Загадки священного Грааля - Николай Павлович Дашкевич

Что касается местности зарождения легенды, то Шимрок колеблется между Провансом в том широком значении, какое имело тогда это слово, и югом и севером Франции, но готов, по-видимому, отдать предпочтение Провансу.

Рассуждения Шимрока об этом не заслуживают разбора, потому что он основывается главным образом на Вольфраме и отправляется постоянно от Парциваля, который насколько имеет значения в этом случае, мы уже показали. Притом Симрок не высказывается решительно.

Фактами, накопленными у Шимрока, воспользовался один из известнейших современных знатоков старонемецкой и старофранцузской литературы Барч. В его мнении относительно Грааля весьма мало нового, да и это новое вытекло большей частью из довольно шаткого приложения к материалу, найденному у Шимрока, данных, встреченных Барчем в сочинениях других ученых.

Sacro Catino, «Генуэзская чаша». Долгое время считалась сделанной из изумруда и отождествлялась с Граалем. Но в действительности это блюдо из византийского хрусталя IX–X вв., возможно, имеющее исламское происхождение

Барч считает Киота действительно существовавшим лицом и говорит, что, во всяком случае, рассказ Вольфрама о Флегетанисе и нахождении книги Грааля в Толедо устанавливает путь, который сага о Граале получила через Испанию. Барч относится с таким доверием к сказанию о Флегетанисе, который, по его словам, «едва ли вымышлен», что решился утверждать «восточно-иудейское начало» саги, «которая проникла на Запад, вероятно, через посредство испанских арабов». Можно спросить у почтенного ученого, о какой саге он ведет речь? Излагая кратко содержание легенды, он включает в нее Иосифа Аримафейского и собирание Крови Спасителя: неужели все это явилось с Востока через арабов? Мы показали уже, чем могло быть произведение Киота, а также усвояемый ему источник. От сказания, которое выдается за найденное в Толедо, еще далеко до легенды о Граале в собственном смысле этого слова. Мы думаем также, что, с точки зрения Барча, далеко не безразличны принятие или непринятие показаний Киота о его источнике.

Что говорится у Барча о распространении сказания о Граале на Западе Европы и о примеси в это сказание кельто-бриттских стихий, представляется совершенно лишенным основания и показывает только незнание фактической стороны дела. Барч допускает, что сага о Граале распространилась и пустила крепкие корни в Бретани ранее первой половины XII столетия. Там она смешалась с местными преданиями. Связь ее во всех обработках с Артуровской сагой указывает, по мнению Барча, уже сама по себе на кельтскую основу.

Барч обращает внимание на аналогии братства Грааля с братствами духовно-рыцарских орденов и в особенности с храмовниками, указывает на то, что последние имели большие владения в местностях, где романисты помещали замок Грааля, и усматривает, подобно Шимроку, следы Грааля у тамплиеров, причем основывается на упомянутом выше обвинении. Барч также обращает внимание на эпизод «Мабиногиона» о блюде, но видит в представлении Грааля блюдом с головой не первичную редакцию легенды, как Шимрок, а «другую передачу саги». Такая традиция опять приводит, по его мнению, к тамплиерам, которые чтили в особенности Иоанна: на литургии они читали начальные слова Иоаннова Евангелия.

Отступление Барча от предположений Шимрока обставлено плохо, и вообще все замечание Барча о Граале крайне несостоятельно. Барч слил воедино сказание о Граале французских труверов с тем, которое изложил Шимрок; Барч имел в виду, вероятно, «Младший Титурель», столь мало значащий в занимающем нас вопросе.

Наряду с упомянутыми нами учеными происхождение легенды о Граале устанавливают на основании Вольфрамова повествования и другие немецкие ученые.

Лист из «Парцифаля» В. фон Эшенбаха, XV в. Собрание библиотеки Гейдельбергского университета

Некоторые из них, оставляя в стороне показание Вольфрама о его источнике, выискивают начала легенды о Граале при помощи тех или иных подробностей Вольфрамова описания Грааля и его обстановки. Фантазия, может быть, и без ведома этих ученых играет слишком значительную роль в их теориях и приводит иногда к крупным несообразностям.

Как создаются эти теории и насколько они прочны, можно видеть из разбора мнения Густава Опперта; этот разбор ярко покажет также степень запутанности нашего вопроса. Надеемся, что нам не поставят в вину критику странностей, которые мы выведем сейчас перед читателем.

Опперт является сторонником и продолжателем тех отринутых теперь мнений, которые выводили Грааль из рассказов о восточных диковинках.

Отправляясь от Вольфрамова Грааля, Опперт строит теорию о Граале вообще.

Он так резюмирует сущность своих разысканий: «Изображение чудодейственного камня, получившего название, соответствует описаниям целительного камня коралла, представляющего в переносном смысле кровь Христову, название замка Грааля (Gral-palast) напоминает староиспанский Corràl[125]; оба слова, Corál и Corrál, имеют неоспоримое сходство со словом Gral, рыцарство храмовников Salvaterra есть, как можно заметить из исторических данных, прославленное и храброе рыцарство, названное так по крепкому замку Salvatierra, расположенному в теперешней Ла-Манче в Сьерра-Морене; Тудельский архиепископ называет этот замок Castrum Salutis, а историк Луис де Мармоль – Castil de Dios; Munsalvaesch немецкого поэта напоминает своим именем замок Monsalud, где был конвент ордена до переселения его в Salvatierra и где был погребен четвертый его гроссмейстер… Замечательно также, что славящиеся источники известного своими минеральными водами Campo de Calatrava называются Hervederos de Fuen-Santa, что напоминает Fontem la Salvatsche».

Обратимся к поверке положений, выставленных Оппертом.

Кораллу действительно приписывалось до известной степени несколько качеств, которые усвоялись и Граалю, но сходство между тем и другим в этом отношении не простирается так далеко и не таково, чтобы могло дать право на отождествление или вывод одного из другого.

Развалины некогда принадлежавшего тамплиерам замка Салва-Тьерра в Ла-Манче, Испания. С гравюры Ф. Х. Парцеризы, 1853 г.

У приведенных Оппертом писателей коралл представляется камнем или растением, уничтожающим боль желудка, останавливающим течение крови, эпилепсию, пособляющим при нарывах и внутренних болезнях, укрепляющим глаза, исправляющим зубы, укрепляющим десны; о нем сообщается также, что он отвращает молнию, грозы, град, содействует плодородию; он охраняет от всякого вредного действия демонов, имеет силу относительно призраков, отгоняет демонские тени и представляющиеся во сне бредни, доставляет легкий вход и благополучный исход.

Даже собирая все это воедино, можно видеть,