«Великий Вавилон» - Арнольд Беннет

Спичка догорела. Что было делать? Возвращаться в свои комнаты за спичками или попробовать в темноте спуститься по веревочной лестнице? Раксоль решился на последнее, тем более что в противоположном конце отверстия он теперь заметил слабо светившуюся точку.

С величайшей осторожностью миллионер пролез в колодцеобразный ход и спустился по лестнице. Наконец он почувствовал под собой твердую почву и остановился, уставший и взволнованный, но целый и невредимый. Теперь он понял, что свет проходил через небольшую прорезь в деревянной стене. Приложив к ней глаз, он увидел перед собой ванную комнату королевских покоев, а через ее отворенную дверь — и королевскую спальню. Над массивным мраморным умывальным столом в спальне, нагнувшись над каким-то предметом, стоял человек. Это был Рокко!

Глава XIII

В королевской спальне

У Раксоля не оставалось ни малейшего сомнения, что открытый им ценой таких усилий потайной ход между ванными номера сто одиннадцать и королевских покоев, помещавшихся этажом ниже, был специально сооружен каким-то лицом — а может быть, и целой группой лиц, — для того, чтобы гнусно шпионить за пребывавшими в этих покоях высокими гостями. Этот способ сообщения был придуман просто и в то же время остроумно. Раксоль еще не успел уяснить себе, каким образом план был осуществлен, но догадывался, что обшивка, предназначавшаяся для водопроводных труб, служила «колодцем», между тем как сами трубы были пропущены в кладке кирпичной стены «Великого Вавилона». Наблюдательное отверстие в стене было очень маленьким, и с внутренней стороны его вряд ли могли заметить. Кроме того, Раксоль понял, что оно было рассчитано на рост более высокого, чем он, человека. Чтобы заглянуть в него, Раксоль вынужден был приподниматься на носки. Он вспомнил, что и Рокко, и Жюль были значительно выше среднего роста, оба были худощавы и без особого труда могли спускаться по колодцу, Раксоль же хоть и не был особенно толст, но представлял собой ширококостного, крепко сложенного человека.

Все это промелькнуло у него в голове, пока он, словно загипнотизированный, следил за движениями Рокко. Дверь из ванной в спальню была открыта настежь, и позиция Раксоля позволяла ему видеть бо́льшую часть комнаты вместе с пышно убранной постелью, но умывальный стол был виден лишь наполовину. Время от времени Рокко, производивший своими ловкими руками какие-то загадочные движения над лежавшим на мраморе предметом, скрывался у него из виду. Сначала Теодор Раксоль не мог понять, что это за предмет, но спустя некоторое время, когда глаза его несколько привыкли к такому ракурсу, ему все стало ясно.

На умывальном столе лежал человек — по крайней мере на видимой ему половине стола Раксоль различил ноги человека. Миллионер невольно содрогнулся при напрашивавшемся ему подозрении, что на холодной поверхности мрамора всецело во власти Рокко находилось беспомощное существо в бессознательном состоянии. Ноги все время оставались неподвижны. Вероятно, несчастный был или в глубоком сне под влиянием какого-нибудь наркоза, или — страшная мысль! — мертв. Раксоль чуть было не стал звать на помощь, чтобы каким-нибудь образом прервать ужасные полуночные махинации, происходившие перед его удивленными глазами, но, к счастью, воздержался.

На умывальнике лежали какие-то странной формы приборы и инструменты, за которые Рокко время от времени брался. Раксолю казалось, что работа длилась бесконечно долго, но вот наконец Рокко закончил и с чувством удовлетворения принялся насвистывать какую-то мелодию, затем он вошел в ванную комнату, снял сюртук и неторопливо вымыл руки. Теперь, спокойно и методично вытирая длинные пальцы, Рокко стоял всего в каких-нибудь четырех футах от Раксоля, и миллионер в своей засаде даже затаил дыхание, боясь, что его присутствие за перегородкой может быть обнаружено. Но опасение его было напрасно, и ничего не заподозривший Рокко как ни в чем не бывало вернулся в спальню. Раксоль видел, как он накрыл халатом из белой фланели неподвижно распростертое на столе тело и потом осторожно перенес его на большую постель, где оно и лежало теперь в страшной неподвижности. Притаившийся наблюдатель мог увериться в том, что это был труп человека, над которым Рокко и производил свои таинственные и ужасные действия. Но чей труп? И что за действия?

Неужели все это могло происходить в отеле, находившемся в западной части города, в самом центре Лондона, с его бдительнейшей полицией? Это казалось невероятным, невозможным, однако же это было так. Раксолю снова пришли на память слова Феликса Вавилона, и он еще раз убедился в их справедливости: владелец такого обширного и сложного заведения, как «Великий Вавилон», не мог знать и десятой доли тех необычайных и странных происшествий, которые ежедневно случались у него под носом. Атмосфера подобного караван-сарая неизбежно должна быть исполнена тайн и загадок, по всей видимости неразрешимых. И тем не менее Раксолю казалось, что дело зашло уже слишком далеко: его шеф-повар проводил ночь над трупом человека в королевской спальне, этой священной комнате, предназначенной исключительно для лиц царственного происхождения. Раксоль ничего не имел бы против некоторой доли таинственности, но находил, что тут ее могло бы быть и поменьше. Вероятно, даже сам Феликс Вавилон пришел бы в изумление при виде всего происходившего.

Электрическая люстра на потолке не была зажжена, комната освещалась лишь двумя лампочками по обеим сторонам от умывального стола, бросавшими слабый свет на постель, и черты лица покойника нельзя было различить. Миллионер напрасно напрягал зрение — он видел только то, что это был молодой еще человек. Пока Раксоль раздумывал, что следует ему предпринять далее, Рокко взял в руки какой-то черный четырехугольный ящичек, погасил свет, и королевская спальня погрузилась во мрак. Раксоль слышал, как Рокко запрыгнул на кровать. Еще пять-шесть секунд ожидания — и вдруг вся комната наполнилась ярким, ослепительно-белым светом, в ореоле которого над телом, как воплощение зла, стоял Рокко, держа черный ящик в одной руке и горящую алюминиевую проволоку — в другой. Проволока догорела, и наступивший мрак показался еще чернее. Рокко снял тело при вспышке магния. Но яркая молния, отпечатавшая черты мертвеца на чувствительной пластинке аппарата, показала их также и Теодору Раксолю: то был Реджинальд Диммок.

Пораженный этим открытием, Раксоль не мог бездействовать и дальше и начал искать выход из своей засады. Он был уверен, что ход в ванную комнату королевских покоев должен был существовать, но напрасно искал его, ощупывая все вокруг и руками, и ногами. Оставалось только взобраться обратно по веревочной лестнице, чтобы поспешить в коридор первого этажа и перехватить Рокко в момент его выхода из королевских покоев. Лезть по узкой, колеблющейся лесенке в таком тесном пространстве было весьма трудно, тем не менее Раксоль справился с этой задачей и почти добрался до вершины, как вдруг, по несчастной прихоти случая, лестница оборвалась под тяжестью его тела, и он полетел вниз, на дно этого деревянного колодца. Заглушая вполне извинительное проклятие, потерпевший неудачу Раксоль грохнулся наземь, и благодаря силе удара под ним открылась опускная дверь. Быстро скользнув в нее, Раксоль толкнул замеченную им другую маленькую дверцу и очутился в ванной королевской спальни, растрепанный, запыхавшийся и озадаченный. Спустя секунду он уже вполне пришел в себя.

Как это ни странно, но Рокко ничего не услышал. Раксоль тихо прошел из ванной в покои и молча остановился на пороге. Рокко уже успел снова зажечь лампочки над умывальным столом и собирал свои инструменты. Раксоль намеренно кашлянул.

Глава XIV

Рокко отвечает на некоторые вопросы

Со скоростью потревоженного тигра Рокко повернулся и устремил на Раксоля долгий, пронзительный взгляд.

— Дьявол! — проговорил он с произношением и интонацией настоящего англосакса, не уступая самому Раксолю.

С минуту Раксоль, пораженный этим восклицанием и в особенности полнейшим и беспредельным спокойствием Рокко, не знал, что сказать: и слова, и мысли застряли у него в голове.

— Я сдаюсь, — сказал Рокко. — С самого момента вашего появления в этой проклятой гостинице я вас боялся. Я говорил, что от человека вашего закала следует ожидать хлопот, и я был прав. Черт вас возьми! Говорю вам: я уступаю, я сдаюсь. Я знаю, что погиб. Со мной нет ни револьвера, ни какого-либо другого оружия. Я сдаюсь. Делайте со мной что хотите.

И Рокко опустился в кресло. Он был положительно великолепен — будучи человеком великим, Рокко всегда сохранял свое достоинство.

Вместо ответа Раксоль медленно пересек комнату, взял стул и сел напротив Рокко. Почти соприкасаясь коленями, оба изысканно одетые, они смотрели в глаза друг другу. По правую руку Рокко находилась кровать с телом Реджинальда Диммока, по правую руку Раксоля, немного позади, — мраморный умывальник с разбросанными еще на нем инструментами Рокко. Падавший со стены свет лампочек освещал левую щеку Рокко, тогда как правая сторона его лица была в тени.