Ловушка для Бесси - Лариса Капицына

Забравшись с ногами на узкую неудобную кровать и накрывшись пледом, она долго и безутешно плакала над своей жалкой и некчемной жизнью.

К утру Дорис успокоилась и перестала дрожать. Она решила, что завтра соберется, пострается забыть обо всем, что с ней случилось, и к восьми часам, минута в минуту, собранная и аккуратная, как всегда, явится в класс. Но сегодня она никуда не пойдет. Она останется дома и попробует понять, что с ней произошло.

Это была уже другая Дорис. Жесткие складки залегли у нее возле губ, и уже никакая сила не могла стереть их с лица. Она решила, что с любовью для нее покончено.

Снова и снова перечитывая газеты, она думала, что возможно, в глубине души она распущенная, неудовлетворенная истеричка, у которой под напускной сдержанностью, даже холодностью, бушует вулкан настоящих страстей. Но ведь были и другие женщины, которые поступили также неосмотрительно. Только им повезло гораздо меньше, и они расплатились за свое короткое счастье жизнями.

В газетах почти ничего не говорилось о несчастных жертвах Смита. Назывались только имена и возраст: Элис Стоккер, двадцати трех лет, Патриция Дэвис, тридцати девяти лет, Бесси Смит тридцати двух лет. Все они были одинокими, небогатыми провинциалками.

Из родственников на суде присутствовала только двоюродная сестра Бесси Смит, которая во время речи обвинителя два раза теряла сознание, и в конце-концов ей пришлось покинуть зал заседания.

Судьбы этих женщин будто списали под копирку.

Смит женился на них, вез в свдебное путешествие, по пути или уже на месте оформлял страховку, а через несколько дней их находили мертвыми в ванне. Вызванные на место происшествия врачи и коронеры, констатировали смерть в результате несчастного случая, и поскольку на телах женщин не было никаких синяков, царапин и ссадин, которые неизбежны в случае насильственного утопления, Смит совершенно спокойно избегал возмездия и получал деньги за убийства собственных жен.

Никто не интересовался личностями погибших, точно они явились на свет только затем, чтобы сыграть свою жалкую роль в этом трагическом спектакле и исчезнуть так же незаметно, как прожили свою жизнь. У публики сложилось впечатление, что они были глупыми, наивными и сексуально озабоченными. Им никто не сочувствовал, их никто не жалел и о них забыли сразу, как только судья вынес приговор.

Между тем, это были три совершенно непохожие женщины, пришедшие к своему трагическому концу разными путями.

Элис

– Мисс Барнхем! Вас срочно зовет к себе доктор Келли.

– Как дела, Дьюи?

– Плохо, мисс Барнхем. Почти всю ночь не спали. Поступило много раненых. А лейтенант Кросли бредил ночью, и у него жар. Должно быть, будут делать повторную операцию.

– Господи, какой ужас! Ведь ему только три дня назад отняли ногу!

– Доктор говорит, что гангрена поднялась выше и, если дошло до брюшной полости, то операция ему не поможет.

– О! Зачем же тогда мучить его?

– Всегда есть надежда…

Такими словами перекидывались работники госпиталя. Те, кто пришел утром, говорили бодро, те, кто дежурил ночью, валились с ног от усталости и разговаривали тихо и неохотно. Госпиталь напоминал огромный улей, где с утра до поздней ночи сновали взад и вперед люди, толкали друг друга, кричали, бегали по длинным, узким коридорам. Кто-то выздоравливал, кого-то готовили к операции, кого-то ругали за медлительность. Врачи и санитары выбегали на улицу покурить между операциями. Медсестры сносились как угорелые с чистыми бинтами, с носилками, с окровавленными простынями.

Элис Барнхем видела эту картину каждый день. Иногда утром, как сегодня, иногда вечером. Она так привыкла к людским страданиям, что почти не обращала на них внимания, а ведь первые недели в госпитале были для нее очень тяжелыми. Вид крови, гноящихся ран, тяжелый запах и самое страшное – тела умерших людей! – к этому нелегко привыкнуть. Но она привыкла.

В госпитале ее очень любили. Не только за добрый нрав, но и за необыкновенную внешность, которой наделил ее господь. Элис хотелось думать, что она похожа на мать, которой давно не было на свете. Каждый год они с отцом отмечали дату ее рождения и дату смерти. В раннем детстве у Элис еще сохранялись смутные воспоминания, но когда ей было лет семнадцать, она честно сказала отцу:

– Знаешь, папа, а ведь я ее совсем не помню, – и улыбнулась виноватой улыбкой.

Мистер Барнхем тогда печально покачал головой.

– Ты не виновата, дочка. Ты была совсем ребенком, когда она покинула нас.

– А какая она была? Я на нее похожа?

– Что ты! Она была светловолосой и тоненькой, и у нее были большие голубые глаза.

Элис вздохнула тогда. Значит, они были совсем не похожи, потому что она была брюнеткой среднего роста, чуть полноватой, с высокой большой грудью и тонкой талией. Красоту ее ног оценить было довольно трудно из-за длинной пышной юбки и накрахмаленного передника, спускавшегося почти до самого пола. Но все не сомневались, что ноги у нее тоже очень красивые. Однако самым замечательным было ее лицо – такое чудесное, нежное с большими карими глазами и с пухлыми губами и чуть вздернутым носиком. А уж если мисс Барнхем улыбалась, то всем открывалась ее ослепительная белозубая улыбка и ямочки на щеках. В госпитале не было ни одного мужчины, который мог бы остаться равнодушным к ее красоте, и все без исключения считали ее совершенством.

– Доброе утро, мисс Барнхем! – Позвольте вам помочь, мисс Барнхем, голубушка!

– А вот и мисс Барнхем заступила. Теперь день пойдет быстрее. – так они приветствовали ее с утра и улыбались ей весело.

Правда, мужчины есть мужчины, особенно военные. Их вниманием не были обделены и менее красивые девушки. Люди изголодались по любви, и, не смотря на страдания, кровь и смерть, воздух в госпитале был словно пропитан любовью. Мужчины вели себя здесь по-особенному. Среди них попадались обаятельные и не очень, из богатых и совсем бедных семей. У кого-то были жены и невесты, кто-то был всегда одинок. Но здесь они словно забывали об этом. Каждый делал вид, будто сестра из госпиталя Уилоби, даже самая некрасивая и непривлекательная – предел его мечтаний. Начинались ухаживания, соблазнения, записки с признаниями, попытки назначить свидание. Многие девушки попадались на это. Например, Мэри Грант сошлась с одним капитаном, ходила за ним как за ребенком (у него было тяжелое ранение плеча) и, конечно, переспала с ним несколько раз. Она рассчитывала, что когда он окончательно поправится, они смогут пожениться. Может капитан ей пообещал, а может Мэри сама нафантазировала. Только, когда он поправился, за ним приехала жена. Капитан любезно представил ей Мэри.

– Вот, дорогая, эта девушка выходила меня. Она просто ангел. Без нее я бы точно пропал.

– О! Благодарю вас! – супруга капитана схватила Мэри за руку и тряхнула ее энергично. Она ни о чем не догадывалась. – Вы сама доброта!

В знак благодарности супруги оставили Мэри немного денег, и счастливые, покинули госпиталь, а Мэри долго плакала в кладовой с отвращением глядя на тоненькую грязную пачку на краю стола.

В госпитале долго обсуждали этот случай, и у всех было разное мнение. Одни говорили, что капитан – негодяй и поступил с Мэри очень подло. Другие посмеивались и считали, что Мэри сама хотела «поймать» его, но он оказался умнее.

– Ей еще повезло, что она не забеременела, – утверждала Лиза Кендал, девушка симпатичная и весьма увернная в себе. – Полгода назад одна медсестра уволилась, потому что осталась с ребенком, а ее сержант уехал домой и думать о ней забыл.

– Разве нельзя было пожаловаться начальству? – робко спрашивали девушки.

– Кому? Да и доказать еще надо. Девушка должна думать своей головой. Вот ты, Кэти, так и таешь, когда твой лейтенант Аллен пишет тебе любовные записки и целует ручки.

– Я ничего такого ему не позволяю! – возмущенно оправдывалась Кэти, миловидная толстушка лет двадцати.

– Все так говорят! – отмахивалась Лиза. – Начинается все с записок, а кончается ребенком.

Девушки задумывались. Почти у каждой был в госпитале поклонник или мужчина, который ей очень нравился. Наслушавшись таких разговоров, девушки твердо решали про себя, что не позволят никаких вольностей, пока не получат предложения. Остаться с ребенком, без помощи, без мужа в такие тяжелые времена – это участь, которой не пожелаешь и врагу.

Но шло время, и все забывалось. Кто-то не мог устоять против ласковых объятий и красноречивых обещаний. Кто-то добивался своего и, дождавшись предложения, уезжал со своим женихом или мужем начинать новую жизнь.

Все это было не для Элис.

Ведь у нее был Грем. Самый лучший мужчина на свете.

Она совсем скоро выйдет замуж, и уж Грем-то ее точно не обманет.