Тридцатая застава - Ф. Вишнивецкий

«И надо же было угодить сюда а такое время», — подумал старший лейтенант, тревожно прислушиваясь к завываниям метели за окном.

Хотя метель к вечеру разыгралась вовсю, но, собственно, не это его беспокоит. Кольцов не новичок в пограничной службе, знает, что в Дальневосточной приамурской тайге, на голых островах Тихого океана, в холодных лесах на финской границе, на берегах, затянутых льдом северных морей, — там куда тяжелее приходится пограничникам. Беспокоит другое: как покажут себя новички, его воспитанники из маневренной группы, прибывшие два дня тому назад на тридцатую? Ведь сегодня они впервые вышли в наряд. А вокруг все тонет в молочно-белой вихревой пыли — многочисленные холмы, кустарники, редкие деревца. Нужно хорошо знать границу, чтобы сориентироваться в снежной круговерти. От этих мыслей трудно сосредоточиться на главных вопросах текущей работы. Узкие, словно прищуренные темно-коричневые глаза начальника заставы все чаще отрываются от разбросанных по столу бумаг на заснеженные окна — хоть бы какой-нибудь просвет… Вспомнились слова комиссара отряда Шумилова после назначения:

«Смотрите в оба, старший лейтенант, участок трудный… Не повторите ошибки своего предшественника».

Комиссар мягко назвал ошибкой беззаботность прежнего начальника заставы. Вооруженные до зубов диверсанты под прикрытием тумана проскочили на рассвете Збруч и прорвались в тыл. Поднятая по тревоге группа во главе с политруком вышла на перехват и вынуждена была принять бой. Нарушителей, конечно, задержали, но дорого за это заплатили пограничники: ранены два бойца и политрук. После того и принял Кольцов заставу. Вместе с бывшим начальником отозвали и его помощника. Тяжело раненый политрук в госпитале, и все сложное хозяйство заставы с ее мелкими и большими заботами свалилось на плечи одного человека. «Хорошо, что старшина здесь парень толковый, авось управимся, пока пришлют политрука», — утешал себя Кольцов.

Ознакомившись с планом работы на ближайшее время, старший лейтенант задумался: на завтра назначена беседа с красноармейцами-новичками о боевой истории заставы. «А что я им скажу, если и сам здесь новичок? Придется попросить старшину…»

Пока начальник заставы размышлял над неотложными делами, старшина Алексей Федорович Тимощенко, взяв с собой новичка Кирилла Великжанова, проверял наряды. Нелегко в такую погоду ходить на лыжах: на глазах наметает сугробы.

«А каково-то нарядам? — волновался старшина. — Выдержат ли новички?»

Особенно беспокоил его правым фланг, стык с двадцать девятой заставой. Чертовски невезучее место! Именно там и происходили последние события. Это он, старшина, вот так при поверке обнаружил следы и поднял тревогу. До сих пор в душе такое чувство, будто виновен перед ранеными товарищами. Если бы нарушителей обнаружили при переходе речки, ничего бы не случилось. Года два тому назад кто-то из ребят, увлекавшийся повестями Гоголя, шутя бросил в сушилке, после наряда: «Это и есть то самое заколдованное место, которое описал Николай Васильевич. Не верите?» Пограничники посмеялись, а название прижилось. С тех пор между собой так и называли правый фланг: «заколдованное место». За все годы там чаще всего происходили нарушения границы.

Совершенно другие мысли у Кирилла Великжанова, который шел впереди. К лыжам, как все сибиряки, с детства привык, к метелям тоже. Да что там! И похуже случалось. А вот на такое ответственное задание впервые пошел. Три месяца служит, а границы до сих пор так и не видел.

«Эх, задержать бы шпиона! Будет о чем написать брагу! А к письму приложить вырезку из газеты — ведь в таком случае обязательно напишут… „Молодой пограничник Н-ской заставы Кирилл Великжанов оказался храбрым и мужественным защитником Родины, достойным сыном своего отца, отдавшего жизнь за революцию… В страшную пургу пограничник Великжанов вышел в наряд на охрану рубежей СССР и в жаркой схватке, не щадя своей жизни, задержал опасного диверсанта… Командование наградило Великжанова…“».

Чем его могли наградить, Кирилл не успел придумать: при спуске с очередного холма лыжи «запороли», обо что-то стукнулись, и боец зарылся головой в снег.

«Вот тебе и награда, растяпа, — мысленно обругал себя Кирилл, отряхиваясь и искоса поглядывая на старшину. — Сейчас начнет пилить…»

— Надо точно по лыжне идти, внимательно смотреть перед собой, — спокойно сказал старшина, когда боец встал на тропу.

— Так метет же, глаза залепляет… — попытался было оправдаться Кирилл, но тут же подумал: «Ведь метель и старшину не жалует», — и проглотил язык.

Тимощенко промолчал и пошел медленнее, пристально всматриваясь в еле различимые кусты вдоль линии границы.

Его невысокая, но плотная, широкоплечая фигура двигалась по холмистой поверхности ровно и, казалось, без всяких усилий.

— Когда же мы на границу выйдем, товарищ старшина? Все холмы да кусты…

— Это она и есть. Вон столб за кустарником — видишь? А за ним речка, — ответил старшина шепотом.

Но сколько ни всматривался Кирилл в снежную пыль, ничего не заметил. Пригнувшись, сделал несколько шагов к контрольно-следовой полосе, прикрыл ладонью глаза от метели, но и это не помогло. Ага, вон что-то темное обозначилось. Боец облегченно вздохнул: наконец он увидел границу! Может, там уже притаились нарушители и выжидают удобного случая, чтобы перебраться на нашу сторону?

За спиной послышался шорох. Кирилл вздрогнул и, круто повернувшись, схватился за винтовку. Перед ним стоял старшина. Он нагнулся и озабоченно осматривал маленький кустик.

«Что он колдует над ним? Кустик как кустик, — удивился боец. — Тысячи их тут…»

— Ты? — указывая на сломанную веточку, спросил Тимощенко.

— Вот еще! Нужна мне веточка, как…

Старшина ткнул лыжной палкой в кустик, и вторая ветка треснула.

— Видишь? А говоришь, не ты. Если не ты, то кто? Сама по себе не могла сломаться. Пройдет наряд, заметит. На границе всякую мелочь надо замечать, запомни! И сразу тревога: кто сломал? А вдруг нарушитель здесь прошел? Куда скрылся? Понятно? Учись ходить по-солдатски, не выноси далеко в сторону палки…

Все это было сказано тихо, ровным, спокойным голосом. Кирилл окончательно смутился: «Уж лучше бы выругал… Гляди, еще на вечерней поверке всей заставе расскажет…»

Кирилл чувствовал себя наказанным. Стыдно было в глаза смотреть.

«Вот тебе и веточка… Конечно ж, это я сломал. Эх, а еще собирался шпионов ловить… — скептически размышлял он. когда тронулись дальше. — Вон оно какое дело — на границе служить! Какая-нибудь никчемная веточка, и ту надо оберегать…»

Идти становилось труднее. Винтовка, гранаты, подсумок с патронами — все как-то потяжелело, мешало двигаться. В двух шагах прошел мимо лежавших в снегу повара Денисенко и инструктора служебных собак Селиверстова и не заметил их.

— Вот это-и есть наш правый фланг, — тихо сказал старшина, возвращаясь к месту, где залег наряд, — А теперь отдохнем малость — и на заставу…

— Що це ти, Кирюша, наче курча в дощ? — насмешливо пробубнил украинец Денисенко. Старшина сердито хмыкнул, покосился на него, и тот прилип глазами к биноклю, усердно осматривая свой сектор.

Когда подходили к заставе, начало темнеть. Дорога шла на подъем. Великжанов напрягал последние силы, чтобы не отстать, хотя старшина, казалось, совсем не спешил.

Пока Великжанов приводил себя в порядок, с трудом передвигаясь на ногах. Тимощенко уже строил людей на боевой расчет. По его подтянутой фигуре, твердому, уверенному голосу незаметно было, что он перед этим несколько часов шел по занесенной снегом тропке, пробивая лыжню.

Приняв рапорт от старшины, Кольцов произвел боевой расчет и отпустил пограничников — не любил длинных поучений. Да и о чем говорить, когда сам еще не разобрался в хозяйстве.

Старшина решил заглянуть домой, успокоить жену: после недавних событий ей все чудятся диверсанты, извелась вся. Такова судьба жены пограничника — вечное ожидание, постоянные тревоги. А у старшины день не регламентированный. Вот и сейчас задержал начальник.

— Зайдем ко мне, Алексей Федорович. — пригласил его Кольцов и направился в кабинет.

Подавив недовольство, Тимощенко пошел за ним. «Снова придется выслушивать упреки Маринки…»

— Понимаете, на завтра по плану назначена беседа политрука с новичками о боевой истории заставы, — закурив папироску, начал Кольцов дружеским тоном — Не хотелось бы начинать с нарушения порядка, но я не могу, сами понимаете… Может, вы проведете занятия?

В тоне начальника не чувствовалось намека на приказ, но Тимощенко по вкоренившейся уже привычке к дисциплине вытянулся, щелкнул каблуками и отчеканил:

— Есть подготовиться к беседе!