Черно-белый оттенок нежности - Юлиана Мисикова

– Это все твое неуемное воображение. На самом деле ничего нет, мы с Эмилем просто друзья.

– Ну тогда твой долг позаботиться о друге и не дать ему провалить сессия.

Разговор пришлось прервать, потому что послышался сигнал, оповещающий о начале новой лекции и студенты стали неохотно заходить в аудитории. Они вошли последними и заняли свои места, приготовившись к очередной скучной проповеди, которая закончился только через полтора часа.

Она вдоль и поперек успела изучить крохотное полутемное пространство одиночной камеры, бесчисленное количество раз измерить шагами расстояние от одной стены до другой, рассмотреть каждую трещинку в штукатурке на стенах, исследовать каждый сантиметр окружающего пространства, которое казалось, неумолимо сужается у нее над головой. Узкая железная кровать, привинченная к полу ржавыми металлическими болтами, облезлая темно-серая краска на стенах, местами облупившаяся и осыпающаяся на пол, наполовину стертый каменный пол, с выемками и углублениями по всему периметру, крошечным, забранным толстой решеткой окном под потолком, таким узким, что в него едва ли можно было бы высунуть голову и одиноко висящей тусклой лампочкой на потолке. Мерцающего желтоватого света хватало только на то, чтобы осветить маленький пятачок в центре, в то время как углы тонули в чернильной мгле. Сначала она считала дни, проведенные здесь, делая едва заметные отметки на стене, но потом оставила это занятие, поняв всю его бесполезность. Время просто остановилось в этом замкнутом изолированном мире, где ее бросили на неопределенное время. Сначала ей казалось, что она задыхается в этом каменном мешке, постепенно сжимающимся у нее над головой, ей не хватало воздуха, стены давили на нее, с каждой минутой отнимая по сантиметру пространства. Но потом она стала играть в придуманную ею же игру, закрывая глаза и представляя себя в других местах, окруженная людьми, с которыми она хотела бы поговорить. Она мечтала во сне и наяву и этим мечты спасали ее от неуютной реальности окружающего пространства. Но иногда сквозь сомкнутые веки просачивались болезненные воспоминания из прошлого, о котором она запрещала себе думать. Эти воспоминания ранили, причиняли боль, заставляли сердце сжиматься в мучительном приступе вины.

Устав метаться по своей одиночной камере как зверь в клетке, она обессиленно опустилась на жесткий матрас кровати и подложив руки под голову, устало прикрыла глаза. Яркие, словно реальные, воспоминания незамедлили явиться перед ее мысленным взором.

Она как будто снова почувствовала липкий, сковывающий душу страх, когда автобус, в котором она ехала, стал медленно останавливаться на блокпосте. Со своего места она отчетливо видела двух полицейских, быстро направляющихся к ним. Дверь бесшумно открылась и поднявшись в салон они сказали, что будут проводить проверку документов. Усталые пассажиры, не задавая лишних вопросов, начали послушно доставать свои паспорта и удостоверения личности. Один из офицеров прошел по салону, бросая мимолетные взгляды в протянутые ему документы. Не похоже было что его интересуют все эти люди, его цепкий внимательный взгляд быстро скользил по лицам, словно выискивая в толпе кого-то конкретного. Она сидела в самом конце душного полутемного салона, вспотев от страха и вжавшись к глубокое кресло, словно это могло спасти ее от пристального взгляда полицейских. Отчаяние, затопившее ее при приближении офицера полиции, усугубилось, когда его блуждающих взгляд остановился на ней. В его лице ничего не изменилось, не дрогнул ни один мускул, но она поймала этот неуловимый оттенок узнавания и ее сердце стремительно упало вниз, неумолимо пропуская удары. В порыве отчаяния она попыталась избавиться от телефона, просунув его в щель между сидениями, но он заметил это движение и потянулся к кобуре, из которой виднелся пистолет.

– Документы!

Резко бросил он, поравнявшись с ней.

Дрожащими руками она достала из рюкзака паспорт и протянула ему. Едва мазнув по нему взглядом, он повертел его в руках, словно решил вдруг потянуть время, перед объявлением окончательного решения.

– Прошу следовать за мной для досмотра.

Бросил он спустя минуту. К тому времени еще двое полицейских вошли в салон автобуса и под вопросительные взгляды других пассажиров, приблизились к ним.

– Я очень тороплюсь, мне надо ехать.

Преодолевая дрожь в голосе произнесла она, поспешно закрывая рюкзак и стараясь не смотреть на торчащий между сидениями телефон.

– Вставай и двигай на выход! Для тебя же будет лучше если ты сделаешь это по-хорошему.

Понизив голос, произнес второй полицейский, но в его голосе отчетливо прозвучала плохо скрытая угроза.

Она не двигалась с места, словно приросла к сидению и панически озираясь вокруг, словно всерьез рассчитывала на помощь окружающих людей. Но все упорно делали вид что ничего не слышат, занимаясь каждый своими делами.

Видимо терпение полицейских начало заканчиваться, потому что один из них внезапно схватил ее за локоть и грубо выдернул из кресла, швырнув в узкий проход. Она едва удержалась на ногах, больно стукнувшись плечом о соседнее кресло и беспомощно оглядываясь по сторонам. Ей не оставалось ничего другого, как подчиниться и молча пойти к выходу.

Она почти не помнила, как ее затолкали в машину и привезли в полицейский участок. Не помнила длинные полутемные коридоры, душные кабинеты, пыльные полки, заваленные увесистыми папками и усталые лица людей в форме. Ее водили из кабинета в кабинет, задавали одни и те же бестолковые вопросы, на которые у нее не было ответов. Это продолжалось бесконечно долго, настолько, что она потеряла счет времени. У нее отняли рюкзак и все личные вещи и куда-то унесли, оставив ее один на один с пожилым мужчиной в штатском. Он задавал вопросы и что-то аккуратно записывал с своем блокноте. А когда не писал, он поднимал глаза и смотрел на нее долгим немигающим взглядом, словно пытаясь прочитать ее мысли. Слава богу он не умел читать мысли, иначе очень удивился бы тому, что творилось у нее в голове. Когда в кабинет снова зашли сотрудники, сопровождавшие ее сюда, началось самое худшее. У них в руках был ее рюкзак и телефон, от которого она пыталась избавиться в автобусе. По выражению их лиц, она поняла, что самое плохое еще впереди.

Когда пожилой дознаватель хлопнул на стол перед ней раскрытый рюкзак, она сначала не поняла, что он от нее хочет.

– Это твои вещи?

Спросил он ничего не выражающим голосом. Она непонимающе кивнула.

– Доставай!

Произнес он и это прозвучало как приказ.

По-прежнему не понимая, что происходит, дрожащими руками она начала доставать из рюкзака один предмет за другим – плейер с наушниками, зонт, модный молодежный журнал, упаковку жевательной резинки, расческу, упаковку пластырей, блокнот,