завтра я поставлю на тебе печать, и ты уже никогда не сбежишь.

В воздухе повисает тишина. Он стоит так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже. Мне неуютно от такой близости и я делаю шаг назад, радуясь, что он хотя бы не прикасается ко мне.

– Теперь иди, – приказывает Асад, кивая в сторону тропы, ведущей обратно к дому. – Не вынуждай меня вести тебя силой.

Я дрожу от ярости и страха, но шагаю вперед. Асад молча идет рядом, как стражник, контролируя каждое мое движение. Мои ноги болят и кровоточат, подол длинного платья весь в пыли, а платок слетел с меня еще во время сумасшедшего бега. Я, наверное, выгляжу, как оборванка, но, когда дядя увидит меня без платка, одной пощечиной я, как в прошлый раз, не обойдусь, и встреча с ним пугает меня до смерти.

Когда мы доходим до больших ворот, охрана отводит взгляды, открывая нам, а Асад не уходит в сторону своего дома, оставив меня во дворе. Он провожает меня до самой входной двери и от его присутствия мне становится немного спокойнее, потому что, если кто и может не дать дяде зайти слишком далеко, так это он.

– Тихо иди к себе и не выходи до утра, – говорит он мне, заходя в пустынный холл, утопающий во тьме. – Подумай этой ночью, что для тебя предпочтительнее, Мина: смерть или брак со мной? Потому что завтра тебе придется сделать этот выбор.

Бросив на меня предупреждающий взгляд, он уходит, а я бегу в свою спальню и закрыв за собой дверь, сползаю по ней на пол, сворачиваясь калачиком и рыдая в свои исцарапанные и кровоточащие ладони.

Глава 11

Внезапно дверь, на которую я опираюсь, толкают, и быстро встав, я открываю ее, потому что неизвестность – хуже ожидания. Мне нужно знать, правду ли сказал Асад и что теперь собирается делать дядя Чингиз.

За дверью стоит Латифа. Ее лицо – маска ярости. Губы сжаты в нитку, глаза сверкают, как у хищника.

– Позорница! – шипит она и резко хватает меня за запястье. – Думаешь, тебе все сойдет с рук?!

Я не успеваю ничего сказать, как она уже втаскивает меня в комнату и захлопывает дверь.

– Ты хоть понимаешь, что могла наделать?!

Размахнувшись, она бьет меня по щеке. Так сильно, что от неожиданности я отшатываюсь и падаю на кровать. Щека горит, в глазах пляшут звездочки.

– Тебе повезло, что Асад и твой дядя были к тебе снисходительны! – рычит Латифа. – Иначе ты бы пожалела, что родилась! С этого момента я не спущу с тебя глаз! До самого никаха. А потом – ты уйдешь в дом Асада и там пусть он сам с тобой возится.

Она сбрасывает с себя накидку и устраивается на кресле, как стражник, для убедительности даже подтащив его к двери.

– Я буду спать здесь. Ты даже в туалет пойдешь под присмотром.

Я сворачиваюсь в клубок и отворачиваюсь к стене, кусая губы. Слезы катятся по щекам, одна за другой. От страха. От бессилия. От того, что меня, живого человека, обращают в молчаливый предмет, в жену по приказу.

Я не задаю вопросов Латифе, уже понимая, что на них не ответят. Мне остается только молча плакать в подушку, пока не засну.

***

Утром меня будит Латифа.

– Подъем! Тебя ждут. Посмотри на свой вид! Забралась в кровать с грязными ногами, фу! А ну быстро в душ!

Я поднимаюсь, разбитая, с опухшими глазами, и запираюсь в ванной. После вчерашнего падения я не только в пыли и грязи, но и в крови от содранных ладоней и коленей. Принимать душ больно, но я не собираюсь ходить грязной назло Латифе. Когда я выхожу, приходит тетя Элиза, удивляя меня подносом с завтраком. Она молчалива, явно не желая провоцировать злую, как черт, Латифу, но хотя бы смотрит на меня не как на осужденную преступницу.

Естественно, мне кусок в горло не лезет от нервозности.

На стуле рядом висит молочного цвета вечернее платье, одно из тех, что шили по заказу в мое приданое. Легкое, летящее, с драпировками и вышитым поясом. Все на грани скромности и богатства.

– Сделай макияж, – отдает приказ Латифа и я удивленно смотрю на незамеченную мною ранее Ханифу.

Она выглядит несчастной, но слепо повинуется приказам Латифы. Меня усаживают за туалетный столик и накладывают профессиональный вечерний макияж, слишком яркий на мой вкус, но кто спрашивает?

Одевает меня самолично тетя Латифа, выгнав всех из комнаты. Она помогает застегнуть молнию на спине, потом ловко завязывает на моей голове шелковый платок – вместо фаты. Затем выводит меня из комнаты и отводит вниз, где все уже собрались.

Пришел мулла – пожилой мужчина с благородной внешностью и белой бородой. Его взгляд мягкий, но сосредоточенный. Он разговаривает с Асадом немного в стороне от других, и я язвительно отмечаю, что в кои-то веки мой женишок