Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

Лаодикийского, Урзакия, Валента, Феодора и Наркисса. Григория же, присланного царем в Александрию, отлучили от Церкви, потому что он вовсе не был епископом и не должен именоваться христианином. Поэтому объявили недействительными и те поставления, которые сделаны Григорием, приказав, чтобы они вовсе не именовались в Церкви, по необычайности беззакония. Так Афанасий и прочие с ним отпущены с миром. [Соборные] же писания, по причине пространности письма, написаны в конце.[1265] И Собор разошелся.

18. Низложенные, которым теперь надлежало бы успокоиться, после такого постыдного бегства совершили дела, в сравнении с которыми прежние их поступки оказываются малыми. Ибо когда жители Адрианополя не захотели вступить с ними в общение, потому что бежали они от Собора и признаны виновными, тогда донесли об этом царю Констанцию и сделали так, что на тамошней так называемой Фабрике были обезглавлены десять человек мирян, содействовал арианам в этом опять же Филагрий, бывший там комитом. Могилы умерщвленных находятся перед городом, как и мы это видели, проходя мимо. Потом царь подтвердил своим приказом, что сделали они хорошее дело, когда бежали, чтобы не обличили их как клеветников. Они сделали так, что из Александрии были сосланы в Армению два пресвитера и три диакона; Ария [1266] же и Астерия, из которых один был епископом Петры Палестинской, а другой епископом Аравийским, за то, что отделились от них, не только сослали в верхнюю Ливию, но и подвергли их оскорблениям.

19. С адрианопольским епископом Лукием, поскольку увидели, что тот обходится с арианами очень смело и обличает их нечестие, поступили опять так же, как и прежде, – возложили железные оковы на шею и руки и потом сослали в изгнание, где Лукий и скончался, как они это знают. Удалили со [своего] места епископа Диодора; Олимпия же Энейского и Феодула [Col. 716] Траянопольского, которые были епископами во Фракии, добрых и православных мужей, поскольку видели, что они ненавидят ересь, оклеветали сперва Евсевиевы сообщники, о чем и писал царь Констанций, а во второй раз и эти подтвердили то же. Констанцием же предписано было не только изгнать этих епископов из городов и церквей, но и предать смертной казни, если будут где-либо они найдены. Как ни удивительно это, однако же нимало не чуждо их образу действия. Научившись подобным вещам у Евсевиевых сообщников и как бы став наследниками их нечестия и поведения, как отцы их делали во Фракии, так и они захотели в Александрии показать себя страшными, и они добились того, чтобы было предписано наблюдать за пристанями и входами в города, чтобы епископы не возвратились как-нибудь в церкви вследствие соборного дозволения. Они добились также и того, чтобы было написано александрийским судьям об Афанасии и о некоторых пресвитерах поименно, что если епископ или кто-нибудь их тех пресвитеров будет найден вступившим в город или в пределы его, то судья вправе обезглавить найденного. Так новая иудейская ересь не только отрицается от Господа, но и научается убивать.

20. И при этом они не успокоились, но как отец их ереси ходит, как лев, ища, кого поглотить (1 Пет. 5:8), так и они, захватив во власть свою государственные пути сообщения и курсируя по ним, если находили, что кто-нибудь порицает их за бегство и изъявляет ненависть к арианской ереси, всех таковых секли бичами, связывали, высылали их из отечества в изгнание. А через это сделали себя настолько страшными, что многие обратились в лицемеров, а многие согласились лучше бежать в пустыни, нежели жить с ними вместе. Таковы были неистовые их дерзости после побега. Ибо совершают они нечто необычайное, приличное только их ереси, чего прежде и не слыхали и чего, может быть, никогда не случится даже у развращенных язычников, не только у христиан. Святой Собор епископов Викентия из Капуи, где митрополия Кампании, и Евфрата из Агриппины,[1267] где митрополия Верхней Галлии, отправил послами к царю, чтобы поскольку он изгнал епископов, то сам же и дозволил бы по суду соборному возвратиться им в свои церкви. Писал также и благочестивейший Констант брату своему и поддерживал сторону епископов. Эти же достойные удивления и на все отважные люди как скоро увидели послов в Антиохии, составляют общий совет, исполнение же принимает на себя [Col. 717] один Стефан, как способный к подобным делам. В самые дни святейшей Пасхи нанимают они распутную женщину и, раздев ее донага, вводят ночью к епископу Евфрату. Женщина эта, думая сперва, что призвана молодым человеком, шла охотно. Когда же, оставленная ими, увидела человека сонного, который ничего не знает о случившемся, а потом рассмотрела лицо старца и догадалась, что это епископ, тотчас подняла крик и стала жаловаться, что приведена насильно. Но они просили ее молчать и солгать на епископа. Так наступил день; и дело разгласилось, и собрался весь город; придворные пришли в движение, дивясь распространившемуся слуху и прося не молчать о деле. Поэтому произведен суд; содержатель непотребного дома обличил приходивших за женщиной; они же обличили Стефана, потому что это были его клирики. Посему Стефан отрешается и на место его поставляется скопец Леонтий, только бы арианской ереси не остаться без защитника.

21. Царь Констанций, несколько тронутый этим, пришел в себя и, из поступка с Евфратом заключив, что и против других бывают подобные замыслы, повелевает немедленно освободить сосланных из Александрии в Армению пресвитеров и диаконов; и в Александрию пишет прямо, чтобы более не преследовать клириков и мирян у Афанасия. Потом, когда месяцев через десять скончался Григорий, с великой честью приглашает Афанасия, не единожды и не дважды, но трижды написав к нему дружественно, убеждает ничего не опасаться и идти в путь, посылает пресвитера и диакона, чтобы тем с большей уверенностью возвратился он. Царь думал, что, страшась бывшего прежде, я не забочусь о возвращении. Пишет же и к брату своему Константу, чтобы и он убеждал меня возвратиться. Он уверял, что целый год ожидает Афанасия и никак не дозволял какого-либо нововведения или поставления, сохраняя церкви епископу Афанасию.

22. [Год 349] Когда же так писал царь и убеждал через многих, потому что заставлял писать и комитов Полемия, Датиана, Бардиона, Фаласса, Тавра и Флоренция, которым более можно было верить, тогда, предав все Богу, и на сие подвигшему Констанция, пришел к нему Афанасий с бывшими при нем. Царь принял его искренне и дозволил возвратиться в отечество и в церкви, написав к поместным судьям, чтобы (так как прежде приказывал оберегать входы) иметь ему невозбранный доступ. Потом епископ стал жаловаться на то, [Col.