Загадки священного Грааля - Николай Павлович Дашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Большая часть положений Фориэля могут считаться отжившими свой век.
Несостоятельность его теории проистекла между прочим из неверности основных его тезисов и недостаточного знания фактов. Фориэль не различал строго двух совершенно несходных пересказов легенды Грааля, именно – Вольфрамова и пересказа англо-нормандских и севернофранцузских труверов, хотя полагал, что французское, или галльское, как он выражался, сказание о Граале древнее сказания англо-нормандских труверов. Фориэль не был обстоятельно знаком с историей бретонского цикла вне Прованса, что естественно. Наконец, должно иметь в виду мнение Фориэля, что в сказаниях Вольфрама заключаются «характерические особенности, при помощи которых возможно постепенно добраться до настоящего начала этой странной фабулы, или, по крайней мере, до первой известной ее редакции».
Ответ с нашей стороны на некоторые из доводов Фориэля читатель может найти в сказанном доселе при разборе мнений других ученых. Мы коснемся здесь кратко лишь тех доказательств в пользу провансальского начала Грааля, которых мы не разобрали ранее, оставив из них без критики только ссылку Фориэля на упоминания о Персевале у провансальских поэтов, неосновательность которой уже выяснена.
Фориэлево определение характера рыцарства Грааля, чисто религиозного направления которого нельзя отринуть, довольно верно. В древнейших романах о Граале прославляется, в сущности, тот же идеал, что и в более поздних: целомудрие и девство выдвигаются и в первых, равно как в них пробивается вообще суровый монашеский взгляд[142]. Но очевидно, что все это могло быть выставляемо и одобряемо повсюду, как скоро вошло в общее сознание, и для писателей романов не необходимо было копировать в этом случае тамплиеров. Одно из самых ярких выражений притязательности тогдашнего религиозного направления по отношению к рыцарству можно видеть в прозаическом «Персевале», написанном в конце XII столетия для представления через епископа Камбрийского Жана де Несле, который был шателеном Брюгге, и проникнутом крайней нетерпимостью по отношению к иноверцам. Цель этого романа – наставление рыцарства в религиозном духе – ясно намечена в начале произведения.
Отмеченное Фориэлем неправильное толкование некоторыми из французских романистов слова graal не доказывает непонимания французами этого слова и первоначального отсутствия его во французском говоре. О тогдашних романистах, да и ученых, нельзя судить с точки зрения современного филолога: они могли легко ошибаться в производстве самых обыденных слов, и если подобные ошибки и нелепые филологические производства встречаются в новое время, то что сказать о средневековых писателях? Могла также наводить на то или другое объяснение просто игра слов.
Что легенда о Граале возникла не в среде провансальских еретиков, об этом мы скажем далее. Здесь мы обратим внимание на факте, не позволяющем усвоить создание ее и ортодоксалам Прованса.
Будь автор легенды провансец, он дал бы ей иную постановку и приурочил бы ее к св. мужам и женам, бывшим, по преданию, первопроповедниками христианства на юге Франции. Ведь была же легенда о том, что Мария Магдалина принесла с собою чашу со слезой Спасителя, пролитой над Лазарем. В XI столетии воспоминания о проповеднической деятельности Лазаря, Марии и Марфы в Провансе были в полной силе, мощи Магдалины были почитаемы в Провансе с первых веков христианства, и о ней известна даже довольно древняя провансальская поэма[143]. К Марии Магдалине было столь же удобно отнести св. чашу, как и к Иосифу Аримафейскому. По сказанию канонических Евангелий, она не только присутствовала при погребении Спасителя, но и в то время, когда было прободено ребро Его, из которого полились кровь и вода, а эта-то кровь, по словам некоторых романистов, и была собрана в чашу Грааля[144]. Правда, по одному варианту предания, о котором мы говорим, вместе с Лазарем, Марией Магдалиной и Марфой в Прованс прибыл и Иосиф Аримафейский, но вообще Иосиф Аримафейский не пользовался особенным почитанием в Провансе, да и в романе о Граале нигде не намекается на то, чтобы Иосиф останавливался с Граалем во Франции.
К мнению Фориэля о Граале довольно близко мнение Бергманна.
Ланселот и колдунья Хелависа. Из иллюстраций О. В. Бёрдслея к «Смерти короля Артура» сэра Т. Мэлори, 1894 г.
По словам Бергманна, честь изобретения фабулы Грааля по справедливости восходит к Гийо из Провансаля, в существовании которого названный ученый решительно не сомневается, хотя замечает, что все, что известно об этом поэте и его произведении, опирается единственно на нескольких данных, сообщенных немецким подражателем его, Вольфрамом фон Эшенбахом, да и эти довольно неясные данные большей частью вымышлены или ошибочны. Гийо, по мнению Бергманна, – первый из авторов романов о Граале, и, принимая два главных источника, из которых вышли все остальные произведения о Граале, этот ученый решает вопрос о сравнительной древности редакции Гийо и редакции англо-французских труверов в пользу первой. Кретьен де Труа был, по мнению Бергманна, непосредственным подражателем Гийо, а Уолтер Мап был обязан последнему мысли написать роман о Граале. Эти замечания Бергманна о Кретьене де Труа и Мап, равно как и крайне слабые доказательства того, что Кретьен де Труа пользовался трудом Гийо, обнаруживают незнакомство Бергманна с произведениями этих поэтов. О де Бороне Бергманн, по-видимому, не знает.
Поставив тезис относительно Гийо, Бергманн пускается тотчас же в творчество.
Он утверждает самым положительным тоном, что Гийо родился около половины XII столетия в Анжу, пользовался известностью во время от 1160 до 1180 г. и не принадлежал ни к знати, ни к клиру. Бергманн высказывает потом догадку об образовании, полученном Гийо.
Творчество Гийо должно принимать, по Бергманну, в самых широких размерах, так как, по мнению названного ученого, история или фабула Грааля не существовала ни в арабских книгах, ни в испанских, ни в латинских хрониках Франции или Бретани, а обязана своим происхождением Гийо, который изобрел ее и составил при помощи поэтических элементов, большая часть которых была традиционна, это правда, но которые он сложил новым способом, привязывая их к философской идее, бывшей одновременно и его достоянием, и выражением и естественным результатом тенденций и духа его времени.
Идея Гийо, идея о рыцарстве и духовном королевстве, – хранителях временного и духовного блага человечества, зародилась, по
