Дух старины - Ли Бо

7

В былые дни на Журавле святой,Что Высшей Чистоты сумел достичь,За облаков лазурной пеленойВсем возвестил? что это он, Ань Ци.Два отрока прекрасных по бокам,Свирель Пурпурным Фениксом поет.И тени уж не стало видно нам,Лишь Неба глас возвратный вихрь несет.Я, голову воздев, гляжу вослед,Как он звездой летучею исчез…Вкусить бы трав, чей золотистый цветДарует вечность, как у тех небес.

Лишь осенью 742 г. Ли Бо получит долгожданный вызов от императора, а пока он путешествует, поднимается на священную гору Хуашань и лишь мечтает о столице. Отсюда и идет акцент на небесном в противопоставлении земному.

8

Сяньян. Весны начальной яркий светДворцовых ив стволы позолотил.Кто это там в зеленый плат одет?Повеса, торгашом когда-то был,Теперь хмельным и важным ходит онИ лошадь белую гоняет вскачь,Отвешивают встречные поклонТому, кто не упустит миг удач.А вот — Цзыюнь: далек от важных дел,Он только оды тополям слагалИ, слабый телом, вовсе поседел,Пока о Сокровенном написал.Как жаль, что выбросился он в окно…Повесе это было бы смешно.

Цзыюнь (поэт и философ Ян Сюн) — одна из канонических для Ли Бо фигур прошлого, и он подчеркивает его ортодоксальную чистоту, выразившуюся в создании философского трактата «Великое Сокровенное» вдали от государева служения, противопоставляя это внутренней пустоте близкого ко двору «повесы».

9

Приснился раз Чжуану мотылек,Который сам Чжуаном стал при этом.Коль он один так измениться смог,Что говорить о тысячах предметов?Вздымается Пэнлай над зыбью вод,Окажется потом на мелководье,А бывший князь у Зеленных воротВыращивает тыквы в огороде.В деньгах, почете — постоянства нет.К чему тогда вся суета сует?!

Ли Бо проводит мысль о мимолетности земного бытия, неустойчивости и бесконечной переменчивости форм, ничтожности устремлений к власти и богатству — преходящих, как судьба древнего князя, ставшего огородником, или как неустойчивые формы мотылька и видящего его во сне человека. Даже мифический остров бессмертных Пэнлай вдруг может оказаться не посреди Восточного моря, а на мелководье. Все это — одна из постоянных тем творчества Ли Бо, особенно позднего периода.

10

Лу Лянь был всем известный книгочей,В былое время живший в царстве Ци.Так перл луны, восстав со дна морей,На землю изливает свет в ночи.Он слово молвил — отступила Цинь,В веках предела славе нет такой.Послал ему свой дар властитель Пин —С усмешкою отверг его герой.Как он, я суете мирской не рад,Отброшу прочь чиновничий наряд.

Поэт славит истинного государственного деятеля, чьи идеальные поступки невозможно оценивать преходящими мерками частного вознаграждения. Суетная мимолетная известность не может удовлетворить самого поэта с его высокими замыслами государственного управления.

11

В Восточной Бездне тонет Хуанхэ,А в Западной — полдневное светило.Что мы лучам, стремительной реке,Своим путем влекомым скрытой силой?!Уж я не тот, каким бывал весной,Я поседел к осеннему закату.Жизнь человека — не сосна зимой,Несут нам годы многие утраты…Мне б на Драконе к тучам улететь,Впивать в сиянье вечном солнца свет!

Ли Бо уже однажды побывал в Чанъани, где пытался пробиться ко двору, но не помогла даже протекция императорского зятя. Ему сорок лет, он ощущает этот возраст как осень, он, несомненно, помнит мысль Конфуция о том, что человек, к сорока годам не занявший достойной должности, уже не добьется успеха, и завершает стихотворение мечтой об иных пространствах — космических, вечных. В природе все следует неотвратимым законам: реки текут на восток, солнце садится на западе, сосна противостоит зимним холодам, человек стареет. Ах, расстаться бы с земным бытием, взвиться из тьмы к свету Неба! Образ стойкой к холодам сосны еще живет в нем, поддерживая надежду. И действительно, через год он был призван государем, хотя вскоре после этого поэта вновь постигло разочарование.

12

Сосна и кипарис — прямы душой,К нарядам ярких слив их не влечет.Велик и славен Янь Цзылин, с удойУшедший на брега бездонных вод.Сокрылся, как летучая звезда,Его душа, что облачко, вольна,Простившись с государем навсегда,Вернулся в горы, где цветет весна.Ветр чистоты по миру пролетел,Таких высот другим достичь нельзя,Вздыхать и восхищаться — мой удел,В глуши крутых отрогов поселясь.

Ли Бо написал это стихотворение, либо уже покинув столицу, отказавшись от государевой службы, либо еще в Чанъани, но уже ощущая неудовлетворенность тем, что его придворные функции совершенно неадекватны его таланту и широкомасштабным замыслам. Оттого-то в качестве образца он вспоминает древнего отшельника, отказавшегося служить государю, не отвечающему нормативным каноническим представлениям о «Сыне Неба».

13

Когда Цзюньпин отринул мира пленИ без Цзюньпина бренный мир оставил, —Прозрел он ряд Великих ПеременИ сущего всего Первоначало.Суждений Дао нить сплетал в тиши,За полог пустоты проникнув чувством,Ведь всуе Цзоуюй не поспешит,Глас Юэчжо не раздается чудный.Взнести до солнца имя свое смог,Но кто его узрит в потоках звездных?Ведь гость морской от нас уже далек,И некому постичь безмолвья бездны!

Воздвигнутые на конфуцианских идеях служения праведному государю иллюзии Ли Бо потерпели крах, и на первый план выходит образ мудрого даоса, отстраненного от мирской суеты. Каноны, которые он познает, должны спасти мир. Его высокое имя возносится к самому солнцу — но кому в суетном мире дано узреть эту мудрость?

14

Одни пески у северных застав,Надолго обнажились рубежи.Над грустной желтизной осенних травС высокой башни взгляд мой вдаль бежит:Селений приграничных стерся след,Безлюден город в пустоте земли,Костей белесых грудам столько лет,Что уж давно бурьяном поросли.Из-за кого, спрошу, сей край страдал?«Гордец Небесный» нас терзал войной.Разгневался наш мудрый государь,Под барабан солдат отправил в бой.Былой согласья свет померк во зле,Войскам вослед тревога поднялась,И тьмы людей скорбят по всей земле,Ручьями слезы льются в горький час.Солдат печаль объемлет все сильней —Кто жатвою займется на полях?В край варваров отправили парней,Но как же тяжко им служить в горах!Ли My давно покинул этот мир,Шакалы, тигры здесь справляют пир.

Война — зло, утверждает поэт, она разрушает гармонию мирной жизни, но это зло неизбежно, поскольку существуют «варвары», усмирить которых можно лишь силой. Здесь стоит заметить, что в другом стихотворении (№ 34) Ли Бо вспоминает «идеального правителя» Шуня, который в свое время сумел это сделать без кровопролития.

15

Советнику Го Вэю яньский князьПостроил золоченые чертоги.Цзюй Синь из Чжао прилетел тотчас,Сам Цзоу Янь явился на пороге.А те, чья слава нынче высока,Меня, как пыль дорожную, откинут.Потратят на забавы жемчуга,А мудрецу — довольно и мякины?!Что ж, Желтым Журавлем, чей путь высок,Взлечу я в выси неба, одинок.

Ли Бо только что побывал в Чанъани, но императорский двор его не принял, и он вспоминает исторический прецедент, когда дальновидный правитель для укрепления своего царства пригласил мудрецов из соседних краев. А непонятому поэту остался путь священного Журавля, гордо витающего в небесах в одиночестве.